Бродяга пел с чувством, жеманно вертясь, когда изображал проститутку, и выпячивая грудь, строго хмуря брови, когда Рябой Стрекозе отвечает непреклонный надзиратель. Часть слушателей расхохоталась, иные вознегодовали, но артист все же собрал мзду. Больше ему петь не дали. Он ушел, пошатываясь и разглядывая монеты на дрожащей ладони. Затем бродяга быстро миновал Давенанта, крикнув отшатнувшемуся юноше: «Держись, сосунок, а то сшибу!» — и исчез в аллеях. Давенант заметил его спутанные волосы. Тяжелое, коварное лицо этого человека метнулось перед ним на одно мгновение и скрылось в тени ночи.
Такого рода песни Давенанту приходилось слышать не раз, когда он возил тележку с горячей пищей на окраинах порта, а потому он равнодушно слушал ее. Между тем Галеран остановился; вытащив блокнот, он записал в него отдельные выражения этого образца тюремной поэзии.
— Я составляю сборник уличных песен, — сказал Галеран, — и надеюсь продать мой труд какому-нибудь издательству. Ты, наверное, часто старался понять, чем я живу. Я составляю сборники самого разнообразного типа: от анекдотов до «игр и забав». Я жил бы лучше, если бы не был подвержен страсти к игре. Не моту не играть.
— Значит, вам не везет?
— Ты проницателен.
— А вы старайтесь выигрывать.
— Совет мудреца! — рассмеялся Галеран. — Покинь меня и отправляйся спать. Спать хорошо.
— Вот что, — подумав, сказал Давенант, — в первый же раз, как вы отправитесь играть, возьмите, пожалуйста, эту золотую монету и присоедините ее к судьбе ваших ставок. Будь что будет!
— Идет! — согласился Галеран. — Я никогда не отказываюсь играть на чужое счастье. Приходи завтра в «Отвращение». Я буду там от часу до трех.
— Да, я всегда хочу быть с вами, — сказал Давенант. — Я буду там, мы что-нибудь придумаем.
На том они расстались. Прошла еще одна ночь, и занялся день, сказавшийся лучом в глаза:
— Сегодня, сегодня — туда!
Глава IV
Роэна и Элли принимали участие в судьбе молоденькой чахоточной портнихи Мели Скорт, затеяв отправить ее лечиться на морской берег Ахуан-Скапа. Мели явилась незадолго перед тем, как вошел Давенант.
Увидев ее в гостиной смиренно рассматривающей альбомы, Давенант поклонился бледной, бедно одетой девушке и сел поодаль. Его белый костюм не обманул проницательность Мели Скорт. Взглянув на Давенанта исподтишка, она угадала зависимое положение юноши и решилась сказать:
— Такой чудесный дом, не правда ли? Они очень богаты.
— Замечательный дом, — с воодушевлением отозвался Давенант. — Скажите, еще никто не выходил?
— Нет, — Мели кашлянула. — Я тоже жду. Меня отправляют на курорт лечиться. У меня чахотка. А вы?
— Я? Тут есть одно дело, — сказал Давенант, несколько смешавшись. — Впрочем, сегодня выяснится.
Его избавило от признаний появление Роэны. Она вошла без сестры, в темном платье, скромно причесанная, и глаза ее лукаво блеснули.
— Давенант! Мели! — воскликнула Рой. — Как хорошо! Познакомьтесь, Тиррей Давенант, с Мели Скорт. Мели, когда вы едете?
— Я уеду завтра, так как…
— Тампико, то есть отец, только что говорил в телефон…
Рой стала шептать ей на ухо, и Мели покраснела, а Давенант расслышал окончание шепота: «…раскройте сумочку». Понимая, что происходит, он отвернулся, смотря в окно. Роэна вскоре подбежала к нему, говоря:
— Идем, посидим на диване. Сегодня вы не увидите Элли. Бедняжка прихворнула. Доктор уже смотрел язык и посоветовал целый день лежать. Только это не опасно, он так сказал. Давенант, вам тоже от отца весть: еще не приехал его знакомый, который должен будет посвятить вас в рыцари географии. Так что мы поболтаем. Ах, Элли беспокоит меня!
— Должно быть, перемена погоды, — сказала Мели. — Я под утро не могла заснуть от кашля.
Они уселись. Рой села между Давенантом и Скорт.
— Очень неровный климат, — продолжала Мели.
— Да, ужасные, ужасные перемены. Отвратительно! Юная хозяйка не дурачилась, как вчера, но в ее голосе слышались знакомые Давенанту боевые ноты первого дня, когда играли «Изгнанника».
Девушки помолчали. Встретясь глазами, они улыбнулись и рассмеялись.
— Отчего вы рассмеялись? — воскликнула Рой, привскакивая на сиденье.
— Не знаю. А отчего вы?
— Просто так. Так вот что: съедим конфеты. Она убежала и вернулась с коробкой, поставив ее на диван между собой и девушкой.
— Давенант, отчего вы сидите так чинно? — сказала Рой. — Идите помогать.
Давенант подержал конфетку у губ и спросил:
— Что же с Элли? Может быть, она опасно больна?
— Нет, нет, успокойтесь. Она, так сказать, наполовину здорова. Но ей придется весь день лежать.
— Что такое?! — вскричал ревнивый голосок, и в гостиную вышло зеленое одеяло, из которого торчала кудрявая голова. На ногах Элли были огромные туфли Урании, и она бойко шаркала ими, поддерживая свисающее одеяло, как шлейф.
— Здравствуйте, дети, — сказала Элли, — я к вам. И… О, дай мне конфету. Рой! Уже я знаю: Давенант пришел к нам. Могла ли я утерпеть?
— Элли, ступай назад! — крикнула ей Роэна. — Как ты смела?
Не обращая внимания на ее тревогу, Элли подошла к Мели Скорт и присела.
— Как вы думаете, — хочу я общества или нет? Позвольте представиться: минус вселенной!!!
— Мели, скажите ей, что когда вы больны, то не вскакивали в этаком кимоно!
— Будьте послушны, — сказала Мели, давая девочке взять себя под руку, после чего Элли решительно уселась на диван, — даже маленький сквозняк вам опасен.
Элли, вздохнув, встала и пересела к Давенанту.
— Он защитит меня и даст мне конфетку. Будьте моим рыцарем!
— Хорошо, сказал Давенант, — но, как рыцарь, я дам вам конфетку только с разрешения градусника.
— В том-то и дело, что я его разбила сейчас. Я хотела доказать, как я здорова. Что такое ртуть? Кто знает?
— Иди-ка сюда, — Рой приложила руку к щеке Элли. — Кажется, ничего нет, но ведь Урания помешается.
— Накликала, — проговорила Элли, завидев входящую гувернантку.
— Это что такое! — закричала Урания, подняв руки. Она сразу узнала Давенанта, но, узнав, покраснела от возмущения. Воспитательная система Футроза приводила ее в ярость.
— Элли, вы меня… убить? Хотите меня убить, да? Сию минуту в постель!
Элли закрыла лицо руками и помотала головой.
— Ах, как не хочется лежать! — просто сказала она. — Что делать? Иду. Прощайте! Пусть у вас расстроятся желудки от ваших конфет!
Одеяло удалилось, шаркая туфлями и напевая грустный мотив, а Урания объявила Роэне, что ее ждет учитель музыки, после чего вышла, закинув голову и грозно дыша.
— Желаю вам быстро поправиться, — сказала Роэна, прощаясь с Мели Скорт. — Папа был в Ахуан-Скапе и очень хвалит это место. Вам будет там хорошо.
— У меня перед отъездом разные противные дела. Благодарю вас.
— Давенант, — сказала Роэна, — в воскресенье вы наш гость, не забудьте. Мы будем стрелять. Вы любите стрелять в цель?
Она стояла совсем близко к нему, с слегка раскрытым ртом, и ее брови смеялись.
— Давенант, вы уснули?
— Нет, — ответил Давенант, выходя из блаженной рассеянности. — Я, знаете, люблю думать. Должно быть, я думал.
— Да? Значит, я вгоняю в задумчивость! Замечу это. Роэна проводила гостей до выхода и выглянула вслед им за дверь, сказав:
— Рыцарь Элли! Оглянитесь! Ау!
Роэна помахала рукой, затем скрылась.
Бледная, белокурая, с усталым счастливым лицом, Мели Скорт сказала Тиррею:
— Вот как живут! У них есть все, решительно все!
— Ну да, — согласился Давенант, удивляясь, как могло бы быть иначе.
Он расстался с Мели на углу, не понимая, что она ему говорит, и тотчас забыв о ней.
Некоторое время Давенанту казалось, что смех Роэны, одеяло Элли и предметы гостиной разбросаны в уличной толпе. Но впечатления улеглись. Он пришел в «Отвращение», где увидел Галерана, сидящего, как всегда, у окна с газетой и кофе. Новый слуга, рыжий, матерый парень, подошел было к нему, но, услышав восклицание Кишлота: «Граф Тиррей!» — догадался, что это его предшественник, о котором повар уже сочинил роскошные басни. В увлечении творчества повар признал Давенанта незаконнорожденным сыном Фут-роза.