— А я и не знал, что мне нужно внимательно тебя слушать, — ответил Джонни невинным тоном. Тиа еле сдержала улыбку.

— Понятно. Мне следовало вывести тебя на улицу, подальше от дома, чтобы привлечь твое внимание. Так вот, я сказал, что хочу поставить охрану через небольшие промежутки по периметру всей стены, и считаю, что сегодня ребятам не следует выезжать.

Кармен взяла молочник и прошла с ним в столовую мимо Тиа. Но уже через несколько секунд женщина вернулась на кухню.

— Я собиралась разлить за вас молоко, но думаю, вам хочется сделать это самой…

Тиа покраснела.

— Самой? Почему?

— Потому что вам одной известно, куда вы задевал и все чашки.

Тиа вспыхнула от макушки до пяток. Она взяла молочник у Кармен и бросилась обратно в столовую. Джонни пристально смотрел на нее, и девушка поняла, что он слышал замечание Кармен. Он подмигнул ей. Тиа почувствовала себя так неловко, что чуть не выронила молочник.

Кармен вышла на улицу и зазвонила в маленький колокол, висевший на крыльце. Его звук разливался, как звук церковного колокола, только повыше. Почти в ту же секунду на кухню гурьбой направились ковбои, и у Тиа не осталось времени даже взглянуть на Джонни. Когда те, кто завтракал в первую смену, начали расходиться и народу осталось немного, Кармен вышла с кухни и остановилась около Джонни.

— Послушай, как там персики, еще не поспели?

Джонни от неожиданности чуть не подавился. С трудом справившись с дыханием, он ответил:

— Нет, они еще зеленые, как тыква.

Дэп Паркер, худой и жилистый техасец с длинным и вечно угрюмым лицом, вмешался в разговор:

— Тыква, когда она такого же размера, как персик, и то кажется более спелой.

У Стива работали пятеро братьев Паркер: Роберт, Дэп, Вилли Би, Леон и Линди. Они обычно сидели за столом все вместе. Вилли Би Паркер взял бисквитное пирожное и слизал с него еще теплый крем.

— Я съел вчера один, и, верите ли, чуть не умер. Во всяком случае, он так связал мне рот, что я даже собирался поцеловать Дэпа, может быть, тогда он развязался бы.

Шутка Вилли Би, у которого выражение лица было совершенно невинным, вызвала всеобщий смех. Джонни перехватил взгляд Тиа и подмигнул ей. Совершенно сбитая с толку, она опять забыла, зачем пришла с кухни.

— У вас, кавалеры, неплохой аппетит для людей, которые только вчера выдержали ужасную битву с индейцами, — заметила Кармен, собирая со стола пустые тарелки и чашки, чтобы вновь наполнить их. Дэп поднял глаза — в них горели веселые искорки.

— Ты называешь это битвой? А я и не заметил ее. Даже удивительно, что ты о ней еще помнишь.

— Дэп может назвать битвой только длительную войну, — поддел Леон. Кармен погрозила Дэпу пальцем.

— Когда ко мне в столовую попадают мужчины с торчащими из спины стрелами, я такое надолго запоминаю, — укоризненно произнесла она.

Дэп согласно кивнул и переметнулся на ее сторону.

— Эти бесчувственные животные могут забыть все, что угодно. У них совершенно нет совести, правда, Кармен? Они могли бы преспокойно есть на могиле только что убитого брата.

Тиа уже поняла, что Дэп никогда не говорит серьезно. Все, что слетает с его уст, почти всегда предназначено для того, чтобы поддразнить других ковбоев.

Когда Паркеры наконец удалились, пришла вторая смена. Накормив всех ковбоев, Тиа поела вместе с другими женщинами, взяла аптечку и отправилась в мужской барак, чтобы перевязать Слима Уитмана, нога которого была слегка поцарапана стрелой индейца. Когда она вошла, он сидел на своей койке и перебирал струны банджо. Другие ковбои тоже находились в бараке и занимались кто чем: многие начищали сбрую, один мастерил лассо.

Пока Слим снимал штаны и заворачивался в одеяло, Тиа отвернулась. Когда она снова посмотрела на него, из-под одеяла торчала нога, на которой была повязка. Тиа аккуратно размотала бинты. Рана была неглубокой, но кожа вокруг покраснела, поэтому она намочила кусок марли в керосине и наложила новую повязку. К концу перевязки на крыльце послышались шаги и звяканье шпор.

Сердце у нее замерло. Тиа узнала шаги Джонни… Ей даже не верилось, что она может узнать кого-то по походке.

В барак вошли Стив и Джонни.

— Ну и как поживает твой пациент? — спросил Стив. Глаза Джонни тут же впились в Тиа. Молодой человек смотрел на нее неотрывно, и Тиа начала понимать, как трудно все-таки избавиться от внимания Джонни Браго. Она рассеянно улыбнулась.

— С ним все в порядке, Стив. Еще парочка повязок с керосином, и через день-два от раны и следа не останется.

Стив повернулся к Джонни.

— Тиа осмотрела твою рану?

— Да, вчера вечером.

— Может быть, стоит еще раз сделать перевязку?

Джонни бросил вопросительный взгляд на Тиа и, подойдя поближе, заглянул в аптечку. Девушке показалось, что вокруг нее в воздухе разливается тепло от его близости. Ей даже дышать стало тяжело.

— Не знаю, не знаю… Мужчине следует опасаться женщин с аптечкой, — пошутил он.

— В аптечке для тебя нет ничего страшного. В ней только хинин, слабительные таблетки, керосин, бинты, горькая соль, табак от зубной боли, касторовое масло, скарификатор, ножницы да термометр.

— Никогда не видел такой полной и хорошей аптечки, — серьезно заметил Джонни. Тиа была с ним согласна. У Баркартов лекарств в аптечке было больше, чем в каком-нибудь военном госпитале. Там, по словам мамы, пользовались только четырьмя средствами: спиртным, слабительным, рвотным и кровопусканием. В виде исключения иногда делали еще припарки и прикладывали пластырь. Мама одно время работала в госпитале и рассказывала им о порядках, царящих там.

— Между прочим, когда дело касается медицины, во мне просыпается индейская кровь, — сказал Джонни.

Тут зашел Дэп Паркер и присоединился к их компании.

— Я видел твою пострадавшую руку, Браго. И краем глаза заметил царапину Слима. Так вот, парни, по-моему, вы слишком носитесь со своими ранами.

— Тебе так кажется, потому что болит-то не твоя нога, — отпарировал Слим.

— Думаешь, мне никогда не доставалось? Так вот, послушай, в молодости мне однажды чуть не оторвал руку медведь. А я только замотал рану тряпкой, смоченной в керосине, и совершенно о ней забыл, пока она сама не зажила.

Джонни взял Тиа под руку и повел к двери.

— Давай-ка я лучше уведу тебя отсюда, а то сейчас начнутся такие бородатые истории, что ты не сможешь выйти, потому что запутаешься в бородах.

Тепло, исходившее от руки Джонни, как всегда, обескуражило Тиа, она пришла в себя только на улице.

— Может быть, нам действительно стоит осмотреть твою руку? А вдруг все-таки началось заражение?

Он довел Тиа до своего домика и зашел следом за ней внутрь. Тиа обследовала рану и убедилась, что она уже начала затягиваться: кожа вокруг была слегка красная от керосина, но ни малейшего следа заражения не наблюдалось.

— Твоя рука в полном порядке.

— Пойдем прогуляемся, Тиа, — вместо ответа попросил он.

Тиа заколебалась было, но в конце концов не выдержала.

— Куда?

Джонни молча взял ее под руку и вывел на улицу. Солнце было таким жарким и светило так ярко, что у Тиа заслезились глаза. Она вытерла их рукой и заморгала, глядя на Джонни. Он развернул ее так, что солнце оказалось у нее за спиной.

— Ты любишь персики?

— Да.

В саду было прохладнее. Тиа остановилась в тени, а Джонни подошел к ней почти вплотную. Где-то неподалеку завизжала свинья. Из конюшни доносились голоса игравших там детей. Тиа представила себе ребятишек на сеновале, когда они рассказывали истории о привидениях.

— Помнится, ты сказал, что персики зеленые, как тыква.

— Ну, сказал…

— А я не люблю зеленые персики. Для кого ты соврал?

— Для Кармен.

— А какой смысл?

— Кармен ужасно любит работать, она все время что-нибудь делает. Вот, например, она берет спелые персики, варит, варит, потом укладывает их в банки и только после этого разрешает нам есть. Зачем все это, когда можно просто залезть на дерево, сорвать персик и съесть его?