На жертвы ты способна… да!
Тебя я знаю, друг! Когда
Скакала ты зимой холодной
В бурнусе легком, чтоб опять
С безумцем старым жизнь связать,
То был порыв — и благородный!
Иль за бесценок продала
Когда ты всё, что добыла
Моя башка работой трудной,—
Чтоб только вместе быть со мной,
То был опять порыв святой,
Хотя безумно-безрассудный…
Но пить по капле жизни яд,
Но вынесть мелочностей ад
Без жалоб, хныканья, упреков
Ты, даже искренно любя,
Была не в силах… От тебя
Видал немало я уроков.
Я обмануть тебя хотел
Иною страстью… и успел!
Ты легкомысленно-ревнива…
Да сил-то где ж мне было взять,
Чтоб к цели новой вновь скакать?
Я — конь избитый, хоть ретивый!
Ты мне мешала… Не бедна
На свете голова одна,—
Бедна, коль есть при ней другая…
Один стоял я без оков
И не пугался глупых псов,
Ни визга дикого, ни лая.
И мне случалось (не шутя
Скажу тебе, мое дитя)
Не раз питаться коркой хлеба,
Порою кров себе искать
И даже раз заночевать
Под чистым, ясным кровом неба…
Зато же я и устоял,
Зато же идолом я стал
Для молодого поколенья…
И всё оно прощало мне:
И трату сил, и что в вине
Ищу нередко я забвенья.
И в тесной конуре моей
Высокие случались встречи,
Свободные лилися речи
Готовых честно жить людей…
О молодое поколенье!
На Волге, матери святой,
Тебе привет, благословенье
На благородное служенье
Шлет старый друг, наставник твой.
Я устоял, я перемог,
Я победил… Но, знает бог,
Какой тяжелою ценою
Победа куплена… Увы!
Для убеждений головы
Я сердцем жертвовал — тобою!
Немая ночь, и всё кругом
Почиет благодатным сном,
А мне не дремлется, не спится,
Страшна мне ночи тишина:
Я слышу шорох твой… Вина!
И до бесчувствия напиться!
5
Зачем, несчастное дитя,
Ты не слегка и не шутя,
А искренно меня любила.
Ведь я не требовал любви:
Одно волнение в крови
Во мне сначала говорило.
С Полиной, помнишь, до тебя
Я жил; любя иль не любя,
Но по душе… Обоим было
Нам хорошо. Я знать, ей-ей,
И не хотел, кого дарила
Дешевой ласкою своей
Она — и с кем по дням кутила.
Во-первых, всех не перечесть…
Потом, не всё ль равно?.. Но есть
На свете дурни. И влюбился
Один в Полину; был он глуп,
Как говорят, по самый пуп,
Он ревновал, страдал, бесился
И, кажется, на ней женился.
Я сам, как честный человек,
Ей говорил, что целый век
Кутить без устали нельзя же,
Что нужен маленький расчет,
Что скоро молодость пройдет,
Что замужем свободней даже…
И мы расстались. Нам была
Разлука та не тяжела;
Хотя по-своему любила
Она меня, и верю я…
Ведь любит борова свинья,
Ведь жизнь во всё любовь вложила.
А я же был тогда влюблен…
Ах! это был премилый сон:
Я был влюблен слегка, немножко…
Болезненно-прозрачный цвет
Лица, в глазах фосфора свет,
Воздушный стан, испанки ножка,
Движений гибкость… Словом: кошка
Вполне, как ты же, может быть…
Мне было сладко так любить
Без цели, чувством баловаться,
С больной по вечерам сидеть,
То проповедовать, то петь,
То увлекать, то увлекаться…
Но я боялся заиграться…
Всецело жил в душе моей
Воздушный призрак лучших дней:
Молился я моей святыне
И вклад свой бережно хранил
И чувствовал, что свет светил
Мне издали в моей пустыне…
Увы! тот свет померкнул ныне.
Плут Алексей Арсентьев, мой
Личарда верный{94}, нумерной
Хозяин, как-то «предоставил»
Тебя мне. Как он скоро мог
Обделать дело — знает <бог>
Да он. Купцом московским славил
Меня он, сказывала ты…
А впрочем — бог ему прости!
И впрямь, как купчик, в эту пору
Я жил… Я деньгами сорил,
Как миллионщик, и — кутил
Без устали и без зазору…
Я «безобразие» любил
С младых ногтей. Покаюсь в этом,
Пожалуй, перед целым светом…
Какой-то странник вечный я…
Меня оседлость не прельщает,
Меня минута увлекает…
Ну, хоть минута, да моя!