Изменить стиль страницы

Только прямоугольники на плакате тусклые, а не яркие, как на древних мозаиках. Я подошел вплотную и обомлел. То, что издали казалось мозаикой, на самом деле было… гуашью и рогожей. Бедность материала, на котором написан плакат, говорит о суровом времени не менее красочно, чем то, что на плакате изображено.

Нужно только уметь услышать эти голоса. Голос деревянной ложки русского бурлака и нидерландского крестьянина тоже! Этими голосами с нами говорит история. Подобно тому как природа говорит с нами языком ветра и волн, звонкими барабанами летних ливней, громыханием гроз.

Научиться слышать голоса природы и истории — значит раздвинуть границы собственной жизни вглубь и вширь, в прошлое и в будущее и ощутить связь времен. Приобщиться к подлинному бессмертию, в котором нет ничего ни иллюзорного, ни мистического. Ощущение связи времен — великая нравственная, гражданская, творческая, созидательная сила. Она не утешает человека иллюзиями, она дает ему не слепую веру, а мужественную, отважную уверенность в том, что от него самого и только от него самого зависит не исчезнуть бесследно, а остаться жить на земле. Бороздой, проложенной в поле. Строкой, написанной в книге. В сложенном им доме или в сложенной им песне. В детях, которых он родил и воспитал. В уроках, преподанных им, если он учитель, или, если даже он не учитель, но ему есть что сказать и чему научить младших. В тепле, добытом им из‑под земли, или в тепле дружеского участия в судьбах тех, кто в этом нуждается. В письмах, которые он написал, и в письмах, которые он доставил. В хлебе, который он пек для людей, или в ролях, которые он сыграл для них на сцене.

И если он помнит и чтит тех, кто до него пахал поле, складывал песни, писал книги, строил дома, воспитывал и учил детей, давал людям тепло, кормил их хлебом, сажал для них деревья, если он помнит и чтит надежды, горе, счастье, искания, труды, борьбу прошедших поколений, если они для него не умерли, а живы в его памяти, значит, и будущие поколения не забудут его, и он обретает бессмертие не в боге, а в живой народной памяти.