Кабы речь шла только о ней, про меня б и верно никто в деревне не вспомнил. Позволили бы беспрепятственно поиграть в детектива. Но тут все сложнее. У меня такое чувство, словно я наткнулся на весьма любопытные вещи. Несколько нитей я уже держу в руках, остальное домыслил. Если такой деревенский самодержец, как Игнац Джапалик, с ходу встает на защиту обыкновенного подонка, что-то за этим должно скрываться. Я это чую, но мне нужны…

— …доказательства, то-то и оно! — Начальник хлопнул себя по бедрам. — Так всегда бывает, Якубко! Профессиональная проблема. Случай абсолютно ясен, но не хватает доказательств. Наглецы смеются тебе в глаза, а ты не можешь посадить их под замок хотя бы на один день. На один-единственный день! Но ты эти доказательства раздобудешь. Знаю, ты их найдешь, из-под земли выкопаешь! А чего не отыщешь ты, о том постараются люди Враны.

Слова, которые Калас мог счесть данью уважения к себе, его только обеспокоили. Получалось, что с его работой считаются. Один черт разберет! То над тобой посмеиваются: ага, старый Калас спятил, то вдруг — поди же, с тем, что я разузнал, считаются! А может, все совсем не так, может, просто Врану поневоле подгоняет моя активность бывшего участкового. Как бы это выглядело, если бы вдруг Калас сам до всего докопался, а профессионалы и не почесались?

— Оставим все как есть, — решительно заявил Яку б Калас, — меня это больше не интересует. Зато никто не будет надо мной насмехаться. И молотить себя, как жито, я больше не позволю. Пускай Врана включается в работу. Не стану ему мешать. Странный человек, мне он не нравится, но я желаю ему успеха.

— Молодые всегда со странностями. И мы с тобой тоже были порядочные чудаки, — размышлял вслух начальник. — У них есть то преимущество, что они могут поступать, как им заблагорассудится, и не боятся риска, поскольку не знают пока, что это такое. И еще: мы делали все подряд, а они специализируются. Сердиться на них не стоит. Таков закон развития. Жизнь теперь стала куда сложнее. Зато нам было веселей. И мы проводили свои большие операции. Помнишь перестрелку у вас в Важниках? Эх, парень, вот были времена! Целый год гонялись за этими субчиками, целый год они от нас ускользали, трепали нам нервы, принимали нас за идиотов, а все равно мы их переловили!

— Случайно.

— Случайно? — Начальник скривил губы. В его лице было столько иронии, что Калас не мог этого не заметить. Помрачнев, он продолжал: — Если ты и правда считаешь, что это была случайность, — пожалуйста. Не стану с тобой спорить, но все же скажу: мы бы их и без случайности переловили. Работали по системе, и случай мог только ускорить или оттянуть успех. Не знаю, почему мы не можем сказать этого друг другу! К чему такая скромность? Мы их поймали, потому что крепко взялись за дело. Испробовали все возможности и в конце концов схватили! Если бы нам не помог тот врач, добрались бы до них иным путем. Хотя тогда мы еще не были подготовлены к такой работе.

Случай, о котором вспомнил начальник, произошел через несколько лет после окончания войны. На станции в Важниках, да и не только там, участились кражи. Сначала воровали только дрова и уголь из стоящих на запасных путях товарных вагонов. Это было в какой-то мере понятно. Топлива не хватало, зимы стояли морозные — что было людям делать? Чтобы перезимовать на угле, выдававшемся по талонам, требовалось большое искусство. Вокруг почти никаких лесов. Дети таскали хворост из небольших лесопосадок и с узких тополиных порослей за речной дамбой. Но и за это лесники не раз их гоняли. А на железнодорожных путях всю ночь стояли составы, доверху груженные отличным черным углем, коксом, дровами. Как тут преодолеть искушение, когда и под толстой периной зуб на зуб не попадает? Потом дело обернулось серьезнее. Подтвердилась поговорка, что аппетит приходит во время еды: к кражам присоединились случаи взломов, когда грабили запертые и запломбированные вагоны. Впервые обнаружив распахнутый настежь вагон-морозильник, железнодорожники решили, что это сделано из озорства. Но вскоре оказалось, что на станции начала орудовать хорошо организованная шайка. Грабители имели точную информацию о поездах, везущих мясо. Чтобы сбить с толку милицию, они совершали кражи и на других станциях, однако центром их набегов оставались Важники. Не помогали ни допросы станционного персонала, ни усиление стражи. Милиционеры обходили железнодорожные пути, долгими ночами мерзли под открытым небом — все напрасно, никаких результатов. Не помогли и обыски в мясных лавках: излишки мяса нигде не обнаружились. Но в одну морозную ночь счастье наконец Улыбнулось не грабителям, а милиции. На станцию в Важники из окружного отделения милиции прислали группу из четырех человек. Товарный состав стоял на запасном пути довольно долго, но ожидание оказалось не напрасным. Под утро бандиты явились. Без труда попали в вагон и выгрузили около двухсот килограммов мороженой свинины. Носили ее на плечах до ближайшей канавы. Когда же погрузили мясо на тележки, чтобы везти к ожидавшему на отдаленной улице грузовику, ребята из милиции вступили в игру и предложили сдаваться. Началась перестрелка. Грабители были готовы на все. Якуб Калас тогда тоже стрелял. В бою нельзя колебаться, а они защищали интересы республики. Бандиты ушли. Милиционеры объясняли свой частичный неуспех тем, что не хотели рисковать человеческими жизнями. Не хотели, да и нужды в этом не было. На месте перестрелки осталась кровь. Значит, рано или поздно они нападут на след раненого бандита. Бандита из Бандитова, потому что это название надолго приросло к Важникам. Дело помог завершить врач из соседнего округа. К нему привезли человека, раненного на охоте. Врач сразу понял, что с револьвером на охоту не ходят, ведь даже браконьеры пользуются охотничьими ружьями, а потому прежде, чем обрабатывать раны, позвонил в милицию.

В случае с Беньямином Крчем вряд ли поможет какой-нибудь врач. Ни врач, ни случайность. Помогут факты. Доказанные и проверенные. И неважно, обнаружит ли их лейтенант Врана из угрозыска или Якуб Калас.

— Ну что? — спросил начальник, когда они садились в служебную «волгу». — Прямо домой или заедем на вино с содовой к доктору Карницкому?

— Домой, — сказал Якуб Калас. — В больнице я совсем не выспался. Все тело ломит. Эти наглецы здорово меня отколошматили.

18. Событие без продолжения

Фоторепортер иллюстрированного еженедельника «Современная женщина» приехал на «татре-603». Выскочил из машины стильно, как из сказочной скорлупки, дверцу мягко прикрыл, шоферу разрешил выкурить сигарету, остановился на мосточке через канаву и крикнул Якубу Каласу:

— Эй, шеф, вы дома? Привез вам фотографию! Товарищ Калас!

— Про тебя, дружок, я было совсем забыл, — бормотал Якуб Калас, идя к воротам.

— Кто вас так расписал, товарищ Калас? — Фоторепортер живо отреагировал на его внешний вид. — А я-то всегда думал, что у милиции иммунитет к насилию! Видно, я наивный человек, да? Или вы упали с груши?

— Так уж получилось, — уклончиво ответил Якуб Калас.

Любомир Фляшка явился в прекрасном настроении. Каласу было неясно, то ли его подстегивало предвкушение заработка, то ли он просто хорошо выспался.

— Ну что, товарищ Калас, будем вести переговоры на улице или пригласите в дом?

— Проходите, проходите, «товарищ» Фляшка! — пригласил его Калас. — А на мою физиономию не обращайте внимания. Лучше скажите, откуда вы узнали, что я служу в милиции?

Любомир Фляшка загадочно улыбнулся, позволил провести себя в дом и, только удобно расположившись за столом, с готовностью заговорил:

— А вот как, пан шеф! На некоторых людей просто надо иметь чутье. И я, раз уж об этом зашла речь, скажу прямо: легавых не люблю. Их, уж вы не сердитесь, никто не любит. Но вы мне понравились, несмотря на ваше неумеренное любопытство. Я сразу приметил, что вы так и зыркаете по сторонам. И кое-что еще. Чтобы мы правильно друг друга поняли: я никогда и никому не делаю фотографий. Вы явились ко мне со странным, я бы сказал, нетипичным заказом. Что ж, ваше право меня подозревать. Вы тоже внушали мне подозрение. Правда, я пошел на эту игру, потому что люблю шутку. Надо отдать вам должное, придумано все было неплохо, но в одном хотел бы вас упрекнуть. Вы втянули меня в историю с Беньямином Крчем, с чем я никак не могу согласиться. Будь на вашем месте кто другой, я подал бы официальный протест. И мог бы добраться до весьма высоких лиц, товарищ Калас! До таких высоких, что всех ваших знакомств не хватило бы, чтобы к ним дотянуться! Ведь вы мне угрожали и, собственно, все еще угрожаете ложным обвинением! Но я, шеф, человек не злой. Та девица на какое-то время сбила меня с толку, что верно, то верно, попался на ее удочку, а она смылась, улепетнула, называйте как угодно, ха-ха, вот и все. Событие без продолжения. Неудача. Больше ничего не было, никакого Крча, никакой насильственной смерти. По крайней мере я об этом ничего не знаю. Я — нет! В милиции я сказал все, что мне известно, и потому, говоря искренне, ваше поведение меня поражает, хотя, с другой стороны, должен признать, что в общем-то вы рассуждаете вполне логично. Без смелых концепций, но логично. Впрочем, человек вашего духовного формата может довольствоваться и этим, не так ли?