Плоп! Рэд бросила черепаху и зевнула — ей уже опять хотелось спать. Она дотащилась до гнезда, плюхнулась рядом с сестрой и закрыла глаза.

Только спустя добрых десять минут черепаха Тринити отважилась высунуться из панциря, принюхалась, огляделась и возобновила свой путь. Она, переваливаясь, поползла дальше, к особому месту на песчаном берегу.

Несмотря на пережитый страх, когда раптор грыз и бросал ее, преданность делу продолжения рода осталась непоколебимой. Сенсоры в ее маленькой обонятельной камере были настроены на единственный запах — запах того самого песчаного наноса, где двенадцать лет тому назад вылупилась из яйца она сама.

Спустя полчаса нюх подсказал ей, что пора остановиться и копать. Ее короткие крепкие задние лапы начали выгребать песок. Когда яма стала достаточно глубокой, черепаха перестала рыть и отложила одиннадцать круглых яиц. Если бы Рэд еще не спала и понимала, что происходит, она ощутила бы острый укол зависти.

Насколько ясным было черепашье инстинктивное, целеустремленное побуждение к продолжению рода в сравнении с запутанными трудностями теперешней жизни Рэд! Черепахе Тринити не приходилось разрываться между потребностью размножения и родственными привязанностями. У черепахи не было никаких обязанностей, кроме ответственности за свои яйца, да и этот долг был полностью исполнен, как только она засыпала кладку песком.

Так в эту ночь Раннего Мелового периода одна из черепах завершила жизненный цикл своего рода и вернулась к своей монотонной, удобной подводной жизни. А самке раптора пришлось лечь спать со слабой надеждой на то, что запутанные родственные связи в клане рапторов в один прекрасный день все же дадут ей шанс на продолжение рода.

Начало июня

Наводнение и броненосцы

Рэд проснулась среди ночи, что случалось с ней довольно часто. Сестра и дети спали в покинутом гнезде крокодила, выстланном сухими растениями, скрепленными глиной. Это было удобное, сухое логово. Из него как на ладони была видна вся долина, и взрослые могли следить за стадами травоядных, за передвижениями желтоносых и за гигантскими акрокантозаврами.

Рапторы жили в гнезде крокодила уже месяц, с тех пор как были вынуждены покинуть Луг клещевых птиц, захваченный акрокантозаврами. Рэд смотрела на запад. Смешанное стадо игуанодонов и астродонтов подняло оглушительный шум, мыча, визжа и фыркая.

У игуанодонов прекрасное зрение, но короткая шея и низкая передняя часть не позволяют им как следует обозревать окрестности и обнаруживать хищников издалека. Поэтому они часто объединяются с астродонтами, которые далеко видят благодаря своим длинным шеям — в двадцать пять футов над землей.

Последние несколько дней караульные астродонты очень мешали рапторам подкрадываться к игуанодонам. А огромные нервные игуанодоны, всегда готовые при малейшей провокации или атаковать, или обратиться в паническое бегство, не позволяли рапторам изолировать какого-нибудь одинокого астродонта.

Рэд и ее сестре пока что удавалось прокормить птенцов. Но это было трудно. На Лугу клещевых птиц практически каждое их нападение приносило добычу. Теперь же успешным бывало только одно из пяти.

Однажды Рэд услышала крики. Ее сестра была загнана в угол тридцатью или сорока разъяренными самками игуанодона. Они наступали на нее стеной, плечом к плечу. Их многочисленность придавала им храбрости, потому-то они и решили перейти от обычного для них бегства к активному наступлению. Вид мертвого тела одной из их сестер, растерзанного когтями раптора, подталкивал их к яростному мщению.

Тут сестра Рэд совершила одну серьезную ошибку: она закричала на нападавших и не отступилась от своей добычи.

Рэд уже успела отойти. Из них двоих она была более осторожной и осмотрительной, способной трезво оценить баланс риска и выгоды. Но ее сестра была убеждена в своей неуязвимости. Она размахивала когтями, лязгала зубами, нападая, вместо того чтобы отступить. Из-за необузданной воинственности она едва не оставила своих птенцов сиротами. Стадо самок игуанодона разделилось и образовало два широких полукруга, окружив раптора почти со всех сторон. Она отступила к оврагу, но его противоположный склон был крутой и скользкий.

Тридцать самок игуанодона подступили к оврагу, размахивая смертоносными шипами на больших пальцах передних лап. Еще пять или шесть десятков наступали справа и слева. Рэд видела, что через секунду-другую ее сестра будет растоптана сотней задних ног и растерзана сотней острых шипов на передних лапах самок игуанодона. Рэд предприняла обманную шумную атаку сзади. На какое-то мгновение дух, объединяющий игуанодонов, был рассеян. Те, кто был ближе всех к сестре Рэд, остановились и оглянулись. Сестра воспользовалась замешательством, бросилась наверх по склону оврага и спаслась, забившись в груду опавших хвойных веток.

Это случилось накануне утром. А днем сестры отыскали самку игуанодона, которая покалечилась при падении и лежала, покинутая остальным стадом. Это была легкая добыча. Теперь Рэд с особой осторожностью следила за ночным передвижением стада травоядных. Луна находилась в фазе полнолуния и освещала всю округу холодным желтоватым светом.

Короткие вспышки зловещего оранжевого света мелькали далеко на западе. Кобальтово-синие облака освещались снизу. До слуха Рэд доносился отдаленный грохот.

Внезапно небо на западе осветилось зазубренной ярко-белой полосой. Рэд напряглась, зная, что за этим последует оглушительный грохот.

Краккк! Рэд непроизвольно вздрогнула от грома. Стадо игуанодонов и астродонтов приближалось, проходя всего в четверти мили к северу от нее. Это было довольно опасно. Ветер дул в сторону стада, и они могли почуять запах логова рапторов. Рэд опасалась, что они придут отомстить за смерть своей подруги. Но раньше такое случалось редко. Игуанодоны не злопамятны. Если рапторы убивали одного из них, те или нападали немедленно, или уходили и, судя по всему, сразу забывали о своем погибшем сородиче.

Рэд была готова действовать, чтобы как можно быстрее увести свою семью из этого опасного места. Но шумные травоядные спокойно двигались на восток, не обращая на рапторов никакого внимания.

Рэд взглянула вверх, на луну. Затем посмотрела вниз — и тоже увидела луну. Лунное отражение на земле было почти таким же ярким, как сама луна. Но это отражение вибрировало и дрожало, и по нему пробегала зыбкая рябь. Рэд насторожилась. Что-то здесь не так. Луна не должна отражаться на сухой земле. Она может отразиться только в воде. И тут Рэд ощутила под ногами холодный поток. Она судорожно вскочила. Зыбкое отражение луны поднималось и уже почти достигло уровня гнезда. Мимо течением быстро проносило обрывки растений и обломки веток. Рэд вскарабкалась вверх по насыпи и налетела на свою сестру, которая тут же вскочила и споткнулась о своих детей. Те тревожно запищали, завозились и быстро скатились вниз, прямо в воду.

Плоп, плоп, плоп! Если бы Рэд умела смеяться, она покатилась бы со смеху. Вчера дети были просто невыносимы и путались у взрослых под ногами в самые неподходящие моменты. Рэд хотелось хорошенько их отшлепать. И вот теперь они бултыхались в воде.

Сестра встревожилась и прыгнула за малышами, обдав их брызгами. Рэд же спокойно ступила в воду, даже не подняв волн. Ее сестра плавала лучше, но Рэд зато умела пробираться по воде вброд в темноте. Один птенец вскарабкался по ноге Рэд и повис у нее на шее. Другой взобрался по ее хвосту и как червяк заполз вверх, присоединившись к первому. Рэд было трудно сохранять равновесие. Двое птенцов возились на ней, без конца перемещаясь с одной на другую сторону.

Она увидела третьего детеныша, который запутался в затопленных папоротниках. Рэд схватила его зубами.