Денисов не успел ответить.

— Переговорили? — ангельски проворковала вновь появившаяся телефонистка. — Отключаю, мальчики.

— Будьте на дежурном приеме, «двести первый»! — передал Антон уже по рации. В эфир он выходил только официально — «двести первый». «Денис» годилось для непосредственного) общения. — Наблюдайте за тем, как будут развиваться события…

В старой, не подвергавшейся реконструкции части вокзала пассажиров было меньше — лепные потолки привлекали людей постарше. Здесь же находились междугородные телефоны, почтовое отделение. Мимо стеклянных кабин связистов Денисов служебной лестницей поднялся на антресоли. Теперь он сверху смотрел в центральный зал.

Тулянинова стояла у бокового стекла, смотрела на площадь — высокого роста, застывшая в напряженной позе.

«Молодой семье, наверное, не следовало бы так начинать жизнь…» — вспомнил Денисов. Наивная фраза, ровным счетом ничего не доказывающая, и все–таки…

«Наивная фраза…» — Что заставило его снова к ней возвратиться? Может, когда–то он слышал ее от своей жены?!

Денисов одернул куртку, вошел в медкомнату.

— Что–нибудь случилось? — спросил дежурный врач.

— Все в порядке.

— У нас тоже, — он постучал по столешнице.

Денисов подошел к телефону:

— Я позвоню?

— Ради бога.

Денисов набрал номер и, дождавшись ответа, попросил:

— Красный Лиман, пожалуйста.

Пока его соединяли с Красным Лиманом, он успел переговорить еще с двумя абонентами в Москве.

— Бюро несчастных случаев? Это из транспортной милиции, Денисов. Несчастные случаи зарегистрированы? С мужчинами…

Отвечала женщина:

— Один.

— Где именно? — Денисов превратился в слух.

— Улица Затонная, территория восемьдесят четвертого отделения милиции. — Женщина отвечала скороговоркой. — Пострадавший госпитализирован в Институт Склифосовского.

— Пострадавший — москвич?

— Сведений нет. — Денисову показалось, что она спешила повесить трубку.

— Минуточку! Что с ним?

— То ли упал, — она вздохнула устало, — то ли по голове ударили.

— Молодой?

— Лет тридцати.

— Когда это произошло?

— Не знаю. Госпитализирован в час сорок два.

В восемьдесят четвертом отделении трубку снял помощник дежурного:

— Инспектора уголовного розыска? — этот по крайней мере не спешил. — Нет его. Дежурного? Оба выехали. ЧП у нас!

— Обстоятельства известны? — спросил Денисов.

— Пока неясно. Подробности должны скоро сообщить.

— Одежду пострадавшего знаете?

— Об одежде не говорили, — вопрос, по–видимому, его озадачил. — Может, это несущественно?

— Бывает, что несущественно, — согласился Денисов. — Но все–таки узнайте. А как состояние потерпевшего?

— Тяжелое. Идет операция, допросить пока нельзя…

— В карманах что–нибудь обнаружили?

— Карманы пустые.

В разговор вмешалась телефонистка:

— Москва! Кого вызывать в Красном Лимане?

— Я тебе еще позвоню, извини!.. — крикнул Денисов помощнику дежурного. — Девушка, пожалуйста, железнодорожный ресторан…

— Не знаю, есть ли там кто–нибудь… Алло! — сказала она кому–то через секунду. — Ответьте Москве! Говорите!

— Аллё. — В Красном Лимане отвечала пожилая женщина, страдавшая одышкой. — Слушаем…

— Директора, пожалуйста, — Денисов не надеялся найти никого, кроме сторожа, в лучшем случае уборщицы. — Директора или зама!

— Нет их, — добрым голосом сказала женщина, страдавшая одышкой. — Отдыхать пошли…

— Тогда метра!

— Климентины Максимовны тоже нет.

— А Туляниновой Люды?

— Такая, милый, у нас не работает.

— Не работает?!

— Рассчиталась! Замуж вышла! Да за кого! За дипломата… Уехала, милый! — Женщина не без труда перевела дыхание. — Да, в спальном вагоне, в двухместном купе! Билеты влетели в копеечку! Теперь, милый, ты Люду не догонишь.

2

— Мой Павел? — Тулянинова задумалась. — Молодой, энергичный… На вид не старше тридцати–тридцати одного…

— Русый?

— Брюнет.

Денисов достал блокнот.

— Как он одет? — Денисов пока не записывал.

— Однотонная серая сорочка, носки и галстук под цвет… Куртка кожаная.

В зале было совсем тихо. В конце третьего часа зал для транзитных пассажиров окончательно замер. Было слышно, как постукивает эскалатор, перегоняя по кругу складывающиеся гармошкой ступени.

Тулянинова пригладила жесткие, как иглы, ворсинки на воротнике.

— Что у него было при себе? — спросил Денисов.

— У Павла? Что вы имеете в виду?

— Ценности, например. — Следовало осторожно, не вызывая ни малейших подозрений, расспросить обо всем, что касается пропавшего Иванова.

— Совсем без денег. Только ключи от машины, ножик.

— У вас машина?

— «Жигули» последнего выпуска.

— Конечно же ваш муж мог где–то застрять… — Денисов кивнул. — У товарища, например. Не отпустили, или что–то помешало…

— Вы не знаете Павла! — Тулянинова переставила чемоданчик, теперь Денисов мог занять место рядом.

— Спасибо.

— С Павлом что–то случилось! Без меня он никуда не ушел бы. — Туляниновой было жарко, она расстегнула пальто, под ним оказалась темная, с глухим воротом кофточка, желтый янтарный кулон.

— Сильное чувство? — спросил Денисов.

Она покраснела:

— Труднее всего исцелить ту любовь, которая вспыхнула с первого взгляда! Это сказал Жан де Лабрюйер, — фамилия далась Люде с запинкой. — Французский писатель конца семнадцатого века.

— Не читал, — сказал Денисов.

— Я тоже. Все Павел!

— Начитан?

— Работник Министерства иностранных дел! Поэтому я и не хотела, чтоб через милицию, а потом по радио…

— Сколько времени вы вместе?

— Неделя.

— Поздравляю, — Денисов неловко поклонился.

— Это такое счастье… — Она покраснела. — Я говорю вам, как постороннему, с которым больше не встретишься. Этот приезд, Москва, этот прекрасный вокзал — все Павел!

— Куда вы пошли сначала?

— С поезда? В камеру хранения, сдали вещи, потом — в город. Павел смеялся: «Домой поведешь ты!» А я и Москвы еще не видела… Такой теплый сегодня день! Заметили? И солнце. У метро торговали мимозами…

Денисов взглянул на букет.

— Круглая полная женщина. — Он знал всех вокзальных цветочниц. — Седая… — Он видел ее у поезда.

— Павел сказал: «Цветы для новобрачной, мадам!»

— И она пожелала вам долгих безоблачных лет…

— Я вела Павла какими–то улицами.

— К центру?

— Разве я знаю?! Павел шел радостный, светлый…

«Восемьдесят четвертое отделение, — подумал Денисов, — даст ориентировку, когда поступят подробности из Института Склифосовского. То есть примерно через полчаса…»

У него еще оставалось время.

— Молодой семье… — начала Тулянинова.

Это была идея фикс не одной только Туляниновой — с чего и как длжно начинать молодоженам.

Из крошечного манипулятора под курткой Денисова неслись негромкие ввиду расстояния позывные: преступника в бархатном коричневом костюме теперь уже искал весь железнодорожный узел.

— Свадьба, по–видимому, будет здесь, в Москве? — поинтересовался Денисов.

— В «Праге».

— Вы и ресторан знаете?

— Двадцать восьмого, в четырнадцать… Павел уже заказал банкетный зал и музыку. Вообще–то он звонил из Красного Лимана не в ресторан, а сослуживцу. Тот и заказал.

— Понимаю.

— Развил бурную деятельность… — Впервые с начала их знакомства Люда улыбнулась. — Последний холостяк на курсе. Чуть ли не весь выпуск собирает… Конечно, без тех, кто за рубежом.

— Ему дали отпуск?

— Сначала для вступления в права наследства: у него умер родственник в Красном Лимане. А с сегодняшнего дня — очередной. В отделе Павел общий любимец…

Она о чем–то вспомнила, лицо ее потускнело.

— Вы не все рассказываете. — Денисов внимательно наблюдал за ней. — Разминулись с мужем, так бывает. Встретитесь. А что еще вас беспокоит?