Так вот мы и ходили, словно кошки вокруг банки со сметаной. Я уже вслух начал жалеть, что Бим — не кошка. С такими зверюшками, как Юхановская Кирсти или Кассандра, мы бы давно закончили поиски. Бим только добродушно улыбался и разводил руками, хотя впору начать всерьез психовать: задание-то было близко к полному провалу. Я, например, нервничал вовсю.

И тут подходит какая-то школьница. Или не школьница, пес ее поймет, поскольку акселерация у нас идет семимильными шагами. Подходит и подробно объясняет, где искомая напряженка расположена. Здравствуй, добрая фея! Только в сказки я уже не верю, староват…

Что удивительно, проклятая напряженка в Запределье, зародыш будущего разрыва, нашлась именно в указанном месте.

Бим вытащил мобильник, долго тыкал в клавиши, шевеля губами, потом вызвал, наконец, подкрепление.

— Да, фрольяйн, — (вот так-то ее и надо официально называть, эту помощницу Ольховского, хотя из Германии она или еще откуда-нибудь — никто не знал). — Так точно. Диктую адрес…

Мобильник он убрал с видимым облегчением, побаивался их, что ли — и мобильников, и Светлое начальство. Потом закурил «Беломор», который совершенно не вязался с его чистеньким и приличным видом, и сказал мне и девчонке, смирно стоящей рядом:

— Поехали!

Как ни странно девчонка кивнула. Ну, ничего себе! А если мы — какие-нибудь маньяки-педофилы? Было похоже на то, что она знала, куда мы ее позвали. Или ей просто было все равно.

Так и закончилась сцена «чудотворное явление», и мы отправились на Лермонтовский — ловить маршрутку. С «занозой» между мирами теперь подкрепление разберется.

Всю дорогу я молча ломал голову над происходящим. Из головы не выходила мысль, что именно на провокацию-то мы и нарвались. А ну как эта девочка — засланная?

На подчинение я ее проверил сразу. Вроде «поводок» за ней не тянулся, «жучков» не ставил никто. Но это тоже может ничего не значить. Хороший маг мог просто надиктовать программу под гипнозом, а то и придумать кое-что, чего мы по неопытности пока не проходили. А вдруг это заброс агента в наши стройные и сплоченные ряды?

Для С.В.А. не было никакого секрета в том, что с новичками у нас имелись некоторые проблемы. Или мы везем бомбу замедленного действия? Нет, к Марине, к Марине. Если она, конечно, на месте. Госпожа, как хороший сапер, не ошибается никогда. Жаль только, что исчезать имеет обыкновение когда вздумается, а мобильников не признает, как явления.

Я посмотрел на нашу спутницу самым обычным, никаким не колдовским взглядом. На сиденье напротив съежилось нечто, напоминающее типичную серую мышь. Серые от долгого ношения джинсы, свитер из дачного комода, соскучившиеся по каше кроссовки. Серые волосы ниже лопаток, неровно стриженные и секущиеся, совершенно невыразительные серые глаза, которые словно смотрят не на тебя, а на обивку кресла за твоей спиной. Руки сложены замком на коленях — скорее всего, инстинктивно. Не тянет на Мату Хари, что и подозрительно.

— Позвоню-ка на всякий пожарный, — сказал я. — А то ты уж слишком решителен, Бим.

И набрал номер госпожи Марины Ли. Честно говоря, хотелось просто скинуть с себя ответственность.

— Вот оно как было? Привозите, разберемся, — только и сказала она, выслушав первые мои фразы.

На входе мы кивнули вахтеру, прикасаясь к египетской статуэтке кошки. Именно она-то и есть настоящий охранник, а вахтер здесь не для мебели, конечно, но — номер второй. Так заведено еще с тех времен, когда О.С.Б. изображал очень секретный институт.

Ничего страшного, что девчонка из чужих: не окажется в Отряде — значит, просто и очень быстро забудет свой визит на Петроградскую.

Девицу я тоже заставил прикоснуться к киске — вдруг она все-таки под контролем? Статуэтка не отреагировала, а девчонка вдруг сделала большие глаза, и тихо-тихо, очень удивленно сказала:

— Пушистая…

Все шло очень уж гладко, и оттого мне еще больше не нравилось. На площадке второго этажа я решительно свернул направо, во владения «Эквилибриума». Бим заикнулся было:

— Мне сказано…

Я в ответ показал ему за спиной кулак, трансформирующийся в фигу. Поскольку я — формально старший в паре. Не нравится — пускай со своими Светлыми и работает, а не прибегает проситься к нам.

Бим все понял, махнул рукой и уныло поплелся наверх — докладывать. Как он от тамошней субординации еще окончательно в «Эквилибриум» не удрал, тем более что все еще числится в стажерах… Девушка этой сцены, как мне показалось, вообще не заметила.

Я привел нашу находку в один из кабинетов, где уже присутствовал Женька — новый стажер-компьютерщик. Усадил девчонку на ближайший стул.

— Как тебя зовут, кстати?

Этот вопрос следовало бы задать час назад.

— Маша, — и прикрыла глаза ресницами, взмахнув ими, как крылышками. Красивые они у нее — длинные, только немного серые от пыли.

— А я Вадим. Подожди минуточку, ладно? Сейчас я закончу, потом с одним очень интересным человеком побеседуем.

Женька оторвался от компьютера и сделал большие глаза.

— Ведите прямо в приемную, — заявила Марина, позвонив по мобильному.

Маша последовала за мной, все так же равнодушно кивнув, села на один из кожаных диванов и принялась изучать обстановку.

Книжные шкафы ее явно не очень заинтересовали, и я попытался определить, что именно из украшающей стены фотографий Таиланда и тибетских картин вызвало особо пристальное внимание.

Столь пристальное, что даже вошедшую Марину гостья не сразу заметила.

Хозяйка, ничуть не удивляясь, некоторое время наблюдала и за мной, и за Машей. Какие выводы можно сделать из таких наблюдений я не понял, но тут госпожа Ли решила перейти к активным действиям.

— Маша, хотите чаю?

Та оторвалась от изучения живописи, увидела собеседницу и мгновенно смутилась. Кажется, в жизни ее никто на «вы» не называл. Потом привстала и попыталась что-то ответить, но мямлила так, что я разобрал только слово «неудобно».

Марина же явно поняла весь монолог и ответила, очень доброжелательно улыбаясь:

— Не вижу ничего неудобного. Пойдемте, пойдемте.

Я был несколько изумлен: подобранного на улице мышонка Марина приглашала в свой личный кабинет. Поскольку меня туда явно не звали, то оставалось оставить запись в журнале дежурств и пойти отсыпаться — вся эта розыскная эпопея меня изрядно умотала. А у начальства голова умная, пускай оно само в тонких материях разбирается.

Выспаться мне, естественно, особо не удалось, разве что поваляться. Голова гудела, как котелок и все вертелась в ней мысль: «Кого же это я привел?» Даже не опасение, а простое любопытство, которое за время пребывания в О.С.Б. у меня прорезалось на совершенно детском уровне. Я ничуть не удивился, когда в дверь постучали, и сразу же ответил: «Войдите!»

Появившийся в проеме Юхани, однако, заходить не стал, только спросил:

— Не занят?

— Да нет, как видишь. Дурью маюсь.

— Тогда к Марине зайди, ладно? Она у себя.

Идеальное у меня начальство. Все служебные квартиры в здании О.С.Б. оборудованы внутренними телефонами на случай тревоги. Но если время хоть как-то терпит, то Марина всегда передаст свой вызов через кого-то из наших, даже если зовет ругать и вправлять мозги. Ладно, сейчас все узнаем.

В кабинете Марины сегодня царил полумрак, из второй комнаты доносилась какая-то тихая скрипичная музыка. Сама хозяйка сейчас сменила строгий костюм на изящное платье, несколько резкий, нетипичный макияж подчеркивал лукавое выражение темных глаз. Подозреваю, что все эти внешние перемены нужны ей исключительно для себя же.

— Почти, — кивнула Марина в ответ на мои мысли. В ее исполнении даже манера слышать несказанное, обычная для всех участников триумвирата, почему-то не раздражала. — Привожу в соответствие внешность и мысли — так удобнее. Опять головная боль?

Я опустился в плетеное кресло около чайного столика и кивнул.

— Голову держите ровно, как у фотографа!