Но все же в конце 1958 года мы рискнули выйти на человека. Ждали критической ситуации, когда при закрытой операции останавливается сердце. Дождались. Прооперировали. Умер. Очень было горько.

После этого еще год экспериментировали, сделали еще попытку - и снова смерть. Только третий больной в апреле 1960 года перенес операцию. Помню его. Мальчик с тяжелой тетрадой Фалло (из детдома).

Мы не были первыми в Союзе. Опередил Саша Вишневский на аппарате Института инструментария. Фактически все приготовил и делал Володя Бураковский. Вторыми были - Институт Бакулева. Они сделали проще: пригласили из Англии Медоуза с бригадой. Те приехали со своим аппаратом, сделали пять операций (с одной смертью) и уехали, оставив аппарат. Однако свои операции поначалу у них шли плохо.

В Ленинграде по заказу А.А.Куприянова завод "Красногвардеец" сделал свой АИК. Тоже начали оперировать.

Так или иначе, но в первый же год мы обогнали всех - сделали 50 операций и потеряли только пять больных. Теперь бы нам такие результаты! С тех пор и держим первенство, по крайней мере по количеству операций. После первого аппарата было еще две самоделки. На последней "рыжей" машине прооперировали несколько сот больных. Нет, я не скажу, что машины были лучше импортных фабричных. Много хуже, к стыду нашему, но отечественных приличных машин мы так и не дождались. Попытки были, но все кончилось. Уже лет восемь и не пробуют. Хорошо, что стали покупать за границей.

Дневник. 18 мая. Суббота, день

Закончилась длинная неделя - семь рабочих дней, выходные перенесли. В доме работали два мастера - баптисты. Молодой - неинтересен, а старый - личность. Рассказывал: бандеровцы казнили тринадцать его товарищей, а он молился: "Боже, если ты есть, спаси меня!" Пощадили, уверовал. Бога скоро забыл, пока не грянул второй удар. Его, честного, запутали в какие-то махинации и должны были судить. Будто бы бог спас вторично. После этого уже не отступается, ведет правильную жизнь - много работает, не ловчит, не курит, не пьет. Семья хорошая. Дом. Дети выучены, поженены - тоже баптисты. Доказывает, что вера полезна государству. Мое мнение? Не вредна.

16-го, в четверг, должен был говорить для лекторов общества "Знание". Три года они меня приглашают, на них я отрабатывал новые темы. Этот раз подвернулась пленка об алкоголизме некоего физика Жданова из сибирского академгородка. Очень яркая. Я ее даже на утренней конференции прокрутил. Она и увлекла. Раньше против пьянства не выступал, думал - бесполезно, если государство не принимает решительных мер. Теперь не то. Стали усиленно говорить: сразу после Дня Победы будет новое постановление, очень жесткое. "Пусть ветераны выпьют в последний раз и заговеются". И вообще с приходом Горбачева появились надежды на порядок... Это и толкнуло меня на новую лекцию. Пожалуй, пользы будет больше, чем от агитации за физкультуру.

Выступление удалось.

Дневник. 25 мая. Суббота, утро

Еще неделя. Отключаюсь на два дня. Было много напряжения и бед. Утром с трудом отбегал норму. Уже раньше замечал: как хирургические неприятности, так через день-два слабею. На даче первый раз такое, думал, что совсем восстановился, по выходным бегал до пяти километров. Оказалось - нет. Просто в мае до этой недели не было смертей.

Почитал свой дневник, и подумалось, кто поглядит, скажет:

- Ну и скучный человек этот Амосов. Операции да смерти, немножко про науку да про бег. Вроде у него больше и жизни нет. Где бы - про природу (деревня все же), про лес, про искусство, про политику, про мысли о посторонних предметах, про родных, наконец, про друзей.

Недалек от истины будет тот человек, хотя эти предметы обязательно присутствуют в сознании. Слушаешь, смотришь, двигаешься, разговариваешь - все в мыслях отзывается, будит экскурсы в память. Но все это так поверхностно в сравнении с главными линиями мышления, что и не помнится, когда пишу.

Вот хотя бы дачная природа. Очень мне в жизни помогает. Приехали сюда перед Первым мая. Дубняк около нас еще был голый и черный, одни юные березки забрызганы зелеными пятнышками. Подальше - хмурые сосны, оживают только тогда, когда лес простреливается лучами солнца при восходах и закатах - в мои утренние и вечерние тренировки...

Погода была теплая в начале мая, и все стало быстро оживать. Даже слишком быстро, и налюбоваться не дало. Вот уже тюльпаны расцвели и еще некие мелкие цветочки. Листья на сирени показались. Абрикос зацвел - на голых ветках. А потом, вскоре после Победы, весь сад взорвался белым и розовым цветом. Всего лишь неделю покрасовался, дождь прошел - и все опало. Но уже листья вылупились по яблоням, трава поднялась быстро-быстро. Сад стал летним, густым, зеленым. Тут и дубы подоспели, они разные, дубы, - ранние и поздние.

Теперь уже совсем лето, и даже гроздья сирени покрылись ржавчиной. Впереди еще жасмин и целая очередь разных цветов. И уже предвидится грусть скорого увядания. Мужчина в сорок лет...

То же и все другое: присутствует. К примеру - экономика. Плохо с товарами, жалобы на рыночные цены - "пучок свежей редиски - рубль". Меня это мало трогает, потребности на еду и вещи - скромные. Туфли ношу по десять лет, чиненые-перечиненные. Не из-за скупости: подобрать по ноге не могу. Куплю и лежат, снова к старым возвращаюсь. Экономика страны давно уже идет вниз. Статистические отчеты я тщательно изучаю и сохраняю. Только врут в них много...

Дневник. 1 июня. Суббота, утро

Кончилась весна. Или началось лето? Одно и то же, а чувства будит разные. Сожаление о весне или надежды на прелести лета. А пока - увы! Настроение среднее. Не оперировал всю неделю, дела не веселили и самочувствие плохое. В понедельник напала такая слабость, что руки-ноги по пуду. Положил бы, как дрова, и не двигал.

На работу ходил: "Труба зовет!"

В четверг все-таки остался дома. Написал статью об алкоголизме. Хочу предложить знакомым журналистам для газет. Если фразы смягчить, а цифры выбросить, то может пройти -' под волну. Однако зачем это тебе? Отвечаю: первое - польза .людям, второе - самовыражение, третье - увы! - тщеславие. Но первое больше.

Вчера была пятница, однако оперировали, как на заводе "черная суббота". Много больных.

Еще: во вторник лечу в Москву, позвонили из ЦК. Вспомнили, что я был членом Комиссии за европейскую безопасность. Она, казалось, умерла, а теперь ожила. Неловко было отказаться. От брежневских мирных инициатив пользы для мира не было. Заодно схожу на выставку медицинской аппаратуры, погляжу полезное для Института, валюту все равно придется просить.

Дневник. 8 июня. Суббота, утро

Неделя. Понедельник - две операции средней сложности. Прошли хорошо. Слабость отступила. Вторник - улетел в Москву с Юрой Паничкиным. Поехали на выставку "Здравоохранение-85". Раньше на выставках только слюнки текли от аппаратов: не было денег. Даже смотреть уже перестал, чтобы не расстраиваться. Но Институт создали, пришлось просить, и деньги появились. Купили уже на миллион рублей, и еще есть надежда... Вот только смертность не понижается от аппаратов, поэтому стыдно. Но другие бессовестно врут и просят. Поэтому ходил к министру.

Статью об алкоголизме в "Известия" не взяли. Переживу.

В среду заседание в комитете было многолюдным и скучным. Перепевы. Сбежал.

Ходил по Москве. Отдыхал в гостинице. Расслаблялся. Вспоминал. Почти полжизни связано с Москвой. Хорошее - друзья, скучное - заседания, интересное - библиотеки, театры. Все вместе - отключение, общение, информация.

Друзья умерли, в театры не попасть, библиотеки - нет задачи для поиска.

Дневник. 9 июня. Воскресенье, утро

Вчера прервали гости. Хорошие. Потом Катя с Вовкой. Целый день на людях. Даже историю не почитал, не то что писать. Голова кружилась, физкультуру сегодня уменьшил.