Читаю его с интересом и вдруг... глазам своим не верю: «...Работа по вскрытию склепа затянулась, и начинались уже сумерки, когда могила была, наконец, вскрыта... весь остов скелета был заключен в хорошо сохранившийся сюртук табачного цвета... Я позволил себе взять кусок сюртука Гоголя, который впоследствии искусный переплетчик вделал в футляр первого издания «Мертвых душ»; книга в футляре с этой реликвией находится в моей библиотеке».

Вот так, без всякого стеснения, даже с гордостью и нескрываемым хвастовством, сообщил Лидин о содеянном им, которое иначе как святотатством не назовешь.

И надо же такому случиться, чтобы почти через полвека прах Лидина оказался в двух шагах от могилы... Гоголя.

(2-12-19)

ПОЗОРНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ

Гоголь Николай Васильевич (1809-1852) был похоронен в Свято-Даниловом монастыре. На его могиле лежала массивная плита, в голове которой на камне с надписью «Ей, гряди, Господи Иисусе» стоял крест. Ограждала все это орнаментальная решетка работы скульптора Н.А.Андреева.

В семье скульптора хранился прижизненный рисунок писателя работы художника Э.А. Дмитриева-Мамонова, знакомого Гоголя (и дальнего родственника жены Андреева). С этого рисунка Андреев и сделал барельефный портрет Гоголя, поместив его в торец решетки.

Камень под крест, как гласит расхожая легенда, привез из Крыма поэт, философ К.С.Аксаков, а тексты из Священного Писания, выгравированные на гранях плиты-саркофага, подбирал известный литературовед С.П. Шевырев при участии Хомякова.

В 1931 году, вскоре после того, как власть приняла постановление закрыть Свято-Данилов монастырь и организовать там более приличествующее для него учреждение — приёмник-распределитель НКВД, прах Гоголя, а с ним и надгробную плиту, камень и решетку перенесли на Новодевичье. Крест сразу выбросили.

  

  

А спустя 20 лет, к 100-летию со дня смерти Гоголя, позорную реконструкцию его надгробия завершили: убрали камень (о его судьбе — в новелле «Укрой меня своей чугунной шинелью») и поставили памятник, сделанный скульптором Н.В.Томским.

Теперь на могиле настоящее изобилие памяти — сразу два изображения Гоголя!

Логической концовкой этой акции стали слова «дарственной» надписи, выгравированной на постаменте: «...от Советского Правительства». Хорошо, что так, а не «от народа», ведь он-то не виноват в том, что сотворили.

И уж совсем бесстыжа стоящая там же дата: 9 сентября 1951 года.

Оказывается, увековечен день, когда Советское Правительство так щедро «одарило» писателя!

Напрашивается вопрос: а почему Андреев не сделал для могилы Гоголя памятник с его скульптурным изображением?

Что, это было не под силу мастеру? Но ведь смог же он к 100-летию со дня рождения писателя изваять его сидящим в кресле. Власть, правда, не пощадила и этот замечательный памятник, простоявший более 40 лет на Гоголевском бульваре, и тоже заменила его произведением Томского с такой же постыдной надписью, как на Новодевичьем. (Андреевский памятник после восьми лет лежания в запаснике Донского монастыря перекочевал па Суворовский бульвар, во двор дома, где умер Гоголь.)

На поставленный здесь вопрос ответ заранее приготовил... Гоголь:

«Завещаю не ставить надо мною никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина недостойном. Завещание мое немедленно по смерти моей должно быть напечатано во всех журналах и ведомостях, дабы по случаю неведения его никто не сделался бы передо мною невинно­виноватым и тем бы не нанес упрека на свою душу».

Винно-виноватыми сделались те, кто пренебрег волею Гоголя и тем самым фактически надругался над его памятью.

У нас стали возрождать церкви и храмы, возвращать городам и улицам старые названия, так не пора ли искупить грех перед великим писателем: восстановить могилу в ее завещанном виде... Меня как-то попросили показать Новодевичье одному известному английскому ученому. Он прилично понимал и говорил по-русски. Выслушав рассказ о памятнике Гоголю, он с серьезным видом спросил:— А не знаете ли вы, где в Москве стоит памятник... Советскому Правительству от Гоголя!?

(2-12-22)

ИЗВЕСТНОСТЬ, НЕСОИЗМЕРИМАЯ С ПРОЖИТЫМИ ГОДАМИ

Двадцатилетний поэт-философ, критик Веневитинов Дмитрий Владимирович (1805-1827), ставший к тому времени уже хорошо известным в литературных кругах, оставлял свою родную Москву и отправлялся в Петербург.

Официальная версия причины отъезда: на место своей новой службы в Министерстве иностранных дел. А в действительности, как говорят французы, «шерше ля фам» — «во всем ищите женщину».

Веневитинов был безумно влюблен в княгиню Зинаиду Волконскую, которую Пушкин (четвероюродный брат Веневитинова) назвал «богиней муз и красоты». Но любовь поэта была безнадежной. Княгиня, старше его на 16 лет, ответила на нее только дружбой, в знак которой подарила ему перстень, ставший для него талисманом. Он носил перстень на цепочке часов и говорил друзьям, что наденет его в день свадьбы или смерти.

Увы, смерть первой настигла Веневитинова, сделав его среди выдающихся людей начала 19 века человеком с самым коротким жизненным путем: он умер, не дожив до 22-х лет.

Друг Веневитинова А.С.Хомяков, находившийся у постели больного, рассказал, что когда Дмитрий был уже в агонии, он надел ему перстень на палец. Придя в себя, Дмитрий спросил: «Разве я женюсь?» — «Нет, — ответил Хомяков». Дмитрий залился слезами... Умер он через несколько часов.

В написанном незадолго до смерти стихотворении «Поэт и друг» Веневитинов, веря предчувствию своего скорого конца, сказал о себе самом устами героя этой элегии:

Сбылись пророчества поэта

И друг в слезах с началом лета

Его могилу посетил...

Как знал он жизнь! как мало жил!

Последняя строка и стала эпитафией на его памятнике, перенесенном вместе с прахом поэта на Новодевичье с кладбища Симонова монастыря.

Когда при перезахоронении вскрыли гроб, то убедились, в частности, что перстень на месте.

Удивительным образом сбылось предсказание поэта, незадолго до смерти написавшего в стихотворении «К моему перстню»:

Века промчатся, и быть может,

Что кто-нибудь мой прах встревожит

И в нем тебя отроет вновь...

Перстень сняли и как реликвию передали в Литературный музей.

(2-13-16)

ВЕРСИЯ, РОЖДЕННАЯ КРУТЫМ ПОВОРОТОМ

Придорожная часовенка из белого мрамора под железной остроконечной двускатной кровлей. Наверху — три главки, стоящие в ряд одна задругой. Ажурная чугунная решетка окружает часовенку, на лицевой стороне которой укреплена бронзовая доска с распятием. Под ней выбит текст:

Антон Павлович

Чехов

Родился 17 января I860 г.

Скончался 7 июля 1904 г.

Символичен рисунок ажурной решетки. Он повторяет завитки, которые изображены на сделанном архитектором Ф.Шехтелем театральном занавесе МХАТа, где были поставлены все пьесы Чехова.

Но есть у этого памятника работы художника- архитектора, академика Л.Браиловского нечто такое, что вызывает вопрос, на который достоверного отпета так никто и не дал.

Нечто — это четыре вмятины, как бы лепестки, на лицевой стороне часовенки, внизу, справа.

А вопрос: каково происхождение их и предназначение?

Приходилось слышать, что здесь, вероятно, было что-то укреплено, скажем, иконка и это след от нее. О памятнике писали искусствоведы, современники Чехова, но никто та­кого не упоминал. А может это масонский знак? И такое спрашивали. Но Чехов масоном не был.

Эти лепестки меня тоже занимали. И каждый раз, проходя мимо чеховского памятника, останавливался, смотрел на них и ничего придумать не мог. Но однажды осенило...