Голос старухи резал слух.

— Если я грязная, — проскрипела она, обращаясь к председателю, не преминувшему обратить на это внимание, — то потому, что в застенке моими соседями были только крысы да тараканы.

— Adoratio diaboli! — произнес судья Бушар, искоса заглядывая в список обязательных вопросов. — Умеет ли обвиняемая наводить порчу? Колдовать?

— Умею ли я наводить порчу! Ах! Я даже знаю способы, как быстрее прибыть на шабаш. Я знаю их лучше, чем Абель!

— Участвовала ли обвиняемая в бесовских танцах? Кто еще был с ней? Совершала ли она сама или была свидетелем совершения противоестественных актов?..

Правый глаз Жанны вспыхнул и устремился на судью Бушара.

— Только приглашенные имеют право участвовать в танцах! После них все совокупляются и ласкают друг друга до тех пор, пока не прибудет Господин…

Находясь в одиночестве в этом враждебном месте, перед лицом законников и священников, разбирающихся в Священном Писании, но ничего не смыслящих в Великой магии, Жанна Бург знала, какая судьба уготована ей. Она видела, как волокли на костер Барб Минар, и понимала, что ей самой не избежать той же участи. И тогда, на волне отчаянного куража, порожденного осознанием неизбежного конца, старуха, упиваясь подробностями, поведала онемевшим судьям жуткий рассказ о дьявольских игрищах.

— Наконец, на шабаш является сам великий Сатана, облаченный в черный с золотом плащ. Его голову украшают пять рогов: три больших и два маленьких. Еще один рог находится на шее. Пальцы длинные и когтистые. Приближаться к нему опасно… Голос у него трубный, как у осла. Длинный хвост прикрывает срамные места. Иногда Господин скучающе поигрывает им. Его почтительно приветствуют — ведьмы склоняются перед ним в низком поклоне. Господин позволяет восхищаться собой, а самых красивых удостаивает чести прикоснуться к нему. Среди них девица Фаншон, юный Рауль, который предпочитает мужчин женщинам, дама Монтран, Рен Бригетта, вдова Дюмулен, малышка Альдегонда. В первый день шабаша они целуют Господина в рот и соски, в следующие дни ниже — в срамные места. Когда наш Господин в плохом настроении, он хочет, чтобы ему целовали зад. Это единственный способ успокоить его. Этим занимаются еретики, не поклоняющиеся Иисусу Христу. Но больше всего он хочет видеть свою избранницу, ту, которая распаляет его…

Старая карга замолчала и стала чесаться. Грязными крючковатыми пальцами она поскребла плоскую грудь, потом спину и дряблый зад. Судья Бушар смотрел на нее, не скрывая отвращения.

— Кто эта… женщина?

Члены суда переглянулись. Жанна Бург перестала чесаться, резко тряхнула головой и пронзительно завизжала:

— Избранница дьявола — это бородатая ведьма!

Направив на судей свой выпученный косой глаз, она удовлетворенно следила за их реакцией. Начальник тюрьмы нервно покусывал кончик уса, его отвислые щеки мелко подрагивали. Председатель суда всем телом подался вперед.

— Она приходит не всегда. Она умеет заставить себя ждать. Но когда она появляется, то все взгляды устремляются на нее! Тысячи золотых монет сверкают на ее корсаже! Шелковые ленты развеваются вокруг ее юбки! Самоцветы вплетены в бороду, которую она время от времени любовно поправляет. Все это волнует дьявола. Но еще больше его возбуждают вопли избранницы. В шестнадцатый день луны крики бородатой ведьмы просто ужасны. Они похожи на визг свиньи, у которой выпускают кровь. Никто из сидящих в этом зале не смог бы выдержать их. Но это не касается тех, кто присутствует на шабаше! Накричавшись, бородатая принимается ублажать нашего Господина. Она ползает перед ним, она восторгается им от пят до кончиков волос. Она покрывает его поцелуями, особенно великолепный хвост. Она ласкает его своей бородой. Она лижет его член, и тот, возбуждаясь, вздымается, словно могучее дерево. И когда они начинают совокупляться, орган Господина едва не пронзает ее насквозь, и она поет песни любви.

— Что… что происходит потом? — с трудом приходя в себя от услышанного, спросил судья Бушар.

Старуха ухмыльнулась и, глядя на него своим зрячим глазом, ответила:

— А потом все заканчивается! Хе! Хе!.. Дьявол превращается в маленького мальчика, младенца с тоненьким голоском. Занимается заря. Любовь теряет свой вкус. Любовь причиняет женщинам боль…

— И что…

Жанна Бург не дала ему договорить.

— Любовь причиняет женщинам боль. И тогда дьявол раздает свои подарки: всякие снадобья, детей, которых нужно сечь кнутом. А с первым лучом солнца он исчезает. Он тает, словно масло на огне. Замужние женщины возвращаются в супружеские постели к своим мужьям, которые ни о чем не подозревают. Другие — старухи и кажущиеся девственницы — ждут до последнего момента. Они не знают, что им делать. Они смотрят себе под ноги, кусают пальцы. А вернувшись домой, они ждут…

— Чего же они ждут?

— Они ждут следующего шабаша! — Старуха пожала плечами и, чуть помолчав, продолжила: — В третью, последнюю ночь шабаша, бородатая женщина творит чудеса. Она обращается к луне. «Взойди!» — приказывает она. Но луна не подчиняется. Она хочет, чтобы ей сначала заплатили. Смертями и напастями. Бородатая женщина говорит ей, что за все уже заплачено. Но луне этого мало, она хочет еще. Она торгуется и злится. Спор становится все более яростным. К нему примешивается еще и ревность. Ведь черная луна жаждет заполучить солнце, а бородатая женщина — дьявола. Но они считают себя соперницами и боятся, как бы одна не отбила у другой предмет ее вожделения. Они обливают друг друга грязью и бранятся, как пьяные солдаты…

— А… внешне… Как выглядит бородатая женщина?

— Она очень толстая. У нее широкое красное лицо, и среди бороды большой буквой О выделяется рот. А когда она поет, ее огромные груди трясутся, как студень.

Непристойные подробности, которыми щедро приправляла свой рассказ Жанна Бург, вдруг показались председателю суда просто невыносимыми.

— Правда ли, — спросил он, — что, когда она поет, ее голос похож на кваканье жабы или скрип несмазанного колеса?

Старая ведьма задумалась.

— Да, бывает и так. Но после совокупления с дьяволом ее голос становится нежным и жарким. В нем смешиваются воедино мужские и женские тона. Он утоляет все печали. Поэтому люди приходят на церемонии. Ее голос прекрасен, как богатые похороны. Он смягчает боль от потерь. Он заставляет забыть о смерти.

— Нам хотелось бы знать: этот голос невыносим или мягок? — напряженно спросил Бушар.

Старуха громко откашлялась и воскликнула:

— И то, и другое вместе! Добро и зло соединились в нем. Счастье не может обойтись без боли!

— Что это еще за бред? — спросил Бушар, недоуменно разводя руками.

— Дуализм, сударь, — ответил ему иезуит. — Эта особа объясняет нам теорию двуединства мира. Теорию, которая вступает в противоречие с догматом о святой Троице…

— Это клятвопреступление! — возмущенно вскричал Бушар, когда до него дошел смысл сказанного иезуитом. — Не правда ли, шевалье?

Тот хрустнул суставами пальцев и заявил:

— Догмат о святой Троице, согласно которому Бог един в трех ипостасях и Иисус является одной из них, не имеет прямого отношения к Библии…

Бушар замолчал, он забыл об этих теологических спорах.

— …Но понятие клятвопреступления, — продолжал набожный шевалье, — не меняет сути дела, так как есть все основания полагать, что речь идет о настоящих сатанинских оргиях, в основу которых положено почитание четырех могущественных начал: луны, солнца, бородатой ведьмы и дьявола!

— Тогда это уже святая Четверица, — чуть слышно пробормотал иезуит.

8

Вопросы сыпались один за другим, но упрямая старуха не сдавалась. Однако бесплодные попытки объяснить судьям смысл сказанного ею утомили Жанну, и ее ответы становились все более скупыми и немногословными. В большом зале заседаний все чаще воцарялась тишина, которую нарушал лишь скрип пера. Секретарь суда без устали строчил страницу за страницей, и, казалось, слушанию дела, равно как и козням дьявола, не будет конца во веки вечные.