Несмотря на необычность такого предложения, Владимир Александрович, если верить ему, встретился с Александром Николаевичем и поставил его в известность относительно имеющейся о нем информации. Как же реагировал на это Александр Николаевич? «Вид у Яковлева, надо сказать, был неважнецким, — говорится в воспоминаниях В.А. Крючкова, — он был явно растерян, и ничего не мог выдавить из себя в ответ, только тяжело вздыхал». Молчание продолжалось до тех пор, пока не появился В.И. Болдин [202].
«Разумеется, — писал бывший шеф КГБ, — о состоявшемся разговоре и его особенностях я тут же доложил Горбачеву. В ответ — все то же гробовое молчание». Через месяц В.А. Крючков поинтересовался, «что делать? Может быть, провести проверку?» Но глава государства «добро» на проверку сигнала так и не дал, посоветовал вместо этого поговорить с Яковлевым еще раз» [203].
Как протекал новый разговор В.А. Крючкова с А.Н. Яковлевым, В.А. Крючков не сообщал. Не сообщал он и о том, как протекал его третий разговор на эту тему с М.С. Горбачевым» [204].
Казалось бы, после появления статьи В.А. Крючкова и один герой этой публикации (А.Н. Яковлев), и другой (М.С. Горбачев) должны были сразу же отреагировать на нее. Но они сделали вид, что их это не касается. Тогда группа народных депутатов обратилась с письмом на имя Б.Н. Ельцина и поставила вопрос о необходимости разобраться с обоснованностью выдвинутого против А.Н. Яковлева обвинения [205].
Только после этого Александр Николаевич откликнулся на публикацию В.А. Крючкова. Причем сделано это было не в России, а в США, где он в то время находился. 23 февраля 1993 г. газета «Труд» опубликовала его интервью, в котором он заявил, что и упоминаемый В.А. Крючковым доклад М.С. Горбачеву, и описанная им встреча с А.Н. Яковлевым — это «бессовестное вранье». Поэтому он намерен обратиться к Б.Н. Ельцину с просьбой о «расследовании этого дела» [206].
В интервью «Литературной газете», Александр Николаевич тоже заявил, что никаких разговоров о его возможных связях с американскими спецслужбами В.А. Крючков никогда с ним не вел, что подобные разговоры шефа КГБ с М.С. Горбачевым тоже маловероятны, во всяком случае, ничего подобного от Михаила Сергеевича он не слышал и все это придумано только сейчас в связи с грядущим процессом по делу ГКЧП. «Если бы, — заявил А.Н. Яковлев — председатель КГБ действительно доложил о своих подозрениях относительно меня, то реакция М. Горбачева была бы однозначной — конечно, расследовать. Приобрети это дело официальный характер, и я бы немедленно подал в отставку». Александр Николаевич заявил также, что он требует расследования по этому делу и будет добиваться, чтобы это расследование имело публичный характер [207].
Казалось бы, на этом можно было поставить точку. «Демократ» Александр Яковлев мог торжествовать. «Член ГКЧП» Владимир Крючков был посрамлен. Однако 3 марта в следующем номере «Литературной газеты» подал свой голос М.С. Горбачев, который признал факт обращения к нему В.А. Крючкова со своими подозрениями насчет А.Н. Яковлева [208].
На это признание А.Н. Яковлев не отреагировал никак. Более того, издав в 1994 г. воспоминания под названием «Горькая чаша», он предпочел вообще обойти стороной данный эпизод, что уже само по себе говорит о многом [209]. Предпочел обойти его стороной и М.С. Горбачев своих двухтомных воспоминания «Жизнь и реформы», увидевших свет в 1995 г. [210] Деталь сама по себе очень красноречивая.
Если М.С. Горбачев молчит на эту тему до сих пор, то А.Н. Яковлев только 2001 г. в новом варианте воспоминаний, изданных под названием «Омут памяти», уделил этой истории буквально несколько строк [211].
Вынужденный признать факт «доносов» шефа КГБ на него и повторяя заявление М.С. Горбачева о том, что он не дал им хода, А.Н. Яковлев снова отверг и то, что М.С. Горбачев поручал В.А. Крючкову беседовать с ним, и то, что такая беседа имела место [212].
Однако при этом он сознательно проигнорировал один очень важный факт, который к тому времени ему уже был известен. 11 марта 1993 г. на страницах «Советской России» появилось интервью Н. Гарифуллиной с В.И. Болдиным. Последний не только подтвердил, что В.А. Крючков имел беседу с М.С. Горбачевым по поводу А.Н. Яковлева, но и сообщил, что по поручению генсека шеф КГБ имел на эту тему беседу и с Александром Николаевичем [213]. Через два года Болдин издал воспоминания и подтвердил данный факт [214].
Почему А. Н. Яковлев предпочел обойти вниманием интервью и воспоминания В.И. Болдина? Потому, что если такой разговор действительно имел место и Александр Николаевич был невиновен, после этого он был обязан сам обратиться к М.С. Горбачеву и потребовать официального разбирательства. Если он не сделал этого, значит, боялся разоблачений.
Но послушаем Александра Николаевича дальше: «Группа его (Крючкова. — А.О.)сторонников немедленно обратилась в Генеральную прокуратуру с просьбой расследовать это дело и привлечь меня к ответственности. Я тоже потребовал расследования» [215].
Однако обращение «сторонников» В.А. Крючкова известно, оно было сразу же обнародовано в печати. А вот обращение в Генеральную прокуратуру России Александра Николаевича неизвестно. Более того, есть основания утверждать, что официально он никуда не обращался.
Дело в том, что следствие по данному вопросу было начато не по обращению А.Н. Яковлева и не по обращению сторонников В.А. Крючкова, а на основании показания последнего в ходе следствия по делу ГКЧП («По Яковлеву в КГБ поступала оперативная информация о его недопустимых, сточки зрения безопасности государства, контактах с представителями одной из западных стран»), И начато было это дело не после публикации статьи «Посол беды», а почти за год до этого — в январе 1992 г. как побочное дело, выделенное из дела № 18/6214 [216].
«Раскопки архивов и доносов, — живописал А.Н. Яковлев, — шли долго. Опросили всех, кто мог знать хоть что-то. Дали свои показания Горбачев, Бакатин, Чебриков, работники внешней разведки, занимавшиеся агентурными данными. Все они отвергли утверждения Крючкова как лживые. Крючков отказался дать свои показания. Прокуратура пришла к заключению, что Крючков лжет» [217].
Если бы Александр Николаевич действительно стремился к правде, он должен был бы назвать всех, кто был опрошен, но он не сделал этого. Что же касается опубликованного постановления Генеральной прокуратуры по этому делу, то в нем фигурируют девять фамилий: С.А. Андросов, В. В. Бакатин, М.С. Горбачев, Ю.И Дроздов, О.Д. Калугин, В.И. Новиков, Г.Ф. Титов, В.М. Чебриков, Л. Шебаршин [218].
К сожалению, пока об их показаниям мы можем судить лишь на основании постановления Генеральной прокуратуры. Из него явствует: В. И. Бакатин, О. Д. Калугин, Г. Ф. Титов и В.М. Чебриков заявили, что никакие материалы о связях А.Н. Яковлева с зарубежными спецслужбами им неизвестны [219].
Насколько это соответствует действительности и насколько названные лица были искренними, сказать трудно. Но можно отметить, что О. Д. Калугин покинул Лубянку в 1978 г., Г. Ф. Титов мог говорить лишь о 1972–1983 гг., Чебриков о 1967–1988 гг., В.И. Бакатин о периоде после 21 августа 1991 г. Между тем в воспоминаниях В.А. Крючкова речь шла об информации 1989–1990 гг. Поэтому в данном случае для прокуратуры решающее значение имели показания М.С. Горбачева, Ю.И. Дроздова, В.И. Новикова и Л. Шебаршина.
Запрошенный по этому поводу Генеральной прокуратурой М.С. Горбачев подтвердил, что «Крючков предъявил ему досье, в котором содержались первичные материалы о якобы существующей разветвленной антигосударственной сети». Причем «смысл этих бумаг сводился, по мнению Крючкова, к тому, что все нити этой организации тянутся к Яковлеву. В числе лиц организации числились представители интеллигенции городов Москвы и Ленинграда…О каких-либо конкретных планах, нацеленных на свержение, захват власти, в документах не говорилось». «В его высказываниях содержались намеки, что есть сигналы от определенного источника (самого важного), который свидетельствует о том, что не исключено сотрудничество Яковлева с американским центром разведки, однако каких-либо конкретных фамилий Крючков не называл». Вопреки фактам (см. далее) М.С. Горбачев заявил, что «впервые» эти сведения были доведены до него только « весной 1991 года» [220]Вряд ли подобная ложь была бы нужна, если обвинения В.А. Крючкова являлись совершенно безосновательными.