ности дети, по крайней мере мальчики, как свидетельствуют жития святых, работали с семилетнего или восьмилетнего возраста, занимаясь выпасом животных. Но мы не знаем, как именно складывался у них весь жизненный цикл, в отличие от аристократических семей.

Брак был одновременно союзом двух людей и двух семей. Христианство выдвинуло на первое место индивидуальный характер брака, основанный на согласии супругов, но не уничтожило полностью римский контракт, определенный Кодексом. В византийскую эпоху увеличилась значимость помолвки, которая с благословения священника заключалась с семи лет. С этого момента решался и вопрос с приданым. Очевидно, помолвки могли быть расторгнуты, но для этого следовало выдвинуть серьезный повод и защитить его в суде. Так поступил Михаил Пселл. Он удочерил девушку, к которой испытывал истинную привязанность, и желая обеспечить ей счастливую жизнь, обручил ее с молодым человеком из хорошей семьи. Пселл передал ему задаток в 50 либр и добился для него получения почетных статуса и должности. Но жених разочаровал «консула философов»: он не только не поддавался воспитательным усилиям Пселла, но, кроме того, оказался гомосексуалистом. Пселл был вынужден обратиться в суд, чтобы добиться аннулирования помолвки.

Брак, заключавшийся по достижении 14 лет мальчиками и 12 — девочками, отмечался в добропорядочных семьях как большой праздник. После ритуального омовения невеста, одетая в белое и закрытая фатой, покидала дом родителей и шла в церковь. Жених и невеста выражали свое согласие и менялись кольцами, на которых были их пор-

! Византия

треты, объединенные изображением Христа. Эти кольца играли роль амулета против бесплодия. По выходе из церкви процессия с музыкой и пением направлялась в дом жениха. Там невеста, представая перед своей новой семьей, поднимала фату. В то время как приглашенные наслаждались пиром, сопровождаемым выступлением мимов, танцами и другими зрелищами, молодые уединялись в спальне, где супруга получала свадебный пояс. На рассвете приглашенным представляли простыню со следами крови — доказательство девственности невесты и состоявшегося брака. Очевидно, что у менее зажиточных людей праздник был более скромным; в столице бедняки сочетались браком в общественном здании, Нимфеоне, расположенном напротив Сената.

Жена и дети находились под властью мужа, которая была, однако, более ограниченной, чем в римское время: муж больше не имел права распоряжаться жизнями членов семьи. Муж управлял приданым, но он оставлял в пользу супруги до трети или половины приданого, как гарантию его правильного использования. Мужу требовалось получить решение суда, чтобы продать недвижимость, являвшуюся приданым. Если муж умирал раньше супруги, ей возвращалось право распоряжаться приданым.

Жена должна была подчиняться мужу, но в семьях аристократов никакой муж не мог подчинить себе супругу, имевшую более знатных предков. Женщина обретала самостоятельность, только став вдовой, что случалось нередко, так как разница в возрасте супругов могла быть значительной. При этом вдова становилась главой семьи, осуществляла власть над детьми и располагала имуществом,

Утренний выход византийской царицы к гробам своих предков. Художник В. С. Смирнов

по крайней мере относящимся к ее приданому. Стоит добавить, что в действительно богатых семьях, женщина распоряжалась еще и наследством, которое она получала помимо приданого.

Начиная с эпохи Юстиниана развод был запрещен, за исключением ухода в монастырь или такой ситуации, когда муж становился епископом, а также в случае супружеской измены женщины. Но развод можно было получить также, доказав невозможность продолжения брака, например, вследствие кровного родства или общественной разницы между супругами. Суды делали больше послаблений, чем того требовал гражданский или церковный закон. Так за повод для развода легко принималось половое бессилие мужчины, а также

ненависть или даже простая неприязнь супругов друг к другу. Женщине, оставленной мужем, могли позволить вновь выйти замуж. Что касается важных персон, начиная с императоров, то они без всяких затруднений получали развод, если у них просто возникала такая потребность или желание.

Из-за высокой смертности рожениц остро стояла проблема повторного брака вдовцов. Второй брак не представлял трудности, но третьему браку гражданские и религиозные законы противились. В XII веке каноник Феодор Бальзамон считал, что лишь отсутствие детей могло оправдать развод.

Сожительство также существовало, несмотря на запреты, провозглашенные в IX веке законодательством Льва VI. Оно широко распространилось в высшем свете в XIII веке. Дети, родившиеся от таких союзов, нередко достигали весьма значительных постов.

Какое место отводилось чувствам в этой брачной и семейной системе? Хотя в аристократической среде браки заключались главным образом по согласию семей, чувства при этом не исключались. Как показывает «Житие» хрониста Феофана, написанное патриархом Мефодием в IX веке, этот молодой аристократ женился в двадцать лет на женщине из своего сословия. Но оба супруга разрывались между взаимным влечением и монашеским призванием. В итоге они решили последовать религиозному предназначению. Феофан, однако, хотел иметь детей и продолжить свой род, но супруга от этого отказалась и добилась решения в свою пользу.

Жития святых дают и другой пример. В Житии Кирилла Филеота, написанном в начале XII века,

Гиды цивилизаций |

рассказывается, что Кирилл, человек среднего достатка, женился на очень молодой и красивой женщине, отличавшейся исключительным умом. У них родилось несколько детей, но потом Кирилл решил жить в воздержании и отказаться от выполнения супружеских обязанностей. Дорожа мужем и не желая, чтобы он ушел в монастырь (впоследствии он все же это сделал), супруга согласилась с ним и разрешила ему заниматься аскезой дома. Что касается привязанности между родителями и детьми, она была вполне явной, как показывает пример Пселла и его приемной дочери. Заметим, что ученый опекал дочь, а не сына — доказательство некоторого улучшения положения женщины по сравнению с античной эпохой.

СЕКСУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ

В Византии на взаимоотношения полов сильно влияла христианская мораль, а она тяготела к целомудрию и рассматривала половую жизнь как средство вынужденное, обеспечивающее зачатие. Половые отношения без намерения зачатия уподоблялись проституции. Церковь рекомендовала воздерживаться от сексуальных сношений по субботам, воскресеньям, в праздничные дни, а также во время поста. Половая жизнь была также запрещена во время месячных и в течение сорока дней после родов.

Женщина считалась искусительницей, так как была склонна к половому влечению. Отсюда покаянный ритуал IX века, адресованный монахиням: «Так же, как женщина бесконечно желает своего мужа, ты, священный алтарь Духа, будешь всегда желать Христа, твоего возлюбленного, и, таким об

разом, твой взгляд всегда будет направлен на твоего небесного Супруга». Монашеская одежда являлась как бы образцом той, которую порядочная женщина должна была носить и вне монастыря, — широкая, чтобы маскировать формы тела, и полностью скрывающая его, в том числе и голову.

Между этим идеалом и реальностью существовала глубокая пропасть. Сам император подавал дурной пример. Когда Константин IX Мономах в 1042 году стал третьим мужем последней наследницы Македонской династии, Зои, «багрянородной» правительнице было уже более 60 лет; новый супруг не скрывал своих любовных отношений с Марией, происходившей из знатного рода Склиров, счастливого тем, что таким образом он соединился с императором. Константин поселил Марию во дворце и под предлогом наблюдения за строительством церкви Святого Георгия Манган навещал Марию. В это время особенное распространение получил жанр эпиграмм и эротических поэм, романов эротического содержания, отражавших склонности византийцев. Великолепным примером подобных поэм являются стихи Павла Силенциария VI века: «Давай сбросим одежды, прекрасная моя, и возляжем, нагие, переплетя руки наши. Пусть ничто не разделяет нас; даже эта тонкая ткань, которая на тебе, кажется мне столь же толстой, как стены Вавилона». То есть, несмотря на призывы к целомудрию, ни народ, ни элита его не придерживались.