Чувство стыдливости зависит не только от личной смелости или эстетического предпочтения. Препятствие исчезает тотчас, когда декольте вторгается в моду. Парадоксально, что нередко женщины боль­ше стыдятся оказаться декодированными в домашней обстановке, нежели публично. В 1911 году немецкий философ-идеалист Георг Зиммель писал: "Немало женщин постеснялось бы появиться декольтированными перед одним-единственным мужчиной у себя дома, но набирается храбрости сделать это перед тридцатью, даже сотней мужчин в публичном месте".

Мода на декольте зависит от "духовной температуры эпохи". Споры вокруг обнажённой груди отражают "битву" за границы благоприят­ности. Одно из самых известных декольте можно видеть у богини змей с острова Крит. Памятники греческого искусства также демонстрируют целый ряд вариантов вырезов у женского платья. Затем декольте снова выплыло на поверхность в средние века, когда по бургундской моде оно делалось не только на груди, но захватывала и спину.

Как сообщает Лимбургская хроника, женщины тогда носили "такое большое декольте, что грудь их видна была наполовину". Обрамлённое кожаной отделкой или воротником, декольте достигало почти до пояса!

В эпоху Возрождения, открытого чувственным радостям, когда фигура подправлялась корсетом, поджимавшим грудь шнуровкой, тоже делался большой вырез на груди. Примечательно, что строгая испанская мода запрещала декольте.

В более поздние годы некоторые церковные деятели заговорили о декольте как о "дьявольском окне". Для них даже полуобнажённая грудь была гнездом порока. Декольтированная Богородица немецкого живописца Альбрехта Дюрера воспринималась в большинстве случаев как богохульство. Во времена французского короля Генриха Четвёр­того женщин, появившихся на улицах с обнажёнными плечами, публично клеймили. Во время Реформации декольте исчезло. Реформисты и их противники, кальвинисты и иезуиты, вопреки политическим разногласи­ям, пришли к удивительному единодушию: декольте не способствует спасению души.

И французский король Людовик Тринадцатый особым эдиктом запре­тил при своём дворе чересчур глубокое декольте, а вкупе с ними и наряды, чрезмерно обтягивающее фигуру, дабы, как его христианнейшее величестве выражалось, "не поощрять откровенных приглашений к сладострастию и избыточной вольности нравов".

Одним словом, за всю историю моды декольте то появлялось, то исчезало. Балы при дворе французского короля Людовика Четырнадца­того, к примеру, представляли собой самый настоящий парад декольте. В начале ХVIII века элегантные дамы щеголяли декольтированными и дома, и на улице и даже в церкви - в общем, везде.

Эпоха барокко чествовала женское тело. На женскую грудь смотрели как на частицу природы. Для этого верхняя часть тела затягивалась в жёсткий корсет, который "лепил" дамский торс по велению моды. Он то поднимал грудь, то опускал её, то делал более плоской, но во всём этим создавало впечатление кипящей чувственности. Декольте стало просто обязательным. Когда какая-нибудь молоденькая девушка отказывалась надеть платье с декольте, её считали ханжой и старомодной девой.

Проповедники морали усматривали в декольте причину всех зол на земле, хотя их взгляд одновременно был трусливым и похотливым. То, что выглядывало из бездны декольте, по их мнению, "превращало цело­мудрие в ненасытный разврат..." и требовали "хлестать таких жен­щин крапивой по оголённым частям".

Но женщин такие угрозы святош не пугали. Во время Великой Фран­цузской революции женщины-простолюдинки с завистью смотрели на декольте аристократок и перенимали эту моду. Дочери свободного на­рода отвергали неудобные корсеты, но декольте их прельщало.

В период Реставрации во Франции декольте, вновь было запрещено. Всё ещё встречалась кружевная отделка на корсетах, в моде ещё был атлас, сверкали алмазные броши на груди, но декольте исчезло на улицах и обосновалось в праздничных бальных залах изысканного об­щества

Французский писатель Жюль де Гонкур отмечал: "Ужинал в отеле "Де Франкфор". Напротив меня сидела девушка с ослепительной кожей. Какое наслаждение, какой очаровательный вызов исчез из об­щества с декольте в восемнадцатом столетии. В повседневной жизни декольте это точная мерка степени чувственности общества".

Если это верно, то мы сегодня живём в бесчувственную эпоху. Ведь перед первой мировой войной снова забушевали страсти вокруг "на­гой моды", одевавшей женщин в прозрачные ткани и едва прикрывавшей грудь. Тогда ревнители нравственности тоже забили тревогу. Церковь грозила страшным судом, портные отказывались брать заказы на деко­льтированные платья. В американском штате Иллинойс власти пытались запретить платья с короткими рукавами и декольте. Но женщины, вер­ные моде, были готовы к неприятностям и денежным штрафам.

Конечно, в этой реакции на крайности моды причудливо сочеталась ханжество и праведное негодование тех, для кого "нагая мода" была символом разврата и попрания семейных устоев.

Десятилетия подряд создатели моды величают идеал длинноногих манекенщиц без бёдер и плоскогрудых. В итоге декольте теряет свой смысл, потому что любое воздействие, по мнению Оноре де Бальзака, должно обладать цветением и теплотой зрелости. Вспомним незабвенную американскую актрису Элизабет Тейлор, превратившуюся в синоним женственности. В кино пятидесятых годов итальянская актриса София Лорен очаровывала мужчин именно своим ослепительным неаполитанским декольте.

Сегодня декольте превратилось в символ расточительной роскоши на балах или оперных премьерах, но уже не соответствует представле­нию женственности. Большинство молодых девушек никогда не носило декольтированных платьев, хотя и не стыдятся показать обнажённую грудь на пляжах.

У декольте свой язык, который не каждый понимает. Оно прикрывает так много, что воображение не в силах это понять.

Переживём ли мы новый ренессанс декольте, начавшийся уже входить в моду на чёрных и бальных платьях? Время покажет...

ПРОСТО ДЖИНСЫ

Если в моде и есть какой-либо непревзойдённый феномен, то, это, пожалуй, джинсы. Проходят годы, а они по-прежнему популярны: фигури­руют в гардеробе старых и молодых людей всех рас и национальнос­тей, жителей любых континентов. Прогнозы предрекают им не меньший успех и в этом веке. Мода на три столетия! Ничего подобного в мире одежды ещё же существовало.

Как же появились джинсы? Американцы со своими мощными средства­ми массовой информации навязали всему миру утверждение, что знаме­нитые "рабочие брюки" изобретены Леви Штрауссом, эмигрантом из Баварии. История эта известна. В Калифорнии Штраусс попытался раз­богатеть на изготовлении палаток из полотна, которые вырабатывали во Франции, в городе Ним /отсюда, кстати, и пошло другое название джинсов, отражающее вклад французов: деним/. Однако предприимчивый делец быстро понял, что старатели больше, чем в палатках, нуждаются в брюках. Их шитьё он вскоре и наладил. Брюки были усилены двойной строчкой, а карманы - заклёпками, дабы не рвались от тяжести кусков породы.

Идея заклёпок на джинсах принадлежит компаньону Леви Штрауса - Якобу Дэвису. Сначала ими укрепляли только карманы и пах. Признать­ся, паховая заклёпка казалась не лучшей усладой вольной ковбойской жизни, но её решительно убрали лишь в 1941 году - по личному распо­ряжению тогдашнего президента компании Уолтера Хааса: как-то, сидя у костра, он обжёгся раскалившейся заклёпкой, правда, благополучно.

Первая модель, известная под номерам 501, и была запатентована Штрауссом. В марте 1997 года фирма "Леви Штраусс" заплатила нью-йоркскому торговцу денимом рекордную сумму в 25 тысяч долларов за пару джинсов модели "Леви-501", сшитых в 1890-1901 годах.

Однако, существует и другая версия. В отличие от американцев, итальянцы утверждают, что вовсе не Леви Штраусса следует считать "отцом" джинсов. Он лишь возродил моду на них, поскольку этот вид брюк существовал ещё до открытия Америки. Сам же термин "джинсы" происходит от искажённого слова "дженовези", то есть "синие гену­эзские брюки". В самой Генуе их называли "будана". Несколько веков назад их носили все моряки этого крупного портового города, о чём свидетельствует, между прочим, открытая выставка в Палацце-сан-Джорджо в Генуе.