– Мне нет нужды притворяться, милая! – Он нетерпеливо сорвал с себя мокрую рубашку и швырнул ее в сторону, затем поймал ее руки и положил их себе на грудь. – Прикоснись ко мне... Почувствуй меня...

Губы его яростно и почти жестоко впились в ее уста, и Роми, уже не в состоянии сдерживать себя, ответила на его страсть той же страстью, изо всей силы прижимая к себе его голову, желая лишь того, чтобы он целовал ее еще сильнее, еще жарче, еще неудержимее.

– Роми! Ты восхитительна! – выдохнул он хрипло, с трудом оторвавшись от ее рта. – Твои губы сладкие как мед...

– Она не сразу поняла, что его пальцы борются с ремешком ее шорт, пытаются расстегнуть молнию.

– Нет! – вскрикнула она в страхе, хватаясь за пряжку ремня, но тут же со стоном сдалась, неспособная бороться с охватившим ее огнем.

А Клод уже покрывал неистовыми поцелуями ее шею, ключицы, грудь...

– Но почему нет, Роми? – прошептал он с мольбой, лаская губами и языком ее соски.

Роми в бессилии откинула голову. О, как она мечтала об этих сладких минутах, боясь признаться себе самой, что этот мужчина за последнее время стал ей самым дорогим человеком на свете.

– Я снова набрала лишний вес! – всхлипнула она. – Ты... Ты не можешь любить меня... мое тело...

Клод снова коснулся горячими губами ее рта.

– Я обожаю твое тело... Я люблю тебя...

– Это невозможно, – вымолвила она, попытавшись отвернуться от него.

Клод заставил ее повернуться обратно.

– Мне так нравятся плавные изгибы твоего тела, округлость твоего живота... Ты восхитительна, Роми!.. Терпеть не могу худых женщин, которые выглядят как мальчики-подростки. Ты – настоящая женщина. Твое тело создано для любви, для продолжения рода... Ты пробудила во мне желание с первой же минуты, как я увидел тебя... – Он запнулся, потом срывающимся от волнения голосом продолжил: – Я всеми силами боролся с собой, я пытался сдерживать себя... Меня слишком пугал пример отца и то, что ты – дочь Софии. Вначале я пытался убедить себя в том, что легкий флирт с тобой поможет мне решить вопрос с коттеджами, но оказалось, это не так... Я не мог уйти от тебя, я хотел слышать твой смех, видеть твою улыбку. Я восхищался тем, как ты воюешь с трудностями, не теряя при этом своей женственности, как идут тебе старые линялые джинсы и мужская рубашка. Мне все в тебе нравится, и я хочу тебя, Роми, хочу так сильно, что и выразить не могу!

– Я боюсь поверить тебе, Клод, – прошептала она, задыхаясь. – Я уже слышала такие речи и раньше, и была безжалостно обманута. Надо мной подшутили – глупо и подло подшутили...

– Я убью любого, кто посмеет причинить тебе хотя бы малейшую боль! – взревел Клод. – Помимо прочего, если хочешь знать, я проникся глубочайшим уважением к тебе. Меня восхищало, как ты трудишься, не покладая рук, как бурно и непосредственно реагируешь на неприятности, сыплющиеся на тебя со всех сторон. Ты приняла на себя долг матери, хотя формально и не обязана была это делать. Мне неудержимо хотелось защитить тебя, взять под свою опеку, быть с тобой двадцать четыре часа в сутки. Я уже никогда не смогу вычеркнуть тебя из своего сердца, выбросить из памяти. Это сильнее меня! Так позволь же мне любить тебя. Скажи «да», и я стану самым счастливым человеком на свете. Верь мне, Роми!

– Но я... – Слова застряли у нее в горле. – Я боюсь...

– Жизнь – всегда риск! – горячо прошептал Клод. – Но я обещаю, что не причиню тебе ни малейшего вреда! Ты сама видишь, как неудержимо нас влечет друг к другу при каждой встрече, нас, живущих по разные стороны баррикады. Мы должны, просто обязаны прорваться друг к другу, и теперь нам уже ничто не сможет помешать...

– Ничто не сможет помешать?.. Клод вздохнул.

– Потеряв все, что я любил: отца, родину, – я ожесточился, сердце мое словно бы окаменело. Но, вернувшись сюда, я снова ощутил желание жить. А сверх того я встретил тебя... – Он нежно улыбнулся ей. – Я вел битву, заведомо проигранную после того, как увидел тебя, упавшую из гамака. Меня захлестнула такая волна полузабытой мною нежности, что я с трудом снова взял себя в руки. Но при всякой новой встрече снова и снова терял контроль над собой, не в состоянии бороться с той силой, что неудержимо влекла меня к тебе. Я понимаю, что рискую, говоря тебе все это. Но рискни и ты в свой черед!

– Боже, Клод! – задыхаясь, проговорила она. – Неужели ты не шутишь?..

– Поцелуй меня, Роми, – потребовал он. – Ради всего святого, поцелуй!

Губы Роми сами собой раскрылись, и она припала к его горячим губам, наслаждаясь их вкусом. Поражаясь собственной дерзости, она скользнула рукой по его бедрам, ягодицам.

Она уже не сопротивлялась, когда Клод подхватил ее на руки, понес вверх по лестнице в спальню и там уложил на огромную кровать под балдахином.

Он страстно целовал ее груди, живот, бедра, бормоча: «Красавица!.. Шелковая!.. Нежная!»

Глядя на его лицо, искаженное страстью, на его полураскрытые, ищущие губы, Роми вдруг окончательно поняла, что любит его.

– Клод! – простонала она, оплетая руками его мускулистые плечи. – Я больше не выдержу этой сладкой муки!..

– Ты моя, Роми, какое счастье! – радостно вскричал он, неистово лаская ее белоснежную кожу, пробуждая огонь сладострастия в самых сокровенных глубинах ее тела.

И когда она, задыхаясь, начала вскрикивать от наслаждения, в нетерпении стучать по его спине кулачками, когда с жадностью голодной тигрицы завладела его ртом, его плечами, всем его телом до последней клеточки, когда ощутила, что отчаянно желает утолить охвативший ее тело огонь, она прошептала, заливаясь слезами:

– Люби меня! Я твоя!..

– Ты плачешь? – вскричал Клод.

– Ну и что? – Роми взмахнула ресницами, отгоняя радужную пелену с глаз. – Разве это так уж глупо – плакать от счастья?

Я люблю тебя, Клод! – беззвучно шептала она, выгибая бедра ему навстречу, и снова и снова повторяла эти слова про себя до тех пор, пока он не вошел в ее влажное от желания лоно.

Роми со стоном выгнулась под ним.

– О, Клод, я люблю тебя! Не уходи от меня!

Клод, слегка удивленный, приподнял голову, погладил Роми по шелковистым волосам, поцеловал в губы.

– Глупенькая! Как я могу уйти? – прошептал он, прижимая ее к себе. – Через пару минут я снова захочу тебя. Но сейчас мне нужно одно: обнимать тебя и чувствовать, что ты рядом.

Лицо Роми просияло от счастья.

– Тебе и вправду было хорошо со мной? – с робкой улыбкой поинтересовалась она.

Клод рассмеялся и укоризненно покачал головой.

– Прекрати сомневаться в себе! Ты была просто фантастична! Ты выглядишь... Ты просто излучаешь сексуальность! А завтра я проведу тебя по поселку и представлю всем, кто попадется нам на пути, как самого близкого мне человека. И пусть хоть кто-нибудь попробует бросить на тебя неприязненный взгляд!

– А не слишком ли велика цена, которую тебе придется заплатить за это?

– Она уже заплачена – я впустил в свое сердце дочь Софии Стэнфорд и не жалею об этом.

Роми помолчала.

– Да, Клод, насчет коттеджей... – неуверенно начала она. – Мать поступила со мной нечестно, и я чувствую себя свободной от обещаний, которые ей давала. Я хочу подарить их тебе, но при одном условии...

Клод нежно поцеловал ее в плечо и поинтересовался:

– При каком же, милая?

– Позволь мне работать на тебя, Клод. Мне нужна работа! К тому же мне прямо-таки не терпится увидеть, как меняется на глазах поселок, и не только увидеть, но и приложить к этому свои усилия. Ну, пожалуйста! Эти места стали и мне родными.

– Неужели я могу отказать тебе в такой просьбе? – с улыбкой сказал он. – Ну, разумеется! Я буду очень рад, если ты станешь работать над возрождением поселка вместе со мной. Но подарка я у тебя не приму, не надейся. Я куплю у тебя эти коттеджи, причем за приличную цену. И никаких возражений! Иначе я прикую тебя кандалами к этой кровати и заставлю повиноваться силой!