— Ну что ж, тогда ради леди О'Мой, раз вы просите об этом, — с готовностью согласился сэр Артур. — Но, — сказал он, — сначала мистер Батлер должен объявиться.

Не исключено, предположил он про себя, что Батлер вообще никогда не объявится.

— И помните, я обещаю только обратить на это дело внимание. Если все обстояло так, как вы сказали, я думаю, вы можете быть уверены, что худшее, что ожидает мистера Батлера, — отставка. Он это заслужил. Но, полагаю, я буду последним, кто позволит сделать британского офицера козлом отпущения или отдаст его на растерзание толпе или какому-то регентскому совету. Кстати, кто вам сказал насчет козла отпущения?

— Капитан Тремейн.

— Капитан Тремейн? А, это тот офицер, который убил Самовала?

— Он не убивал!

В ответ на столь решительное, почти яростное отрицание Веллингтон внимательно посмотрел на свою собеседницу.

— Но мне так передали. И сказали еще, что он находится сейчас под арестом за нарушение моего приказа о дуэлях.

— Но он не виновен, ваша светлость. Капитан Тремейн говорит, что он не убивал, а раз он так говорит, значит, это правда.

— О, конечно, мисс Армитидж.

Сэр Артур был человеком несравненной доблести и отваги, однако, глядя сейчас на свою собеседницу и понимая ее состояние, решил все же не рисковать жизнью.

— Я знаю капитана Тремейна как очень честного человека, — продолжала Сильвия, — и если бы он убил Самовала, то никогда не стал бы отпираться, а объявил об этом всему свету.

— Вам не следует так горячиться, дитя мое, — проговорил сэр Артур. — Есть еще кое-какие неясности. Но скоро объявятся секунданты, и они скажут нам, кто участвовал в дуэли.

— Секундантов не было.

— Не было секундантов! Вы хотите сказать, что между ними произошла просто драка?

— Я хочу сказать, что они вообще не дрались. А что касается этой сказки о дуэли, мне хотелось бы задать вопрос вашей светлости: если бы капитан Тремейн решил тайно встретиться с графом Самовалом, стал бы он из всех возможных мест выбирать именно это?

— Что значит «это»?

— Это. Схватка — кто бы в ней ни участвовал — произошла здесь, на этом дворике, сегодня в полночь.

— Клянусь, — сказал сэр Артур, не в силах скрыть удивления, — мне действительно сообщили далеко не обо всем, что связано с этой историей. Странно, что О'Мой ничего не сказал, — пробормотал он и неожиданно спросил: — А где был арестован Тремейн?

— Здесь.

— Здесь? Значит, он находился здесь в полночь? И что же он делал?

— Я не знаю. Но, что бы тут ни делал капитан Тремейн, может ли ваша светлость поверить, что он пришел сюда для тайной дуэли?

— Безусловно, в это весьма непросто поверить, — согласился сэр Артур. — Но что он все же здесь делал?

— Я не знаю, — повторила мисс Армитидж.

Она хотела рассказать о странных словах О'Моя, которые он говорил ей ночью о Тремейне, но заколебалась, и храбрость оставила ее.

Лорд Веллингтон был великим человеком, несшим на своих плечах судьбы наций, а она и так уже отняла у него столько времени, принадлежавшего миру и истории, и не чувствовала себя вправе более им злоупотреблять. Ее колебаниям положил конец звон шпор Кохуна Гранта, шагающего в их сторону через двор. Подойдя к ним, он доложил, что приехал к О'Мою, но, услышав о том, что здесь находится лорд Веллингтон, решил сначала повидать его.

— Вы появились очень кстати, Грант, — сказал он и повернулся, чтобы попрощаться с племянницей Джека Армитиджа.

— Я не забуду ни о мистере Батлере, ни о капитане Тремейне, — обещал он, и на его лице появилась ласковая улыбка. — Им очень повезло с защитником.

Глава XV

БУМАЖНИК

— Какая-то странная тайна окутывает смерть Самовала, — сказал полковник Грант.

— Да, и у меня точно такое же ощущение. — Веллингтон нахмурился.

Они были во дворе вдвоем. Лучи уже высоко поднявшегося солнца, пробиваясь через решетки с виноградными лозами, покрывали стол, за которым сидел его светлость, поминутно меняющимся узором из света и тени.

— Все бы казалось понятным, если бы не дуэльные шпаги. Это оружие и рана Самовала однозначно свидетельствуют о дуэли. В ином случае мы могли бы с большой долей уверенности предполагать, что шпион был застигнут на месте преступления и получил по заслугам.

— Как? Граф Самовал занимался шпионажем?

— В интересах французов, — последовал бесстрастный ответ. — Он действовал по заданию группировки Созы, чьим орудием стал.

И Грант подробно рассказал все, что знал о Самовале.

Некоторое время лорд Веллингтон сидел в молчании, размышляя. Затем поднялся, обратив пронзительный взгляд на полковника, который был на целую голову выше его.

— У вас есть доказательства того, о чем вы говорите?

— Безусловно. И доказательства вполне осязаемые. Они у меня с собой.

Грант вытащил небольшой бумажник из красного сафьяна, украшенный тисненой буквой «S», увенчанной короной, заключенной в венец. Открыв его, он вынул несколько бумаг.

— Я был в этом уверен и до того, как минувшей ночью осмотрел его тело перед тем, как уйти. Вот то, что я нашел, и среди прочих бумаг здесь есть такие, на которые я хотел бы обратить внимание вашей светлости. Сначала это. — Он передал Веллингтону собственноручную записку князю Эсслингенскому Ляфлеша, его тайного агента, имеющего регулярные консультации с графом, содержавшую благодарность графу за ценную информацию, уже полученную от него.

Его светлость вновь сел и прочитал записку.

— Тут содержится полное подтверждение того, о чем вы говорите, — медленно проговорил он.

— Теперь это. — Полковник положил на стол отчет с приблизительной численностью и расположением британских войск в Португалии. — Почерк Самовала, те, кто его видел, без труда узнают. И наконец это, сэр. — Он развернул набросок карты, озаглавленной тоже по-французски: «Вероятные расположение и протяженность фортификаций к северу от Лиссабона».

— Приписка внизу, — добавил Грант. — Она написана с применением шифра, принятого у французов, что свидетельствует о том, как далеко зашел Самовал. Вот ее перевод.

Он положил перед лордом Веллингтоном лист бумаги, на котором было написано: «Я изобразил данный план, исходя из собственного знания местности, перехватываемых время от времени обрывков информации и своего личного обследования дорог вблизи этого района. Он имеет своей целью послужить простым ориентиром действительного нахождения фортификаций, точный план которых я надеюсь вскоре получить».

Его светлость прочитал текст очень внимательно, не проявив, впрочем, ни малейшего беспокойства.

— Для человека, имеющего в своем распоряжении столь незначительные сведения, как он сам утверждает, — последовал спокойный комментарий, — он чертовски точен. Похоже, к маршалу Массена этот план еще не попал.

— Судя по всему, Самовал решил его пока не отправлять, намереваясь заменить настоящим, который, как он сам говорит, собирался вскоре добыть.

— Полагаю, он умер вовремя. Что-нибудь еще?

— Главное, — сказал полковник Грант, — я оставил напоследок.

Он развернул еще одну бумагу и отдал ее главнокомандующему. Это был исчезнувший из пакета, который вез капитан Гарфилд, отчет лорда Ливерпула о войсках, отправляющихся в Лиссабон в июне-июле.

Его светлость ознакомился с содержанием и сжал губы.

— Смерть настигла его действительно вовремя, чертовски вовремя. Человек, который его убил, заслуживает того, чтобы быть упомянутым в официальном донесении. Больше ничего, я полагаю?

— Остальное не так важно, сэр.

— Очень хорошо, — он поднялся. — Если вы не возражаете, я оставлю их себе вместе с бумажником. Я собираюсь на встречу с членами регентского совета, и столь сильное оружие будет мне весьма кстати. Каким бы ни было окончательное решение трибунала, сейчас важно, чтобы все узнали, что Самовал нашел смерть шпиона, застигнутого на месте преступления, как вы и предположили. И это будет единственным заключением, к которому смогут прийти члены португальского правительства, когда я положу перед ними эти бумаги. Они надежно заглушат все протесты.