Неподалеку расположилась пологая скала, доминирующая над остальным пейзажем. Оценив наклон, Сэм понял, что мог бы попытаться забраться на нее и уже сверху обозреть окрестности и решить, куда идти дальше.

Это было долгое путешествие. Когда Вернер, наконец, добрался до цели, он успел забыть, зачем сюда шел. Сыпучие камни заставляли его мучиться, опираясь на раненую ногу, но он шел, ведомый целью, пока не достиг вертикальной стены. Забираться дальше не было ни сил, ни умений. Сэм посмотрел вверх, оценивая, насколько высока скала. В глазах тут же потемнело, голова закружилась. Чтобы не упасть, Сэм прижался к скале.

Цепляясь за камень, чувствуя пыль не только во рту, но и в бороде, и на покрывшихся коркой ссадинах, Сэм увидел невдалеке ущелье с выступами и впадинами, за которые можно крепко держться. Кое-как добравшись до него, Вернер, наконец, попал в прохладу и избавился от жалящих солнечных лучей. На той стороне, вместо жаркого солнца, он увидел, наконец, привлекательное темно-синее небо, похожее на бассейн с прохладной водой. Захотелось пить, и Сэм стал подниматься по ущелью. Это было тяжело и болезненно. Сцепив зубы, Сэм упорно двигался вперед. В какой-то момент, опершись о, казалось, удобный камень, он сорвался и, крича от боли, скатился вниз на несколько, с таким трудом, преодоленных метров, и остался лежать на неудобных камнях, кашляя, дыша пылью.

Солнечные лучи проникали сквозь поднятую тучу. Пылинки вспыхивали и сверкали, словно волшебная пыль. Вокруг установилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием. Сэм почувствовал стыд от того, что раньше не ходил в церковь и не возносил молитвы во время своих испытаний после побега из башни. Но начать никогда не поздно, поэтому он обратился к Богу. Сначала он попросил прощения и только потом сил, чтобы продолжить путь.

Некоторое время он отлеживался, набирался сил. Потом стал думать о том, как отсюда выбраться. Все это время он чувствовал, что не способен ни к чему, кроме как только лежать. Тем не менее, он поднялся и снова начал восхождение по ущелью, к голубому небу. Он подошел к краю ущелья, чтобы начать подъем и тут же наткнулся на дракона. Вернее, на его череп. Наполовину замурованный в скалу, череп со злой усмешкой смотрел на Сэма. Тот потянулся, дотронулся до ближайшего клыка и тот, неожиданно, отломился и остался в его ладони. Некоторое время Сэм рассматривал зуб, потом, пожав плечами, положил его в карман. У него было много других забот, нежели исследовать старые кости.

Вернер пошел вперед. Желания выбраться было больше, вот только сил меньше, чем в прошлый раз. До вершины осталось всего пара-тройка метров, когда Сэм понял, что перестал потеть. Что это значит, он забыл. Включив последние капли резерва, он постарался преодолеть эти метры, прежде чем упасть в обморок.

Как только выбрался из ущелья, жара с новой силой навалилась на него. Шатаясь, почти ничего не видя, Сэм, все же, осмотрел окрестности — в награду за усилия. В какую бы сторону он не посмотрел, везде видел только бесплодные земли. Может, он попал на Марс? Далеко на горизонте мутнело, колыхалось, но это могло быть всего лишь его собственные видения. Чувствуя, что проиграл, Сэм отошел подальше от ущелья и прислонился спиной к скале.

Он не долго думал, остаться здесь, или идти дальше. Взгляд наткнулся на ряд скал. Они стояли ровной линией. Даже не линией — схемой, словно не природа расположила их так, а человек. Он сделал шаг, чтобы добраться до этих странных скал, убедиться в своей догадке, но неаккуратно оперся о больную ногу. Дикая боль пронзила все тело. Сэм закричал и упал, наконец, отдаваясь усталости и боли. Острые камни поспособствовали его уходу в бессознательное состояние.

* * *

Без сознания Сэм пробыл долго. Когда пришел в себя, вокруг потемнело. Сэм был слаб, чтобы восхититься этим видом. Он чувствовал себя одиноким. Даже кричать не получалось, потому что в горле пересохло. Это был, наверное, конец. Сэм не чувствовал боли. Либо он стал к ней нечувствительным. Он чувствовал себя спокойным, отделенным от тела.

— Я умру здесь? — спросил Сэм у первой звезды, что появилась на небе.

— Это зависит от тебя.

Сэм осмотрелся, но не увидел никого. На столовой горе он был один, исключая, разве что худую дворнягу, слегка похожую на Ину. Но этого не могло быть. В бесплодных землях не могло быть никаких собак. Этот экземпляр наверняка был койотом. В любом случае, он не мог разговаривать.

— Галлюцинация, — прохрипел Сэм.

— Ты в этом уверен, не так ли? — пес оскалился, выставив наружу клыки.

Ну, раз терять нечего, Сэм решил подыграть воображению:

— Ты знаешь, что происходит?

— Ты оказался в Кругу Сновидений.

— В смысле?

— Все просто. Это — Круг Сновидений. С давних времен многие поколения индейцев приходили сюда. Когда-то это было мощное место. Ты собираешься здесь пролежать всю ночь?

Сэм перевернулся на бок, чтобы рассмотреть собаку лучше. С удивлением он заметил, что не ощущает никакой боли. Тому было объяснение — ведь Сэм во власти какой-то галлюцинации и, само собой, не мог ощущать боли.

— Кто ты? — спросил Сэм после небольшой паузы.

— Называй меня Собакой. Мы с тобой вскоре станем самыми близкими друзьями. Я чувствую это.

— Я в тебя не верю. Тебя не может быть.

— Почему нет? Ты отрицаешь мое существование? Тогда я буду возражать. Как ты можешь не верить в то, что видишь и слышишь?

— Это не имеет никакого смысла.

Собака изобразила некий замысловатый жест, что можно было принять за пожатие плечами.

— И не имеет никакой цены, — сказала она. — Но мы же не об этом, в конце концов.

То, что происходило, не могло происходить на самом деле. Сэм упал на спину и снова уставился на темное небо. Звезд стало больше.

— Уходи, — прохрипел он. — Ты же видишь, что я умираю.

— Ты хочешь умереть?

— Нет.

— Тогда я не смогу тебе помочь, — ответила Собака и повернулась спиной к Сэму.

Вернер почувствовал раздражение. Какой смысл собственному воображению поворачиваться к нему спиной? Разве так трудно дать ему спокойно умереть?

Тем временем Собака повернула к Сэму голову с хитрым взглядом.

— Умереть легко, — сказала она. — Это происходит постоянно. Дальше же начнется кое-что еще.

— Веришь, я узнаю это достаточно скоро, — ответил Сэм и сел, прислонившись спиной к скале. — Меня изжарит солнце. Это произойдет быстро — мой организм обезвожен.

— Вот это уже по делу, — Собака снова повернулась к Сэму, подошла ближе и уселась рядом.

Сэм посмотрел в ее глаза. Они выглядели старыми и мудрыми. Они были неотразимы, полны доверия, разделяя проблемы Вернера.

— Когда я умру, — сказал Сэм, — у Дженис не останется никого, чтобы ей помочь. И никто не станет искать убийц Ханны.

— Ты запутался и озвучиваешь неправильные предлоги, — Собака покачала головой. — Слово, которое тебе нужно говорить — «если», а не «когда».

— Какое это имеет значение? Я умираю.

— Прямое. По обоим пунктам. И у меня для тебя есть Слово, которое значит для тебя больше, чем жизнь.

Собака чуть отошла и стала расти. Как и думал Сэм, это была иллюзия, потому что сквозь нее он видел черное небо и бесчисленные звезды. Собака продолжала расти, пока не заполнила собой все видимое пространство, а потом ринулась вниз и поглотила Сэма. Слово зазвучало в его голове, отражаясь эхом от скал. Беззвучный, но громкий крик.

Волшебство!

Сэм испугался.

Он побежал. И бежал. И бежал. Ему казалось, что он преодолел несколько километров, больше, чем занимает плато. Вдруг перед ним из ниоткуда появился полный ярости дракон. Он мерцал, превращаясь в разные виды. Иногда представал знакомым летающим змеем, с перьями на голове, как у Тиссена. Потом превращался в длинного восточного дракона с двумя парами коротких ног и длинными, свисающими по обе стороны пасти с острыми клыками, усами. В конце концов, существо превратилось в огромного западного дракона. Он встал на задние лапы, расправил крылья и раскрыл пасть, символизируя собой смерть и разрушение.