Основная задача русской дипломатии по отношению к Польше заключалась в том, чтобы не только сохранить Польшу как союзника против Турции, но и вовлечь ее в подготавливаемую коалицию против Швеции. Петр понимал, что без союзников он не сможет вести длительную войну с сильным противником. Именно в свете этой задачи нужно рассматривать деятельность русской дипломатии и дипломатической разведки в Польше в начале XVIII века.
В результате переговоров, проходивших в Москве в строжайшем секрете в ноябре 1699 года, был заключен тайный договор трех держав: России, Саксонии и Дании о войне против Швеции. Первыми выступили датчане, саксонцы вступили в начале 1700 года в Ливонию, а русские должны были выступить в Ингерманландии и Карелии, но не раньше, как после заключения мира с Турцией. Война, как известно, началась несчастливо для союзников. Датчане были разбиты и в августе 1700 года заключили со шведами мир. Как раз в это время русские объявили войну шведам и началась осада Нарвы. Но Карл XII сумел и здесь одержать победу, а затем обрушился всеми силами на польского короля Августа, которого он ненавидел лютой ненавистью.
Бездарность польского короля, внутренние неурядицы в Польше беспокоили Петра. Приходилось все время следить за тем, что делается в лагере у саксонцев и у поляков, и укреплять союз с Августом.
В феврале 1701 года в местечке Биржи Двинского уезда встретились оба монарха и после долгих пиршеств, на которые Петр не скупился, заключили договор, по которому Петр обещал королю военную помощь людьми и деньгами, а поляки обязались держать фронт в Лифляндии и Эстонии. При этом Петр вынужден был выложить королю 20 000 рублей, если можно так сказать, на секретно-оперативные нужды. В секретной статье говорилось: «Дабы некоторое награждение и милость показать тем из польских сенаторов, которые способы сыщут привести в поставленные союзы и Речь Посполитую».
План Петра достиг цели: шведы были вовлечены в длительную войну и увязли в Польше. На кого бы Карл ни делал ставку в Польше, можно было с уверенностью сказать, что при том хаосе, который царил в этой стране, ни одна из партий не сможет организовать и объединить польский народ под своим началом. Тем не менее перед русской дипломатической разведкой выдвинулась задача следить за поведением Августа и его отношениями со шведами. Этим был занят с 1701 года князь Григорий Федорович Долгорукий, посол при польском короле. Князь знал, что Август — ненадежный партнер, и вел за ним непрерывное наблюдение. Ему была очень хорошо известна личная жизнь Августа, его увлечения оперными певицами, на которых тот тратил не только сотни тысяч своих ефимков, но и средства из казны и финансы армии. Долгорукий организовал разведывательную и контрразведывательную службу и выявил шведских агентов среди польских министров и духовных магнатов. Он сигнализировал Петру, что «также и в самой высокой персоне крепости не много», то есть что король Август тоже не прочь переметнуться в шведский лагерь.
Наряду с чисто информационной работой Долгорукий вел большую работу по разложению враждебного России лагеря в Польше — сторонников Сапеги и примаса Радзиевского. Основным инструментом этого направления работы было оказание влияния на политику Августа II, укрепление позиций сторонников России, предоставление им всяких государственных постов, званий, привилегий наряду с прямым их подкупом.
Польские магнаты получали от русской казны деньги или в виде субсидных сумм на содержание польского войска, или в виде прямых вознаграждений за работу. Мзда выдавалась ефимками, медными деньгами и, как тогда выражались, «мягкой рухлядью», то есть дорогими мехами.
Работой разведки в Польше руководил лично царь Петр или же направлял ее через Федора Головина, а потом через Петра Шафирова. Так, мы находим, например, в переписке Петра письмо к Григорию Долгорукому от ноября 1702 года, в котором он предлагает последнему:
«Если возможно учинить, чтоб Вишневецкого учинить великим гетманом и о том королю донеси, как возможно»{17}.
Чтобы удерживать польских магнатов в лагере союзников, русские должны были выдвигать их на высокие посты, используя агентуру и приемы, присущие разведке.
Помимо Долгорукого как главного резидента русской дипломатической разведки из России разведчики направлялись со специальными заданиями. Так, в 1702 году в Литву был командирован урядник Преображенского полка Павел Никифорович Готовцев: его прикомандировали к жмудскому генеральному старосте Григорию Огинскому. Сначала задания носили только военно-разведывательный характер: он должен был снабжать русские войска сведениями о движении шведских войск, о шведском короле и отношении к нему польской общественности.
По-видимому, Готовцев проявил себя как хороший разведчик, ибо по повелению Петра ему потом поручили большую работу по дипломатической разведке. Его приставили при сенаторах Вишневецком и Огинском, снабдили шифром и предложили разрабатывать связи этих магнатов, особенно их отношение к шведам, так как русской разведке стало известно, что Карл XII и его агентура в Польше (Сапега, Радзиевский и др.) вели большую работу по привлечению польских магнатов на свою сторону. Готовцев должен был «обещать им неотменную милость и некоторое знатное число денег», если «до царского величества склонность свою оказывати будут».
Инструкция Готовцеву представляет значительный интерес для разведчиков. Она вскрывает размах петровской дипломатической разведки в Польше{18}.
Значительную разведывательную работу вел в Польше И.-Р. Паткуль, перешедший на русскую службу в 1702 году. В 1703 году с ним был заключен договор о принятии его на русскую службу в чине генерал-майора, тайного советника и чрезвычайного посла.
Паткуль, возможно, и сделал много ошибок и как дипломат может быть расценен по-разному, но с точки зрения разведки надо признать, что он своевременно сигнализировал Петру об опасностях, грозивших России от польского короля и поляков. Он писал:
«Я возвещаю вашему царскому величеству, яко правдивой человек, что зело б я себя обманул, есть ли бы верил, что поляки на надежном основании с вашим царским величеством в союз вступили».
По поводу воеводы Хелмского Дзялынь-Дзялынского, направленного в Россию с посольством, Паткуль писал:
«Он является, что приятель вашего царского величества, но сие да будет во уведомление, что он вашему царскому величеству здесь в государстве по сие число всякие удобомышленные злые услуги чинил, а войне против Москвы на собрании Мариенбургском и везде жесточайше кричал, от шведа деньги получил и постоянной единомышленник кардинальской и его фракции был»{19}.
Паткуль вел разведывательную работу не только в Польше, но и в Пруссии и Австрии и имел в этих странах своих информаторов. Ему удавалось перехватить переписку шведского двора с прусским, и, что особенно важно, он знал о тайных связях саксонцев со шведами.
В мае 1704 года Петр награждает Паткуля, дает ему звание генерал-поручика, а Ф. Головин благодарит его за работу в Пруссии.
Паткуль добился значительного влияния на прусских министров. Головин ему сообщил, что Петр перевел ему 27 000 червонных для оплаты прусских министров.
В декабре 1705 года Петр уполномочил Паткуля вести переговоры с прусским королем о медиации между Россией и Швецией и при этом обещать прусскому королю, что в случае удачи Россия не возражает против уступки медиатору польской Пруссии. Все это свидетельствует о том, что Паткуль пользовался доверием Петра, несмотря на то что и поляки на него клеветали да и его русские коллеги, например Долгорукий и Голицын, его обижали. Долгорукий считал, что Паткуль нечист на руку в денежных делах, Голицын же, сидевший в Вене, оставлял его (Паткуля) без денег, а между тем он командовал большим отрядом русских войск, которые очутились в Саксонии отрезанными от России вследствие позорной, по существу предательской, роли саксонцев.