Пока что царь удовлетворился тем, что взял дочь Гильдона, малолетнюю Сальвину, в качестве заложницы в Константинополь. Он воспитал девочку настоящей римлянкой и христианской, а затем выдал её замуж за племянника своей благочестивой супруги Небридия. Когда вскоре муж умер, Сальвина приняла обет безбрачия и всё последующее время посвятила служению Церкви, став диаконисой[469].

Таким образом, война с Арбогастом и Евгением носила многогранный характер: помимо усмирения очередного узурпатора, она требовала восстановления той единой централизованной власти, к которой так привык Рим. Кроме того, начинающаяся гражданская война имела и религиозный оттенок. Дело заключалось в том, что в очередной раз узурпация престола была связана с попытками языческой партии вернуть почитание уходящей религии. Хотя сам Евгений был христианином, главой придворной партии в Риме стал всеми уважаемый сенатор Никомах Флавиан, редкий по своим убеждениям язычник.

Войдя во власть, он немедленно дал указание восстановить древний культ; некогда снятые статуи были возвращены на место, и алтарь Победы вновь возвращён в здание сената. В 394 г. Флавиан, избранный консулом, совершал празднества в честь Изиды и приносил очистительные жертвы, а сам «август» Евгений находился рядом и не пытался ему препятствовать. Правда, правители (Арбогаст, Флавиан и Евгений) всё же не решились вернуть конфискованные Грацианом и Валентинианом Младшим языческие храмы, но надежды языческой партии были, конечно, связаны исключительно с ними. Поэтому противостояние св. Феодосия «тройке» узурпаторов было связано не только с политическими мотивами, но и религиозными. По сути, это была последняя попытка язычества побороть христианство[470].

Тайным велением царя его доверенный евнух Евномий скрытно отправился в Египет, где близ города Ликополя подвязался святой отшельник старец Иоанн. Очень редко этот святой старец появлялся на людях из своей уединённой кельи, чтобы ответить на вопросы многочисленных посетителей, жаждавших получить от него совета; к нему и направился посланник императора. Выслушав Евномия, старец ответил, что война будет кровопролитной, но удачной для св. Феодосия. Вдохновлённый царь начал усиленную подготовку к войне[471]. Отправляясь в поход, весной 394 г. он объявил своего старшего сына Аркадия соимператором Востока, очевидно, опасаясь за исход кампании и желая обеспечить преемственность царской власти.

Два ближайших соратника св. Феодосия — Стилихон и Тимазий пополняли легионы новыми рекрутами и укрепляли воинскую дисциплину. Помимо этого, вскоре под римские знамёна встали союзники, так что под рукой царя одновременно находились вечно враждовавшие между собой арабы, иберы и готы. Подошли варварские отряды во главе со своими вождями, также вызвавшимися воевать на стороне законного царя[472]. Но и Арбогаст не терял времени даром. Он умело воспользовался рельефом местности и не допустил ошибок Максима, растянувшего линию обороны. Примечательно, что в Юлианских проходах Арбогаст приказал поставить золотую статую Зевса, искренне надеясь на его заступничество. Но «старый» бог в итоге ему не помог.

Позволив войскам св. Феодосия захватить Паннонские провинции, Арбогаст дал ему возможность спуститься с Альпийских перевалов, где и встретил императора в укреплённом лагере. Царь был искренне удивлён численностью и организованностью армии узурпатора, где преобладали галлы и германцы. Желая сходу разгромить врага, император дал приказ начать атаку, но иберийские отряды во главе со своим вождём Бакурием почти все пали на поле битвы, потери достигали 10 тыс. воинов. Так началась знаменитая битва на Холодной реке (Frigidus), первая часть которой была так неудачна для императора.

Обескураженный царь удалился на соседние горы, где провёл ночь без сна и еды. Положение его стало очень тревожным, но оно могло стать критическим: св. Феодосий не подозревал, что Арбогаст, уже шумно отмечавший в своём лагере победу над императором, осмотрительно велел нескольким своим отрядам занять горные проходы за спиной римской армии. Можно догадаться, чем бы закончилась эта кампания, если бы начальники отрядов, должных напасть на св. Феодосия с тыла, внезапно не изменили бы своего решения. Ночью они явились в ставку императора и заявили, что не желают больше служить узурпатору. Конечно, не последнюю роль здесь сыграли обычные для всех варваров мотивы лёгкой наживы и желание служить сильнейшему. Вместе с тем трудно отказаться от мысли, что слава св. Феодосия, его умение располагать к себе людей сыграли и здесь решающую роль, подвигнув вождей вражеских отрядов к измене своему господину.

Впрочем, как утверждают современники, ещё одно обстоятельство укрепило уверенность св. Феодосия в своих силах. Ненамного забывшись под утро, он увидел во сне двух всадников в светлой, блестящей одежде на белых конях. Они сказали ему, что один из них послан апостолом Филиппом, а второй — апостолом и евангелистом Иоанном и что они покажут ему безопасные пути нападения на Арбогаста. Аналогичный сон привиделся ещё одному солдату его войска, пришедшему утром в палатку императора рассказать об этом чуде[473].

Получив свидетельства Божественной воли и пообещав перебежчикам пышные титулы и богатые награды, св. Феодосий, ободрённый ночным происшествием, на рассвете вновь напал на лагерь врага. Битва была ещё в самом разгаре, когда внезапно налетела сильнейшая буря, одна из тех, что часто встречаются в горах, и коренным образом изменила ход сражения. Ветер дул в спину солдатам св. Феодосия и в лицо врагам, он вырывал дротики из рук легионеров Арбогаста, расстраивал их ряды, вносил суеверный ужас в галлов. Посчитав, что Сам Бог помогает святому императору, галлы и германцы быстро ретировались, оставив в руках св. Феодосия пленённого Евгения. Ритору солдаты отрубили голову, а Арбогаст, проблуждав несколько дней по горам, понимая всю бесперспективность своего положения, не надеясь на пощаду, на пример римских героев прежних эпох сам пронзил свою грудь мечом. Пожалуй, единственный, кому св. Феодосий хотел сохранить жизнь из уважения, питаемого к его личности, был сенатор Флавиан, но и тот погиб в сражении. Победа была полной и убедительной. Св. Феодосий триумфально вошёл в Милан, где его ласково встретил св. Амвросий, открыто отвергавший все эти годы власть Евгения и Арбогаста.

Всем казалось, что теперь, после того, как вся Римская империя вновь обрела одного главу, ещё не перешедшего даже 50-летний рубеж, начнётся настоящая жизнь, полная политической стабильности и достатка; государство впервые за много лет вздохнуло облегчённо. Но, к сожалению, император, вынужденный сменить удобства двора и семейной жизни на палатку военачальника, тяжело перенёс последнюю войну. Здоровье его было подорвано, и симптомы болезни предвещали скорую смерть, наступившую всего через 4 месяца после победы.

Перед смертью св. Феодосий желал причаститься Святых Даров, от принятия которых сознательно отказывался на всё время войны с Евгением и Арбогастом, так как считал себя не достойным принять их за пролитие человеческой крови на поле брани. Наконец, его желание было удовлетворено, и он причастился из рук своего друга и наставника св. Амвросия[474].

Кроме того, святой император повелел срочно вызвать второго, младшего сына от своего брака с первой женой (от второго брака с молодой царицей Галлой он не имел наследников) малолетнего Гонория, и провозгласил его императором Запада[475]. Рядом с братом находился и Аркадий.

Покидая грешный мир, император дал сыновьям последние наставления: «Вы должны от своих подданных отличаться более мудростью и добродетелью, нежели величием и властью. Тот находится в великом ослеплении, кто, давая законы всему миру, не умеет давать их самому себе. Тот не достоин повелевать народом, кто не умеет повиноваться Богу. Вы должны упрочить своё царство не собственным благоразумием, не силой оружия, но своей верностью Богу; в этом собственно заключается источник побед, покоя и всякого счастья для правителей»[476].