Они прошли в юрту. И там шорец рассказал Чернову, как он попал к бандитам, как обещал им разведать положение в Усть-Коксе. Он рассказал про состав банды, про ее планы и поклялся предками сделать все, чтобы отстоять власть бедняков.

А через час в той же юрте собрались коммунисты и активисты села. На повестке дня был только один вопрос — оборона Усть-Коксы от белобандитов.

Лазутчик сообщил, что банда насчитывает семьсот штыков и около трехсот сабель. Нападение на Усть-Коксу намечено на 17 ноября. На совещании было решено объединить в единый отряд чоновцев, милиционеров и красноармейцев стоявшего в селе взвода, а также всех коммунистов, способных носить оружие, не исключая женщин. Командовать этим отрядом было поручено Чернову. Одновременно был разработан в деталях и план уничтожения банды, предложенный Александром Васильевичем. Немалая роль в этом плане отводилась недавнему лазутчику, который должен был ввести бандитов в заблуждение.

Провожая его на рассвете, Чернов говорил:

— Значит, запомни: в Усть-Коксе никто не ждет нападения. Пулеметов нет, чоновцев нет... Понял?

— Все понял,начальник.

— И чтоб остался живым. У нас еще с тобой впереди много дел.

— Останусь живой, начальник.

Чернов располагал силами почти в два раза меньшими, чем противник. Но он твердо верил в успех.

Бандиты, подтянув в ночь на 17 ноября к Усть-Коксе конницу и пехоту, утром начали наступление. Они собирались взять село одним ударом. Действительно, сопротивление оказалось слабым. Вяло отстреливаясь, красные отходили. Но, когда основные силы бандитов уже входили в село, с флангов неожиданно ударили восемь замаскированных пулеметов. Прокатилось мощное «ура!», и в село с трех сторон хлынули, стреляя на ходу, его защитники, а с тыла выскочил из оврага конный отряд, возглавляемый Черновым. Бой длился несколько часов и закончился полным разгромом банды. Бандиты потеряли около трехсот убитыми и ранеными, двести человек сдались в плен.

В этом бою Чернова повсюду сопровождал всадник на темно-серой лошади: шорец выполнил обещание, данное им начальнику милиции, — он справился с ответственным поручением и остался живым...

За мужество и находчивость во время боя в горах Александр Васильевич Чернов по ходатайству Алтайского губисполкома был награжден орденом Красного Знамени за № 11707. А о том, что предшествовало его подвигу, знали немногие...

Шли годы. Давно уже были уничтожены на Алтае последние бандитские группы, их жалкие остатки сдались или ушли в Монголию. По решению обкома партии Александр Васильевич в 1925 году был назначен помощником прокурора по Ойротской области, а затем был избран народным судьей города Бийска. Отошло в прошлое многое, но навсегда остались в его памяти события той беспокойной ноябрьской ночи 1921 года, когда он после допроса отпустил бандитского лазутчика, поверив его рабочим рукам.

И, вспоминая на совещании молодых следователей о том необычном допросе, он говорил: «Мы в свое время даже не знали такого слова «криминалистика». Вы же взяли на свое вооружение судебную баллистику и словесный портрет, графическую экспертизу и следоведение, химию и фотографию. Но, широко пользуясь этим, никогда не забывайте про своих верных помощников — простых людей. Помните, что самое мощное оружие советского следователя, которое мы вам передали из рук в руки, — это правда революции, правда, перед которой никто не может устоять. Вы не просто следователи, вы советские следователи. Вы работаете для народа и с помощью народа. В этом ваша сила».

Чернов умер в 1930 году. Его хотели похоронить в столице Горного Алтая городе Улалу (ныне Горно-Алтайск), но каракольцы, среди которых он пользовался большой любовью и авторитетом, настояли на том, чтобы его похоронили в их селе. И тело Александра Васильевича покоится на площади села Каракол, Онгудайского района, Горно-Алтайской автономной области. Приводя к могиле Чернова своих внуков, старики обычно рассказывают о нем и говорят: «Пусть у тебя будет такое же большое сердце, как у него. Пусть оно вместит в себя любовь к людям и веру в друзей, пусть оно будет твердым, как железо, когда ты повстречаешься с врагом».

Татьяна Браткова

ТОВАРИЩ НАРОДНЫЙ КОМИССАР

Он стоит у причала Бакинского порта. Огромный белоснежный красавец, который почему-то называется паромом, хотя по виду это настоящий океанский лайнер. Он стоит последние минуты, привалившись к причалу, словно в нерешительности. Может быть, кораблю, как и человеку, немного страшно первый раз отправляться в дальний путь? А у этого впереди первый рейс — через Каспий. Самый первый, если не считать дорогу по Волге сюда, в Бакинский порт, от места своего рождения — стапелей Сормовского завода.

Наконец, словно решившись, великан трубно выдыхает «Пора!». Причал медленно уходит в сторону, и невысокие каспийские волны начинают суетливо подпрыгивать у борта, словно стараясь разглядеть поближе огромные черные буквы — имя нового корабля:

В этом году ему исполнилось бы 78... Он не успел сделать всего, что мог. Не успел решить десятки важнейших государственных проблем нарком. Не успел помочь сотням людей чуткий и внимательный человек. Не смог увидеть своих детей взрослыми отец...

Тридцать лет назад, в самом расцвете сил, Гамид Султанов был предательски вырван из жизни...

Но и то, что успел сделать за свою не очень долгую жизнь коммунист Султанов, по праву ставит его в один ряд с выдающимися деятелями нашей партии.

Это очень трудно — рассказать о человеке, которого ты никогда не видел, который ушел из жизни, когда многих из нас еще не было на свете. Как увидеть за пожелтевшими листочками архивных документов, за старыми фотографиями, за скупыми строчками, высеченными на мраморе мемориальных досок, живого человека? Как услышать через десятилетия биение его сердца?

Я хожу по улицам его родного города — по тем улицам, где когда-то проходил он. Вчитываюсь в широкие летящие строчки, написанные его рукой. Расспрашиваю людей, которые когда-то знали его, работали вместе с ним. Сохранившиеся стенограммы телефонных разговоров, кажется, доносят до меня его голос.

...Однажды — это было в декабре 1919 года — к тифлисской гостинице «Дворцовые номера» подкатила извозчичья пролетка... Пока вышедший из нее молодой мужчина расплачивался с извозчиком, расторопный швейцар, мигом оценивший обстановку, подхватил чемоданы. Приезжий предъявил документы на имя инженера Омарова, чрезвычайного представителя правительства Горской республики, и, не справляясь о цене, потребовал лучший номер. Через несколько дней его видели в обществе министра внутренних дел Ноя Рамишвили. Это не прошло незамеченным.

Рамишвили был очарован молодым дагестанцем. Он, конечно, понимал, что представитель Горской республики приехал не для того, чтобы в такое сложное время знакомится с достопримечательностями столицы Грузии, но, как воспитанный человек, не торопился с вопросами.

На десятый день утром секретарь доложил министру: господин Омаров просит его принять. Рамишвили понял: наконец-то предстоит деловой разговор. После первого визита вежливости, нанесенного ему Омаровым в день приезда, они встречались уже раза два в неофициальной обстановке. А теперь Омаров опять пришел сюда...

— Просите, — кивнул Рамишвили секретарю, и сам пошел к дверям, чтобы встретить посетителя.

— Итак? — улыбнулся он, когда гость расположился в удобном низком кресле. — Чего хочет от нас ваше правительство?

— О, вы деловой человек, господин Рамишвили, — засмеялся Омаров, раскуривая предложенную ему сигару. — Что называется, быка за рога... Это даже лучше — без дипломатических реверансов. Итак, нам нужно оружие, иначе мы не сможем противостоять натиску большевиков.

— И много? — осторожно поинтересовался министр.

— Да нет, в общем-то пустяки. Гранаты. Пулеметы. Винтовки. С патронами, разумеется... Всего три вагона...