— Сними туфли, — приказал он по-английски.

— Сам снимай! Дикарь.

Он усмехнулся. Такого жуткого, отвратительного звука Рита не слышала никогда в жизни, и ей стало страшно. Одним прыжком перемахнув через кровать, она подскочила к стене, схватила ружье, взвела затвор и направила дуло на обнаженную широкую грудь бандита.

Улыбка его сделалась еще более жуткой, он медленно пошел на нее.

— Не вздумай нажать на курок, — пригрозил он, — иначе у тебя будут большие неприятности.

Стиснув зубы и закрыв глаза, Рита нажала на курок. Но ничего не произошло. В наступившей тишине прозвучал слабый щелчок. Рита открыла глаза, закричала и перехватила ружье за ствол. Она подняла его над головой и изо всех сил замахнулась.

Бандит без малейших усилий, одной рукой схватился за ружье и вырвал его из рук Риты, хорошенько встряхнув ее при этом. Прежде чем она успела что-либо сделать, он размахнулся и сильно ударил ее по щеке.

Рита накинулась на него с яростью тигрицы, но юноша решил успокоить непокорную пленницу своим методом: каждый раз он разрешал ей набрасываться на него, бить, царапать, кусать, пока она не уставала, тогда он одним ударом откидывал ее назад. За все это время они не произнесли ни звука, и вот теперь она лежала на полу, изнывая от боли.

— Забирайся в постель, сучка. Может быть, там ты сможешь победить меня.

— Провались ты в ад! — прошипела она.

— Ад существует для гринго. Для таких, как я, есть только резервации.

Тяжело дыша, он начал раздеваться. В ней больше не осталось сил для борьбы. Впервые за все время плена у нее из глаз хлынули слезы. Она почувствовала полное поражение.

Высокий, хорошо сложенный, с крупными буграми мускулов и черными колечками волос, покрывающими грудь и низ живота, он являл собой устрашающее зрелище для девушки, которая никогда в жизни не видела обнаженного мужчину. Она широко раскрыла глаза. Горло парализовал страх, который не давал ей сказать ни слова, ни просто закричать. Если бы в тот момент Рита обрела дар речи, она стала бы молить его о пощаде.

Бандит грубо схватил ее и швырнул на кровать. Потом встал на колени и, глядя в ее испуганное лицо, схватил за лодыжки и придвинул к себе.

— Кричи, если тебе так хочется. Это убедит моих людей в том, что ты получила по заслугам.

Все тело Риты покрывали огромные синяки. Завтра, наверное, оно станет черным от методичных ударов, которые он ей наносил. Но это ее уже не интересовало. Потому что завтра она, вероятно, будет мертва. Из последних сил Рита приподнялась, наклонилась вперед и плюнула ему в лицо.

Бандит схватил ее левой рукой за волосы, а правой начал хлестать по лицу. Когда девушка перестала сопротивляться, всхлипывать и даже, как ему показалось, дышать, он выпустил ее, и она снова упала на кровать. И только потом он стер плевок со своего лица.

Она лежала, тихо всхлипывая, потеряв всякую надежду. И теперь, оглядываясь назад, Рита поняла, что в ту минуту, когда он смотрел на нее, в нем пробудилось какое-то новое чувство, которое до этого ему не было знакомо. Это была не жалость, не доброта, а, скорее всего, недоброе восхищение. Восхищение ее попыткой бороться с человеком, который в десять раз сильнее ее, что напомнило Матео Лорка о том времени, когда он тоже боролся в одиночку с гринго на их условиях.

Посреди комнаты висела лампа, освещая ее обнаженное тело. Полумрак скрадывал кровоподтеки, и казалось, что на ее белой коже играют солнечные блики. Он произнес хриплым голосом:

— Прискорбно, что мне пришлось избить тебя, но ты сама на это напросилась. Такому красивому телу совсем не идут синяки. Жаль, что ты чужеземка…

Возможно, ему и в самом деле стало ее жаль? Он вдруг лег рядом с ней и закрыл глаза. Наверное, он просто устал? Он ведь тоже проделал весь этот длинный путь, как и она. Ведь было же в нем хоть что-то человеческое. Быть может, это молодое сильное тело просто жаждало спокойствия и отдыха после долгого дня, проведенного в седле?

Дыхание его стало таким тихим и спокойным. Благодарная за эту передышку, Рита расслабилась и вытянулась на кровати рядом с ним, потом закрыла глаза и, к своему удивлению, уснула.

Она просыпалась очень медленно. Сознание к ней вернулось, но способность двигаться — нет. Какое-то непонятное чувство, возникающее в нижней части тела, привлекло ее внимание. Ее бедра ласкали чьи-то осторожные и нежные руки. Она ощущала, как от их прикосновения кровь быстрее бежит по жилам, по всему телу разливалась приятная истома, она боялась пошевелиться, открыть глаза, чтобы эта ласка тут же не прекратилась.

Нет, наверное, она спит. Тяжелые веки не поднимались.

Тут где-то на улице залаяла собака. Это вернуло ее к действительности, заставило вспомнить, где и с кем она находится. Рита поняла, что не спит, что кто-то нежно гладит ее бедра, колени, осторожная рука пробирается между ног, лаская самые сокровенные места, потом медленно поднимается по животу, касается груди, твердого маленького соска, заставляя его напрячься, пробуждая в ее теле желание.

Рита слегка пошевелилась, напрягая избитое тело.

— Нет, пожалуйста, — прошептала она, открывая глаза и глядя на юношу, чьи руки продолжали свое дело.

— Тихо, — прошептал он в ответ. Он приблизился к ее лицу, и его губы, скользнув по щеке Риты, дотронулись до ее губ. Они оказались жадными и горячими, влажный мягкий язык очутился у нее во рту. Она попыталась его оттолкнуть, но руки не слушались ее. Юноша снова начал ласкать ее грудь, тело Риты изогнулось под ним. Коленями он раздвинул ей ноги, и она вдруг почувствовала, что не может больше сопротивляться; ее ноги, как будто сами по себе, обняли его бедра, она замерла, готовая ко всему.

Но он ничего не сделал. Юноша просто продолжал ее целовать. Потом она почувствовала, как он руками сжал ей ягодицы. Она понимала, что ей необходимо сопротивляться, отталкивать его, но у нее не было на это сил. Он губами дотронулся до ее соска, и она вдруг тихо застонала. Она должна успокоиться, пусть он делает что хочет. Теперь ее все равно уже ничего не спасет.

Тепло его губ, мягкие успокаивающие движения языка разбудили огонь в ее молодом теле. Рита почувствовала желание, какой бы сумасшедшей в тот момент ни показалась эта мысль. Затаив дыхание, она приоткрыла губы и сама потянулась к его губам.

Несмотря на боль во всем теле, а может быть, именно благодаря ей, все ее нервы были напряжены, они как будто подступили к самой поверхности кожи, заставляя Риту ощущать малейшее прикосновение и движение. Она вдруг вспомнила, что юноша сказал ей: раз он сумел победить ее, то теперь имеет полное право овладеть ею.

Он осторожно положил Риту так, чтобы ему было удобно, крепко держа ее бедра руками.

Лунный свет падал в комнату и сливался со светом лампы, висевшей под потолком. Рита видела над собой красивое, хотя и жестокое лицо, потом она медленно закрыла глаза, но было слишком поздно. Теперь до конца жизни ей не забыть его лицо, склонившееся над ней, его стройное, напряженное тело, смуглость его кожи, контрастирующую с белизной ее тела, его упрямую силу и свою податливую обессиленность.

В последний момент она попыталась вырваться, но сильные загорелые руки держали ее легко, словно она была куклой. Он осторожно вошел в нее. Удивленная слабым уколом боли, Рита слегка изогнулась, пытаясь освободиться, но он еще крепче прижал ее к себе, и постепенно боль прошла, как будто растаяла, а вместо нее появилось странное томление, ей хотелось, чтобы он проникал в нее глубже и глубже. Вся ее плоть загорелась желанием.

Мужское чутье, свойственное даже такому молодому парню, подсказало бандиту, что пленница возбуждена и желает его так же, как и он ее.

Сначала движения юноши были беспорядочными, но вскоре он ритмично задвигался. Прижавшись к нему, Рита стонала и всхлипывала. Ее тело, похоже, перестало ей подчиняться. Она хотела откинуться назад, отступить, но отступать было некуда: он был в ней. На какую-то секунду он приподнялся, отпуская ее, но тут же снова навалился всей тяжестью, и Рита закричала. Ей показалось, что внутри у нее что-то взорвалось, заполыхало, перед глазами все поплыло, а по всему телу разлилось радостное блаженство.