В Рэйчел была какая-то особенная чувственность в этот период. Несмотря на то, что она округлилась и ходила, немного переваливаясь с ноги на ногу, ее движения все же были грациозными и величавыми.

С ног до головы она была воплощением искушения для него. И он согласился провести с ней вечер Хэллоуина! Тяжело вздохнув, Хэнк решил, что, как только появится возможность, он сбежит на улицу и смешается с праздничной толпой.

Он сидел, уставившись в свои таблицы, списки и колонки цифр, охваченный мучительной страстью к собственной жене, и понимал, что его решение поддерживать с ней отстраненно-добрососедские отношения мало-помалу разрушает его. Если бы не дети, он бы давно уже был где-то на другом конце земли.

Внезапно Хэнк услышал, как что-то с грохотом упало, и почти одновременно раздался женский крик.

Он выбежал из своей квартиры и бросился вверх по лестнице.

– Рэйчел! Я иду! – прокричал он, перемахивая одним шагом через три ступеньки.

Ожидая худшего, он все же почувствовал облегчение, когда увидел, что она лежит на полу, и у ее ног валяется перевернутый столик, а вокруг по ковру разбросаны фотографии и украшения.

– Не двигайся! Я вызову «скорую»! – решительно сказал Хэнк.

– Ради Бога, не нужно, – сказала Рэйчел, садясь. – Я не упала. Я лежала на полу. Честно. Со мной все в порядке. Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы ты видел, какая я неуклюжая.

Тут он заметил, что вместо одежды Рэйчел изящно закуталась в тонкую ткань. Ее волосы разметались по лицу, словно их растрепал легкий океанский бриз. Она была необыкновенно красива. Он с трудом сглотнул слюну и почувствовал, что его мозг отказывается работать, руки и ноги тяжелеют, дыхание учащается, а губы пересыхают. Обычные признаки возбуждения, которое он испытывал все чаще и чаще.

– Что ты делала на полу? – с недоумением поинтересовался Хэнк.

– Я делала упражнение – круги ногами, – объяснила Рэйчел, лукаво глядя на него, – и нечаянно сбила столик. Очень сожалею, что заставила тебя примчаться сюда безо всякой необходимости.

– Ты уверена, что не ушиблась? – странным, неестественным тоном спросил он.

Она рассмеялась.

– Уверена. Я закричала от неожиданности, потому что столик упал с таким грохотом.

– Ты уверена, что с малышами все в порядке? – пробормотал он.

Она приложила руку к животу и подняла на него зеленые смеющиеся глаза, которые вмиг затянули его в свою бездонную глубину.

– Они тоже делают круги ногами, – тихо сказала она. – Хочешь почувствовать? Можешь сказать им «привет».

Хэнк говорил им «привет» всякий раз, когда видел Рэйчел, и теперь ему отчаянно хотелось почувствовать, как они шевелятся.

Стараясь скрыть радостное волнение, он вообразил себя доктором и осторожно приложил ладонь к тому месту, на которое она указывала. Сильный толчок заставил его отдернуть руку, и когда он снова приложил ее, то заметил, что на животе Рэйчел то тут, то там появляются небольшие бугорки. Интересно, что это – пятка? Коленка? Его сердце переполнилось нежностью.

Он стал бережно поглаживать ее живот и вдруг, теряя себя от восторга, наклонился и стал целовать его.

Привет, малыши. Это ваш папа. Я буду хорошим отцом. Обещаю. Я буду любить вас всем сердцем.

Чувствуя на губах сладкий вкус ее тела, он прижался к теплому животу Рэйчел щекой и стал нежно тереться об него. Она ласково смотрела на Хэнка и теребила его волосы.

Тот удивительный факт, что они с Рэйчел были творцами этих крошечных жизней, приводил Хэнка в восхищение. Он чувствовал, как его тело и воля растворяются в потоке блаженства. Покрывая поцелуями, живот Рэйчел, он нащупал пальцами ее грудь и стал нежно ласкать соски. Она обняла его и, тяжело дыша, притянула его голову к своему лицу. Их губы слились в долгом, томительном поцелуе.

Хэнк обожал ее, он поклонялся ей, как матери своих детей.

Бережно взяв в ладони ее лицо, он водил губами по ее прикрытым векам.

Он помнил каждый сантиметр ее тела – и будет вспоминать, когда останется один.

Неожиданно Рэйчел начала стягивать с Хэнка водолазку, и ему показалось, будто он погружается в темный, уютный, чудесный водоворот чувственности.

– Люби меня, – услышал он у самого уха ее страстный нетерпеливый шепот.

Прижимаясь к ее горячему, дрожащему телу, Хэнк поднял на нее опьяненные глаза.

– Нет, Рэйчел. Я не хотел...

– Слишком поздно.

Желая близости с ней больше всего на свете, он все же пытался сопротивляться.

– Я поддался мимолетным эмоциям. Это было изумительно, когда я ощутил под пальцами движения малышей.

– Мы, столько недель желали прикоснуться друг к другу и сдерживали себя, – тепло сказала она.

Какая она восприимчивая... Неужели это было настолько очевидно? Неужели она видела страсть в его глазах и знала о тех отчаянных попытках, которые он делал, пытаясь держаться от нее подальше?

– Я не могу, – простонал он.

– Можешь, – сказала Рэйчел, и ее рука скользнула к молнии на его джинсах. – Я тоже очень хочу тебя, Хэнк.

Он вздрогнул и пытался отпрянуть, но она прильнула к его губам и принялась искусно играть с его языком, страстно прижимаясь грудью к его груди.

– А это безопасно? – хриплым голосом спросил Хэнк, теряя голову.

– Будь очень нежен, прошу тебя. Возможно, это наш последний раз.

Чтоб не закричать, он впился в ее губы. В последний раз он будет заниматься любовью со своей беременной женой, с женщиной, которой он когда-то вверил свою судьбу, которая могла окутать любовью его жизнь, но не оправдала его надежд.

Странная дрожь пронзила все его тело, заряжая каждую клетку. Он чувствовал ее шелковую кожу под руками, слышал, как она стонала, изнемогая от желания, и все это только усиливало его наслаждение.

Она качалась и вздрагивала в его руках, и вскоре, потеряв контроль над собой и забыв о том, что после этого они станут чужими, он растворился в экстазе.

Он хотел, чтобы это длилось вечно, и делал все возможное, чтобы затянуть этот момент и не позволить холодной реальности вторгнуться в их счастье.

После, уставшие и удовлетворенные, они лежали в объятиях друг друга. Неожиданно, почувствовав острую боль в груди, он отстранился от Рэйчел и посмотрел в ее затуманенные глаза.

Это становилось невыносимым. Такая жизнь разрушала его. Из этого положения был только один выход. Хэнк почувствовал, как на его глаза, наворачиваются жгучие слезы, но он не дал им воли.

– Хэнк, ты пугаешь меня. Не смотри так, – целуя его, сказала она. – Мы не сделали ничего дурного. Мы супруги.

– В том-то и дело, Рэйчел, – хриплым голосом ответил он. – Это все похоже на фарс, и я не могу больше выдержать этого. Нам нужно развестись, и тогда все станет ясно. Мы должны прекратить потворствовать своим сексуальным инстинктам и начать держаться друг от друга подальше.

– Но...

– Я не хочу ничего слышать! – перебил он, и его глаза вспыхнули гневом. – Мы все время будто привязаны друг к другу. Я хочу покончить с этим. Тогда, вероятно, мы сможем стать друзьями, а не сексуальными партнерами.

Рэйчел было так больно, словно ее проткнули насквозь каленым железом. Она с трудом приподнялась, пытаясь восстановить дыхание.

– Я буду твоим соседом и отцом наших детей, – продолжал он, сжимая зубы. – И если мне захочется секса, я пойду в другое место.

– А разве ты не так поступаешь? – горько спросила она.

Хэнк беспомощно пожал плечами.

– Утром я встречусь с адвокатом, – сухо добавил он.

Рэйчел тяжело вздохнула и, заворачиваясь в легкую ткань, упрямо посмотрела ему в глаза.

– Я пойду с тобой, – запинаясь, проговорила она. – При разводе я могу сослаться на твою измену с Долли.

Хэнк напрягся, но тут же понял, что объясняться бесполезно. Ему нельзя терять благоразумия. Коротко кивнув Рэйчел, он собрал свою одежду и направился к двери.

– Не возражаю, – сказал он, выходя из комнаты.

Итак, он признался. После всего, что Хэнк говорил в защиту своей невиновности, прикрываясь чувством уязвленной гордости, он\, наконец понял, что не может больше отрицать свою измену.