Еще ли их-то не называть «прискорбными»?

1877 г.

Комментарии

Общие замечания

Все статьи и исследования, написанные Стасовым до 1886 года включительно, даются по его единственному прижизненному «Собранию сочинений» (три тома, 1894, СПб., и четвертый дополнительный том, 1906, СПб.). Работы, опубликованные в период с 1887 по 1906 год, воспроизводятся с последних прижизненных изданий (брошюры, книги) или с первого (газеты, журналы), если оно является единственным. В комментариях к каждой статье указывается, где и когда она была впервые опубликована. Если текст дается с другого издания, сделаны соответствующие оговорки.

Отклонения от точной передачи текста с избранного для публикации прижизненного стасовского издания допущены лишь в целях исправления явных опечаток.

В тех случаях, когда в стасовском тексте при цитировании писем, дневников и прочих материалов, принадлежащих разным лицам, обнаруживалось расхождение с подлинником, то вне зависимости от причин этого (напр., неразборчивость почерка автора цитируемого документа или цитирование стихотворения на память) изменений в текст Стасова не вносилось и в комментариях эти случаи не оговариваются. Унификация различного рода подстрочных примечаний от имени Стасова и редакций его прижизненного «Собрания сочинений» 1894 года и дополнительного IV тома 1906 года осуществлялась на основе следующих принципов:

а) Примечания, данные в прижизненном издании «Собрания сочинений» Стасова с пометкой «В. С.» («Владимир Стасов»), воспроизводятся с таким же обозначением.

б) Из примечаний, данных в «Собрании сочинений» с пометкой «Ред.» («Редакция») и вообще без всяких указаний, выведены и поставлены под знак «В. С.» те, которые идут от первого лица и явно принадлежат Стасову.

в) Все остальные примечания сочтены принадлежащими редакциям изданий 1894 и 1906 годов и даются без каких-либо оговорок.

г) В том случае, когда в прижизненном издании в подстрочном примечании за подписью «В. С.» расшифровываются имена и фамилии, отмеченные в основном тексте инициалами, эта расшифровка включается в основной текст в прямых скобках. В остальных случаях расшифровка остается в подстрочнике и дается с пометкой «В. С.», т. е. как в издании, принятом за основу, или без всякой пометки, что означает принадлежность ее редакции прижизненного издания.

д) Никаких примечаний от редакции нашего издания (издательства «Искусство») в подстрочнике к тексту Стасова не дается.

В комментариях, в целях унификации ссылок на источники, приняты следующие обозначения:

а) Указания на соответствующий том «Собрания сочинений» Стасова 1894 года даются обозначением — «Собр. соч.», с указанием тома римской цифрой (по типу: «Собр. соч.», т. I).

б) Указание на соответствующий том нашего издания дается арабской цифрой (по типу: «см. т. 1»)

в) Для указаний на источники, наиболее часто упоминаемые, приняты следующие условные обозначения:

И. Н. Крамской. Письма, т. II, Изогиз, 1937 — «I»

И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. I, «Искусство», 1948 — «II»

И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. II, «Искусство», 1949 — «III»

И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка, т. III, «Искусство», 1950 — «IV»

Указание на страницы данных изданий дается арабской цифрой по типу: «I, 14».

Прискорбные эстетики

Статья впервые опубликована в 1877 году («Новое время», 8 января, № 310).

Появлению статьи предшествовали следующие события. Репин в период пребывания за границей написал в Париже ряд портретов и две картины — «Садко в подводном царстве» и «Парижское кафе». Когда эти произведения были выставлены в России как основные работы пенсионера Академии, они были подвергнуты острой критике. Недостатки картин Репина были поставлены консервативной критикой в прямую связь с его взглядами на западноевропейское искусство, изложенными в письмах к Стасову и опубликованными последним (см. статью «И. Е. Репин» и комментарии к ней). Наиболее характерной из содержащих подобного рода высказывания является статья «Выставка в Академии художеств произведений, представленных на соискание степеней» за подписью «Профан» (журн. «Пчела», 1876, № 45–47), написанная А. Праховым, со взглядами которого Стасов вел систематическую борьбу (см. статью «Вступительная лекция г. Прахова в университете», т. 1). Подобные выступления критики поставили Стасова в затруднительное положение. По сравнению с «Бурлаками» картины Репина «Садко» и «Парижское кафе» действительно нельзя было считать шагом вперед. Стасов в свое время очень горячо поддерживал замысел картины «Садко», о чем, например, красноречиво говорит его письмо к дочери С. В. Сербиной-Медведевой от 22 декабря 1873 года: «Репин начал… такую великолепную картину… что я, вероятно, поеду к нему в Париж в июне на две недели для совещания и окончательного порешения всех подробностей этой чудной вещи» (II, 208). Но выполнение замысла оказалось неудачным. Сам Репин писал, что он о картине «невысокого мнения» («И. Е. Репин и И. Н. Крамской. Переписка». «Искусство», 1949, стр. 113). 26 марта 1876 года он сообщал Стасову: «Признаюсь Вам по секрету, что я ужасно разочарован своей картиной „Садко“, с каким бы удовольствием я ее уничтожил… Но я решил кончить ее во что бы то ни стало и ехать в Россию; надо начать серьезно работать что-нибудь по душе; а здесь все мои дела выеденного яйца не стоят» (II, 130). Неудачу Репина Стасов объяснял длительным пребыванием художника за границей, отрывом от родной страны. В письме к Крамскому от 7 ноября 1876 года он писал: «…Все эти три года он [Репин] был в среде, решительно ему вредной… где-нибудь внутри России он снова отойдет и взойдет в свою силу — во всю мощь реалиста, народного художника… полного способности к созданию и воплощению глубоко национальных типов и сцен» (Архив ГРМ). Эти взгляды Стасова разделял и Крамской. Еще в письме к П. М. Третьякову (1832–1898) от 6 июня 1876 года из Парижа он констатировал, что Репин «захирел, завял как-то; ему необходимо воротиться, и тогда мы опять увидим прежнего Репина», а в ответ на вышеупомянутое письмо к нему Стасова, Крамской писал: «Я глубоко сочувствую Репину и уж, разумеется, никогда не буду принадлежать к числу довольных его ошибками» (I, 22, 75).

Будучи неудовлетворенным картиной Репина «Садко», Стасов, однако, не считал возможным отдать Репина на расправу консервативной критике. Страстный борец за национальную русскую школу живописи, он выступил со статьей «Прискорбные эстетики», в которой решительно отбивал удары, наносимые Репину. Свои взгляды на картину Репина «Садко» он наиболее полно изложил в работе «Двадцать пять лет русского искусства» (см. т. 2). Репин по поводу статьи «Прискорбные эстетики» писал Стасову: «Статья великолепна, никогда еще я не читал ни у кого, ни даже у Вас самих столь энергичной, захватывающей и сильной, как ураган, статьи! Это Везувий!..» (II, 18).

П. Т. Щипунов

notes

Примечания

1

Так думал и Тургенев; см. его письма: 1) к В. В. Стасову, от 3/15 апреля 1875 года, в «Северном вестнике», 1888, № 10, стр. 173, и 2) к Я. П. Полонскому, от 9 марта 1875 года, в «Первом собрании писем И. C. Тургенева», СПб., 1884, стр. 255. — В. С.

2

А. М. Матушинский. — В. С.

3

А. В. Прахов. — В. С.