— Ну, если хочешь, можешь потом эту мебель себе после свадьбы забрать!
— Что от нее останется?
— Тебе жалко? Я же знаю, что у тебя деньги есть! Ты как твой отец! Вечно деньги припрячет, а детей без самого необходимого держит. Не стыдно?
— Это мне должно быть стыдно?! — взорвалась Вика и совсем неожиданно услышала:
— А ты знаешь вообще, почему Степан Федорович съехал? Из-за тебя! Что ты ему про меня наговорила?
Вика, ошарашенная, уставилась на мать во все глаза, а та кричала на весь подъезд:
— Я тебя ненавижу! Убирайся из моего дома! Двух хозяек здесь нет и не будет! Я — хозяйка! Я!
Через пять минут, собрав выброшенные на площадку вещи, Вика уселась на спортивную сумку и заплакала. Куда ей идти? Денег осталось совсем мало, на съемную квартиру не хватит. А для начала сколько нужно всего! Хоть на панель иди! Кто ей может помочь? Попросить денег у отца? Проще своровать…
Глава 54
Начальство завода забавлялось, наблюдая за тем, как новый финансовый директор возвращается в гостиницу с грудой больших планировочных листов под мышкой и с закатанными штанинами.
— Ты, знаешь, на кого похожа? — усмехнулся Жук. — На трубочиста или разведчика! Ты под станками по-пластунски, что ли, ползала? Иди-ка ты в баню!
— Очень смешно!
— Правда! Мы там шашлыки хотим делать. Ты как?
— Буду!
Вика какое-то время погрелась в бане, затем встала под душ. Неожиданно дверь с треском открылась — на пороге возник Петр. Колесникова ланью прыгнула вглубь, стараясь остаться невидимой.
— Ты чего приперся? Я голая!
— Пардон, — хохотнул коммерческий директор, — я думал, тут Диман один. Хотел спросить, шашлыки он будет или нет.
Так же громко хлопнув дверью, Петр удалился. Вика быстро выскочила из душевой и защелкнула щеколду.
Вскоре Вика с мокрой головой появилась на улице. Все были в сборе. Чувствуя себя немного не в своей тарелке, Колесникова огляделась в поисках собеседника на ближайший вечер и остановилась взглядом на Петре. Пожалуй, этот товарищ мог бы составить ей неплохую компанию. Она присела рядом, и они разговорились. Через полчаса мясо было съедено, несмотря на его значительное количество.
— А ты петь любишь? — спросил Петр, от которого сильно пахнуло спиртным.
— Люблю. Романтические песни. Про любовь.
— По тебе не скажешь! Кажется, что у тебя вместо головы Пентагон! И потом, на работе ходишь такая жесткая, серьезная. Улыбаешься редко. Я сразу себя в армии почувствовал. Тяжело?
— Ну, не до сантиментов точно…
— Вот и моя Светка тут билась, билась, пока налаживала. Мы тут все вместе жили. И Вадим с нами. Почти год. Если тебе что нужно, позвони моей жене — она тебе расскажет, что и как, или подскажет что.
— Спасибо.
— Вадим тогда такой скромный был. Ходил в очках. Потом отец ему «Волгу» подарил. Эх, мы на ней зажигали! Я никогда бы по нему не сказал, что он так баб любит. После этой покупки сразу ясно стало. А когда здесь жил — еще хуже было. Мне кажется, он тут всех перепробовал, — хохотнул Петр.
— Повеселились, значит, — сдержанно констатировала Вика.
Ее в который раз довольно болезненно кольнула мысль, что она одна из многих в списке.
— Да ты что! Он тут и голый по поселку бегал. Ага! Прямо из бани до ближайшего магазина в одной простыне ездил. Но что касается работы — он молоток. И Светку мою любит. Она умная, только с этой мымрой, начальницей твоей, лбами столкнулась!
— Почему?
— Да просто Строгая — дура дурой. Ничего своего придумать не могла, так все Светкины идеи от себя потом Вадиму преподносила. Ну, Светка и перестала ей что-либо говорить. А эта зараза на нее Вадиму настучала. Тот тогда Светке работу здесь предложил. И деньгами не обидел. Мне машину подарил. Слушай, — вдруг спохватился он, — а я тебе тут ничего лишнего не наговорил?
— Нет…
— Какие мы тут такие гонки устраивали! — мечтательно пропел Петр. — Вон, видишь столб кривой? Это я его месяц назад протаранил. Ха-ха. Пьяный был. А что тут еще делать? Скучно. Тут все или гуляют, или пьют.
— Все?
— Ну, есть отдельные личности. Вон Славка, например. Этот терпит. Видать, жену любит.
— А ты любишь?
— Конечно! Светка — свой человек. Понимает, что мне надо иногда и срулить.
Колесникова удивленно приподняла брови.
— А что ты так удивляешься? Ну да, может, я и погорячился. Я ей не говорил во всяком случае. А она меня проверяет… Постоянно! Чуть что, сразу звонит нашим администраторам. Еще ни разу не поймала.
— Действительно, умная…
— А у тебя тут никого нет? В поселке я имею в виду?
— Все как-то некогда, — девушка едва заметно улыбнулась. Этот разговор ее очень забавлял.
— Ну вот, — оживился Петр, — а я как раз любовницу ищу, красивую, как ты. Нет, а что? Я парень отличный, неплохой. Ну, не хочешь, можем просто дружить. Ты знаешь, сколько у меня тут девчонок-друзей?
— Ну, давай, будем дружить, — без энтузиазма протянула она и скрыла за ладонью зевок.
— Может, потанцевать сходим?
— Нет, извини. Я так устала, с ног просто валюсь.
Колесникова отправилась в свою комнату, чувствуя, как зудят расчесанные до крови от укусов комаров ноги. Через несколько минут до нее донеслись звуки музыки.
«Только не это! — подумала она. — Они что, еще дискотеку здесь будут устраивать?»
Девушка подошла к окну: под ним, прямо у входа в гостиницу, стояла машина с включенными фарами. Обе дверцы были открыты. Рядом стоял Петр. В машине его друг искал какую-то кассету.
— Ради тебя! — крикнул, покачиваясь, Петр, заметив ее. — Песня! Романтическая!
В этот момент действительно зазвучали слова песни: «Перед грозой так пахнут розы…» из кинофильма «Д‘Артаньян и три мушкетера». Вика улыбнулась. Молодой человек вылез из машины и подошел к Петру. Широко расставив ноги и опершись для устойчивости друг на друга, они вместе начали подпевать.
«Приятно слышать в час рассвета…» — нудно затянул друг… «Викуся, где ты?» — гнусаво ввернул Петр и для усиления эффекта неловко махнул рукой, отчего их обоих сильно накренило вбок. Вика расхохоталась. Певуны гордо скрылись в гостинице, сопровождаемые бурными овациями девушки.
Наступила долгожданная тишина. Она легла, сквозь дремоту думая о том, какого мнения об этой гостинице местные жители.
Вика почувствовала, что замерзла. В тишине иногда были слышны тоскливые звуки, издаваемые половицами и стенами. Посмотрев на приоткрытое окно, девушка натянула одеяло под подбородок, — вставать, чтобы его закрыть, ужасно не хотелось. Вдруг внезапно справа от нее раздались быстрые дробные звуки, похожие на топот. Вика поняла, что в комнате кто-то есть. Через несколько бесконечно долгих секунд Колесникова набралась смелости и тихим, изменившим ей голосом выдохнула:
— Кто здесь?
Шаги быстро приблизились к ее постели, и чья-то фигура застыла рядом с кроватью. От ужаса она вскрикнула.
— Не бойся, это я! — раздался мужской голос. Быстро сняв ботинки и штаны, к ней в кровать кто-то запрыгнул.
— Петька! — узнала она нежданного посетителя. — Фу, дурак! Напугал!!!
Петр прижался к ней и обнял за талию.
— Викусечка!
— Ты что, охренел, что ли? Вали отсюда!
— Ну ладно тебе! Я тут посплю немножко. Можно?
— Ты как вообще сюда попал? Я же дверь закрывала!
— А я по пожарной лестнице! — довольный собой, пояснил мужчина. — Там, за шторой, еще одна дверь есть.
— Давай, выкатывайся отсюда!
— Ну, Викусик! Я просто посплю рядом, и все! Тебе жалко?
— Совсем не жалко! — съязвила она. — Друзей еще позови!
Внутри нарастала злость на ночного визитера, боевые действия которого отнимали у нее и без того короткий сон. Между тем стало очевидно, что просто так он уходить не собирался. Звать на помощь Жука, спавшего за соседней стенкой, было неудобно. Вика встала, отперла ключом дверь и широко ее распахнула. Потом резким движением сдернула с гостя одеяло, обнажив все его прелести. Ухватив пьяного Петра за ноги, она с трудом стащила его с кровати. Раздался громкий звук свалившегося на пол тела.