Заговор от воров бабушка ему дала. А позже он рассказал ей, что у сейфа нашли мертвого человека. При нем были отмычки. Видимо, он пытался открыть сейф, но умер. Тогда многие удивлялись: мол, здоровый, молодой, и вдруг так обломался.

– Я-то знаю, почему он окочурился. Ваша молитва помогла, – сказал бабушкин земляк.

Сегодня я научу вас очень сильному заговору от воров.

Читают его в двенадцать часов ночи, в пятницу:

Покорюсь я и помолюсь Господу Иисусу Христу,

святым ангелам и архангелам Михаилу и Гавриилу,

шестикрылым херувимам, серафимам

и евангелистам Матфею, Марку, Луке, Иоанну Богослову.

Святая рать, как вас не может взять нечистая сила

и как вас боится демонская сила,

так убоятся пусть моего заговора воры проклятые.

Как слепцы не видят, так и воры пусть ослепнут.

Заклинаю я ножи, топоры и иглы:

режьте вора, рубите его, рвите жилы,

сверните ему кровь.

Не течь, не мочь, не превозмочь.

Язва его кишкам, кандалы его ногам, тело его гробам.

Огонь ему под шкуру, суставам его ныть,

среди живых ему не быть, не жить.

Как я сказала, так тому и быть.

Руки его, отнимитесь, ноги его, не ходите.

Будь ты, вор-лиходей, мертвецу попутчик.

Отдаю я ключи от своих слов архангелу Михаилу,

Михаил – архангелу Гавриилу,

Гавриил архангел – Матушке Пресвятой

Богородице на престол.

Матушка Пресвятая Богородица

в Иордан-реку – белой рыбе.

Белой рыбе на землю не всплыть,

так тому по моему заговору и быть.

Ключ, замок, язык.

Аминь.

Чтобы вор попался при воровстве

Именем Иисуса Христа,

сказавшего в заповеди своей: «Не укради»

и посулившего за воровство расплату.

Есть у меня во дворе, в доме и при мне,

в окнах и дверях, во всем именье моем

черный ангел мщенья, ворам уничтоженье.

Видит он по всем сторонам,

видит по живым, видит и по гробам.

Видит все и предупреждает,

меня спасает и защищает.

Шепчет он мне: «Смотри, гляди,

идет в твой дом вор».

И как тому вору не уйти

от собственных глаз,

от сердца, печени и живота,

так тому вору не уйти от меня

и моего наговору.

Именем князя тьмы,

расходитесь, разбегайтесь, стрельцы, бойцы,

нечистые, невидимые духи.

Жилье мое окружайте,

вора не выпускайте.

Хватайте его, изловите,

душу его трясите, сердце остановите,

пейте его кровь, ешьте его печень,

вяжите его, держите,

не пускайте, дурь на него напускайте.

Пусть он столбом каменным встанет,

язык Бога не помянет.

Силу из его тела вынимайте,

кровь из его рук и ног выжимайте,

с ума-разума сведите,

в одночасье вора погубите.

Да не сохранит вора оберег,

пришедшего на мой порог.

Хозяюшка домовой,

запри двери за мной.

Ключ замок язык.

Аминь.

От сумы и от тюрьмы не зарекайтесь

Самая горькая школа – это тюрьма, говорят в народе. И никто не может поручиться, что вы-то уж точно не попадете туда, всякое в жизни может случиться.

Передо мной лежит письмо пожилого человека: «...Мне уже много лет. Родился я в большой и дружной семье. Выучился, получил хорошую должность. У меня была добрая жена, родившая мне двух сыновей. Умерла она давно, в возрасте семидесяти лет. Видно, и я скоро последую за своей Катей, вечного-то нет ничего.

В последние годы я постоянно думаю о своем брате Иване, который сорок лет назад покинул наш мир. Если бы не он, из меня бы ничего путного не вышло, это уже точно. В общем, спасибо ему.

Нас у мамы было семеро сыновей, но Ванька – самый умный, самый башковитый. Он с трех лет начал читать и все схватывал на лету. Окончил школу с медалью и поступил в художественную академию. Но так как у наших родителей не было возможности прокормить такую ораву, из академии он вынужден был уйти.

Ваня брался за любую работу, какую ему ни заказывали. Рисовал даже такую пошлятину, о которой и сказать-то неудобно. Только теперь, став седым, я понял, какую жертву брат принес ради нас, своих братьев.

Но вот пришла беда. К Ивану обратился его бывший одноклассник.

– Подделай, Вань, печать, – умолял он, – иначе я в тюрьму попаду.

Брат ни в какую не соглашался, пытался вразумить одноклассника, но тот, наговорив ему много обидных слов, ушел. А через полчаса прибежала его мать и, плача, сказала, что Андрей попытался наложить на себя руки. Пришлось Ване помогать этому Андрею. А вскоре брата арестовали. Кто-то донес на него. Брат отсидел и вышел из тюрьмы с туберкулезом. Через год его не стало. Ум, талант, доброта – все стало прахом.

Зачем я написал это письмо? Хотелось рассказать об Иване. Мне будет легче умирать, если о нем узнают. Он был красивым человеком, но его погубила доброта».

Научу вас, дорогие мои, как ставить защиту от несправедливого судебного приговора.

Рубят голову петуха в тот же час, на который назначен суд. Говорят:

Как эту голову не могут осудить,

как ее не могут на шею заново посадить,

так и раба Божиего (имя) не может судья осудить,

за железные засовы в тюрьму посадить. Аминь.

Чтобы суд благополучно прошел

Читают перед тем, как пойти на суд:

Пойду я крестом – дороги пересекаются, замки, засовы отпираются. Как моя нога со мной, рука моя со мной, голова моя со мной, как Господь Иисус надо мной над всеми государями, всеми судиями, всеми людьми,

так чтоб судья к рабу Божиему (имя)

не придирался,

на него не взъедался,

криком бы не кричал,

кулаками не стучал,

пальцем бы не грозил,

а взял бы да отпустил.

Слово мое крепко,

дело мое лепко.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа Аминь.

Чтобы приговор не был суровым

Умягчи сердце, икона умиления.

Выйди и выступи, сатана безжалостный,

из судейских дверей.

Гроб есть на небеси и на земле Господней.

В том дому-терему судейском

четыре ангела-хранителя стоят и сидят,

на судью кротко глядят.

Так бы и судья глядел —

кротко, жалостливо – на раба Божиего (имя).

Ты, судья, не хмурь бровей.

Богородица, доброту Свою на судью пролей.

Судить строго раба Божиего (имя) не смей!

Вспомни своих отца и мать,

кротость их и доброту.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

Чтобы судья не придирался

Говорят у двери судебного зала:

Встану я на ступеньку седьмую,

попрошу Богородицу дорогую.

Ты, Мать Мария, Поручница и Заступница,

заступи и поручи ангелу-хранителю,

от всех бед избавителю раба Божиего (имя).

Чтобы к нему судья не придирался,

над его горем не издевался.

Думал бы судья о нем, как думает о своем,

о родном, а не о чужом.

Жалел бы его, прощал,

строго бы его чтоб не наказал.

Ангел-хранитель,

будь рабу Божиему (имя) избавитель.