— Хорошая девочка, — подала голос Сочина. — Красивая и добрая. Помогла.

Краснов осторожно выбрался из-за стола. Аккуратно обошел Валуйского, уснувшую головой у него на коленях Лену, Скрипку, бубнящего что-то под нос… Порыв выйти наружу был абсолютно спонтанным, но он уже давно привык доверять интуиции.

Из соседней двери показалась Марина. Увидев Ярослава, она искренне улыбнулась, и от этого у него почему-то сразу улучшилось настроение. Хороший человек эта Марина. Правильный.

— Вот, в первый раз в жизни я в милиции, то есть в полиции, — задорно сказала она. — Давала «свидетельские показания», или как это называется. Если я устроюсь к вам работать, мне таким же придется заниматься? Свидетелей опрашивать?

— Нет, это вряд ли, — улыбаясь, покачал головой Краснов. — Для этого есть следователи. А на нашу долю выпадает совсем другая работа.

— Как сегодня?

— Вроде того, — усмехнулся Ярослав. — Но сегодня как-то больно уж экстремально. Хоть это и первое наше дело, думаю, обычно всё будет гораздо рутиннее.

— Ну и пусть, — покачала русой челкой Марина. — Знаете, что я тут вспомнила. У моей мамы было такое выражение — «Совсем Другая Жизнь». Произносить его надо эдак со значением, мол — «ну, вы же понимаете, что я имею в виду». Она ее боялась как огня, этой другой жизни, я всё детство слышала: «Марина, учись на пятерки, ведь те, кто плохо учатся, живут Совсем Другой Жизнью!» «Марина, возвращайся домой в девять, а то не дай бог что, и начнется у тебя Совсем Другая Жизнь!» То есть хуже, чем была, плохое что-то… А мне всю дорогу хотелось взять и попробовать хоть самую капельку этой страшной и заманчивой Другой Жизни. Потому что обычная мне совершенно не нравилась… В общем, к чему я. Пусть эта работа в сто раз опаснее, ненадежнее и непонятнее, чем моя ветеринария, я всё же хочу к вам. Потому что это Совсем Другая Жизнь, которой я с детства мечтаю пожить.

— Хорошо подумали? — улыбнулся Краснов.

— Вполне, — кивнула Марина. — Деятельность вроде вашей придает жизни перец и смысл. Как раз то, чего мне отчаянно не хватало последнее время. В общем, сейчас или никогда, так, кажется, говорят?

Из-за поворота вынырнул Первухин, заметно усталый и какой-то осунувшийся. Увидев Ярослава и Марину, он натянуто улыбнулся:

— Виват защитникам кетамина!

— Что с вами, Костя? — озаботился Краснов. — Что, проблемы какие-то с допросом?

— Нет, никаких проблем, — открестился Первухин. — Наш дядя Степа вовсю дает показания, в деталях описывает, как убил Полину… Вместе с сегодняшним покушением на убийство пожизненное вырисовывается. Он и не парится особенно, на зоне ему привычно, видите ли — чалился уже два раза, один раз за кражу, другой за незаконное хранение оружия.

— За что убил-то? — поинтересовалась Марина. Первухин замялся, и Ярослав верно истолковал его заминку:

— Марина теперь свой, ей можно. С сегодняшнего дня зачислена в штат консультантов отдела «Т.О.Р.» Следственного Комитета.

— Ну, поздравляю, — изобразил вялые аплодисменты Первухин. — А причины убийства мерзки и банальны. Виды он на племянницу имел недвусмысленные, особенно под алкоголем. В тот день алкоголя было, как назло, предостаточно. План у него созрел такой: вывести из дома, придушить до отключки и попользоваться. Первое удалось, второе не очень: Полина с дядей из дома вышла, но, когда тот напал, отчаянно сопротивлялась, и вместо предполагаемой потери сознания он ее задушил насмерть. Тут же протрезвел, но деваться было уже некуда, и он решил инсценировать самоубийство. Даже ногти ей почистил, говорит, которыми она ему все руки расцарапала. Мразь.

— Я думаю, сидеться ему будет не так комфортно, как в прошлые разы, — мрачно посулил Краснов. — За решеткой таких товарищей, насильников несовершеннолетних, любят. Почти всегда против их желания, но любят.

Первухин только фыркнул. Краснов хотел было его еще расспросить о деталях, но в кармане завибрировал телефон, и следователь, сделав ручкой Марине, двинулся по своим делам.

Звонил Горячев.

— Здравствуйте, Николай Васильевич! — приветствовал его Ярослав, нажав кнопку «Ответить». — Как там ваш «ковер»?

Первое, что сделал Валуйский, убедившись, что его ненаглядная Лена жива и здорова — сообщил Горячеву, что убийцу они взяли. Дело было за полчаса до полудня, и эти сведения пришлись невероятно ко времени и месту. Горячев ведь пошел отчитываться один, без Игоря, нарушая тем самым прямой приказ непосредственного начальства, и должен был иметь для этого весомые причины. Раскрытие «глухаря» в двухдневный срок, да еще учитывая сопутствующие обстоятельства вроде журналистской шумихи, подходило для этого просто идеально.

— Приветствую, — отозвался Горячев. — «Ковер» хорошо, нас хвалят. Обещают наград, премий и дотаций. Всё, как и предполагалось: если раскроем дело — мы на коне. Слава богу, сработали хорошо. А у вас там как дела?

— «Веселится и ликует весь народ», — сообщил Краснов. — В штате экстрасенсов пополнение на две единицы, заказывайте удостоверения.

— Аж на две? — поразился Горячев. — Лихо. Хорошо, когда вас ждать?

— Мы выезжаем буквально через полчаса.

…Но через полчаса они не выехали. Сначала долго прощались с окончательно разболевшимся Первухиным, потом трепались с Максом, как раз закончившим давать показания — впервые как свидетель, а не как подозреваемый — потом подвозили Марину, которой надо было собирать вещи. В общем, уехать из Градовска получилось лишь к вечеру…

…Микроавтобус Валуйского высадил его отчего-то в Кузьминках. Игорь позвенел ключами, заглушил мотор и вышел из машины.

— Что, теперь я к тебе в гости иду? — спросил Краснов. После всего пережитого они с Игорем как-то незаметно перешли на «ты». — У Горячева был, в офисе был…

— Нет, зачем, — снисходительно усмехнулся Валуйский. — Пойдем, покажу кое-что.

Он нажал кнопку, и перед ними распахнул сияющее нутро современный лифт, сплошь состоящий из полированного металла.

— Кстати, слышал — нас же переименовывать собрались? — сообщил Валуйский, пока лифт лениво полз вверх, словно широко известная улитка по склону Фудзи.

— Не слышал, — удивился Краснов. — С чего бы это?

— Название «Тестирование Особых Разработок» перестало нравиться нашему Михал Семенычу, — пояснил Игорь. — И его можно понять: какое тестирование, у нас тут оперативная работа вовсю. Но самое смешное, что в отчете мы уже фигурируем как «Отдел Т.О.Р.», поэтому ребрендинг возможен только в пределах аббревиатуры. Семеныч говорит, идея фикс у него теперь: как бы этот Т.О.Р. обыграть.

— Отдел Телепатии и Оккультных Расследований? — предположил Краснов, и сам фыркнул, представив это шикарное название в списке отделов Следственного Комитета.

— Во-во, — кивнул Игорь. — Или Тайный Орден Революционеров. Я уже все мозги себе сломал над этим.

Дзынькнул звонок — лифт добрался до нужного этажа, и они вышли наружу. Валуйский, покопавшись в карманах, достал ключ и открыл одну из стальных дверей, выходивших на площадку.

— Вуаля! — сказал он, широким жестом обводя аскетично убранную квартиру.

— Что — «вуаля»? — не понял Ярослав. Экстрасенсорные способности, кажется, решили взять отпуск.

— Квартира это твоя теперь, вот что, — добродушно рассмеялся Валуйский. — Живи и радуйся. Вернее, живи сколько захочется, а вот радоваться можешь ровно до завтрашнего утра — потом прискачет Николай Васильевич с двумя новыми делами, раз уж у нас теперь экстрасенсов целых четыре человека. Вот. Советую отоспаться.

— Н-да, — хмыкнул Краснов. — Вот она начинается, Совсем Другая Жизнь.

— Что? — не понял Валуйский.

— Да так, вспомнилось, — отмахнулся Краснов. — Не бери в голову. 

Эпилог

Письмо пришло через четыре дня, к вечеру. Уже перебралась в Москву Марина, как-то в одночасье разменяв своё жилье в Градовске. Уже закончили, наконец, ремонт в многострадальном офисе, и отдел «Т.О.Р.» обживал новое помещение. Уже успели даже раскрыть еще одно дело — силами Али Сочиной единолично: расспросив дух погибшего, она без проблем указала, где найти его останки. Градовские события постепенно отступали в небытие, становясь лишь папкой в архиве. Первой папкой, самой почетной и памятной, конечно — но всего лишь одной из многих, которым еще только предстояло появиться.