Далее по плану Герца из Польши следовало окончательно изгнать саксонца Августа II и посадить на престол Лещинского. На Данию должен был обрушиться удар шведского войска, и за счет Дании, Ганновера и других германских княжеств должна была усилиться Швеция. Европа была бы разделена на сферы влияния между Россией и Швецией. Контрразведки англо-французов оказались сильнее разведок Швеции и Испании. Этот конфликт, взбудораживший всю Европу, зако1гчился быстро и весьма прозаически. Карл XII и не думал оправдываться. Он приказал арестовать английского и голландского резидентов и заявил, что, пока не освободят его арестованных министров, он не освободит и арестованных им резидентов. Англичане сдались.

Надо думать, что русская дипломатическая разведка какими-то нитями была связана с этой интереснейшей в истории разведки эпопеей.

Вообще, русская дипломатическая разведка в Англии при Петре отличалась всесторонней активностью. Информацию она собирала попутно. Основой ее деятельности была активная работа, заключавшаяся в пропаганде, инспирации слухов, коррупции, использовании внутриполитических течений и т.п.

Для подтверждения этого тезиса достаточно процитировать выдержку из доклада князя Бориса Ивановича Куракина. Доклад относится к 1719 году, когда Англия заключила оборонительный союз со Швецией и грозила России своим флотом. Вот что он писал:

«Нам надо сблизиться с главами партии Тори и через них препятствовать в парламенте проведению предложений от Двора; побуждать английское купечество, заинтересованное в русской торговле, делать свои представления парламенту в форме писем от одного к другому, безымянно печатать в Англии для народного ведения о том, какие дальние виды министерство, получа Бремен и Верден, имеет к предосуждению английской свободы, какой вред произойдет для английской торговли и проч.».

Эта программа свидетельствует о блестящем знании всех тайных пружин, на которые может нажимать разведка. Этот доклад, кроме того, характеризует атмосферу или, если можно так выразиться, разведывательную философию при Петре.

Не важно, было все это выполнено или нет. Важно, что эта работа стояла в повестке дня, что она обсуждалась. Это достаточно для понимания характера дипломатической разведки при Петре.

АВСТРИЯ НА ОСТРИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ ПОЛИТИКИ

Священная Римская империя германской нации (Венский двор), объединившая германские княжества и часть нынешней Италии, в начале рассматриваемой эпохи вступила в войну против Франции, которая претендовала на испанское наследство. После смерти бездетного испанского короля Карла II претендентами на престол оказались две его сестры, из них одна являлась супругой Людовика XIV, короля Франции, а вторая женой Леопольда I — цесаря Священной Римской империи. Оба монарха вступились за права своих жен и их потомков, и в результате вспыхнула разорительная война. Людовику XIV удалось посадить на испанский престол своего внука Филиппа Анжуйского (Филипп V). Наследство явно уплывало из рук цесаря, и поэтому все внимание Венского двора было поглощено этим вопросом. Австрия была заинтересована в том, чтобы иметь свободные руки в Турции, и поэтому стремилась затягивать русско-турецкий конфликт. Так Австрия превратилась из союзника России в ее противника. После победы над шведами и овладения Петром Балтийским побережьем казалось, что интересы России и Австрии совпадают, ибо австрийский двор тоже не любил шведского короля, который претендовал на территории Германии, то есть на сферу влияния цесаря. Австрия с удовольствием приняла бы поражение шведа. Однако активность Петра была ей не менее противна, чем завоевания Карла XII. Петровская Россия — это самый мощный славянский центр, оплот православия. Если бы она усилилась, если бы Петр стал ногой в Западной и Центральной Европе, то возникла бы цепь новых проблем, а именно:

Россия стала бы самой сильной сухопутной державой в Европе, и влияние ее на германские государства свело бы на нет роль империи;

славянская Россия стала бы притягательным центром для славянских народов Центральной Европы. А это прямо противоречило германским устремлениям на Восток;

сильная Россия добивалась выхода к Черному и Средиземному морям, где ее интересы сталкивались бы с Австрией. Поэтому Венский двор прилагал все старания, чтобы помешать усилению России. Тактика Австрии менялась соответственно данной исторической эпохе, но в общем она сводилась к следующему:

австрийцы старались ослабить Россию, отрывая от нее союзников (давление на Пруссию, Польшу, Данию, Саксонию). Это была откровенная борьба за влияние;

цесарь пытался сдерживать внутреннее развитие России и поэтому поддерживал и «подпитывал» оппозиционные Петру элементы;

цесарь заигрывал с Петром, стараясь обзавестись родственными связями с русским двором, чтобы влиять на русскую политику.

Таков общий фон тогдашних взаимоотношений между Россией и Австрией. В 1701 году в Вену был командирован дипломат князь Петр Алексеевич Голицын. Весь его опыт закордонной работы состоял в том, что он побывал в Италии, где обучался навигационному делу. Средств у него тоже не было. Трудно было ожидать от него успехов. Уже вскоре после приезда он жалуется, что ничего у него не получается, ибо нет денег. Между тем в Вене деньги брали все, и брали помногу. «Люди здешние вам известные не так мужья, как жены министров безстыдно берут. Все здесь дарят разными вещами, один только я ласковыми словами».

Так плакался Голицын. А между тем перед ним были поставлены серьезные задачи. Он должен был добиться заключения союза между Россией и Венским двором. Летом 1702 года в Вену к нему на помощь приехал Паткуль. Прибыв туда как частное лицо, он тем не менее быстро вошел в контакт с канцлером Кауницем и смог найти с ним общий язык. Кауниц дал ему принципиальное согласие работать в пользу царя. За это ему было положено жалованье. Конечно, Кауниц не мог за цесаря подписывать союзы. Можно было бы использовать его для более скромных задач. Но вербовка не была завершена главным образом из-за неаккуратности русской казны. Паткуль договорился с Кауницем и уехал. Голицын же остался в Вене, но не давал ему ничего. Кауниц постоянно напоминал о себе и требовал 5000 червонных, обещанных ему и его жене; а у Голицына не было ни гроша. В 1703 году он пишет канцлеру:

«…сотвори надомною божескую милость, высвободи меня от двора царского; ей государь, истинно доношу, весь одолжал и в болезнях моих больше жить не могу, опасаюсь, чтоб напрасно не умереть; нимало мне здешний воздух в здоровье не служит; великое удержание есть в делах монаршеских; посланники шведский и ганноверский своими деньгами 'не только министров, но и попов к себе приласкали»^{34}.

Он понимал, что баснями соловья не кормят, тем более что Кауниц не стеснялся. И в сентябре того же года Голицын вновь пишет канцлеру:

«Кауниц беспрестанно говорит: когда пришлют деньги? Хотя бы па первый год исполнить обещание и прислать ему деньги! От этого-то дела наши так и коснеют. Сам изволишь рассудить: слишком год посулено, а ничего к нему не прислано: как можно им впредь нам верить?»

Но денег не присылали, ибо считали, что сначала нужно, чтобы Кауниц доказал чем-нибудь свою преданность царскому величеству.

Бесплодные переговоры и интриги со стороны австрийского двора продолжались и дальше, хотя после Полтавской победы русских наступило некоторое прояснение умов у венских дипломатов. Цесарь начал добиваться, чтобы русский царевич Алексей взял себе в жены его (цесаря) дочь (обещали даже сделать его наследником венского престола). Однако общая линия австрийцев оставалась антирусской.