Микрофон перехватывает Пьетро:

— «Радио Маддалена»! Слушателей очень интересует, кто вы такие.

— Мы бойцы Третьего фронта.

— Террористы?..

— Не наклеивайте ярлыки на тех, кто пытается противостоять несправедливости ущербного, изнеженного общества.

— Вы считаете, что боретесь конструктивным образом? Я имею в виду ограбления банков, поездов, угон самолетов, ответственность за которые вы брали на себя...

— У нас нет времени для идеологических дискуссий! В данном случае мы, безусловно, правы. Мы сорвем маску с вашего прогнившего правительства. Пусть все знают, на что тратятся деньги налогоплательщиков. Пусть и за рубежом станет известно, как выполняет правительство Ореллона международные обязательства!

— Вы руководитель Фронта?

— Нет, я руковожу только этой группой.

Микрофон снова у Масперо.

— Имя свое вы, конечно, нам не сообщите?

— Само собой.

— И не скажете, сколько человек захватило институт?

— Нет. Утром мы заняли главное здание, а теперь окружены полицией и небезызвестной командой «гепардов»... Мы взяли больше десяти заложников, среди них директор института и другие ученые, которые занимались этими проклятыми опытами.

— Что вы намерены делать?

— Наша цель — открыть общественности глаза на то, что происходит за кулисами власти.

— Документы, которые вы захватили, интересны?

Крутится лента в магнитофонных кассетах. Палит солнце. Полдень миновал. Голос, доносящийся из аппарата, спокоен:

— Безусловно! Мы унесем их с собой.

— Но как вы из института выберетесь? Ведь вы окружены!

— Не забывайте, что в наших руках заложники. И кое-что еще!

— А именно?

— Несколько цилиндриков с ядом, который настряпали эти ученые! Бактериологическое оружие. Мы знаем, какое средство в наших руках. Достаточно сломать один цилиндр — и миллионы людей в столице погибнут. Вы этого хотите? — теперь голос звучал громко и агрессивно.

— Мы этого не хотим, — осторожно ответил Масперо.

— Все равно. Бактерии у нас, а мы никогда не колеблемся.

— Ну что же, давайте закругляться. Спасибо за интервью. Будем внимательно следить за ходом событий.

— О’кей! Закончим!

Раздался щелчок, и снова послышалось тихое гудение. Пьетро выключил рацию. Масперо запустил мотор, и они тронулись со стоянки. Пьетро вынул кассеты, одну из них отдал Масперо.

— Вы будете первыми, — сказал Масперо. — Звуковой материал ваш. А мы...

— Ясно! «Мустанг» все опубликует. Когда газета попадет на улицы?

— Сейчас узнаю. Вы, конечно, сошлетесь на нас?

— А то как же.

Масперо связался по телефону с редакцией. Машина уже мчалась по Малагскому мосту.

— Леонте? Слушай внимательно, я буду краток. Передай в типографию, чтобы были готовы. Что значит к чему? Специальный выпуск, старик! Ты правильно понял. На одной полосе. Пока сто тысяч экземпляров, а там посмотрим. Предупредите мальчишек-газетчиков. Материал передаст «Маддалена» через сорок минут и объявит о нашем специальном выпуске. Мы выйдем с полным текстом репортажа. Заголовок можно набирать: «Террористы в тайной бактериологической лаборатории». Ты понял правильно. Бак-те-ри-о-ло-ги-чес-кой. А подзаголовок такой: «Отставка правительства ожидается через несколько часов». Я сейчас подъеду.

Он положил трубку. Несколько минут они ехали молча. Пьетро судорожно сжимал магнитофон. Заговорил он не скоро.

— Знаешь, что будет, если мы пустим в эфир эти несколько фраз в конце пленки? Начнется такая паника, что город просто разнесут.

— Ты прав.

— Выбросим эти фразы.

— О’кей! После упоминания о заложниках вырежь пленку до фразы «Спасибо за интервью».

— Ладно. Будет сделано.

 

В двенадцать часов сорок минут зазвонил телефон.

— Эберт слушает, — поднял трубку полковник.

— Нам нужна еда, — кратко сообщил Лиммат.

Благодаря усилителю слова его были слышны всем находящимся в комнате. Доктор Амстел нервно облизнул губы. Трааль вспомнил о столовой в полицейском управлении, густом запахе еды, вентиляторе, приятно ерошащем волосы на затылке. Появился офицер «гепардов» Чаринг с каким-то донесением.

— Когда мы начнем переговоры? — поинтересовался полковник.

— Терпение, терпение! Пришлите нам сначала обед. И погорячее. Пусть его принесет на второй этаж женщина.

— Ни в коем случае! Еще заложницу захотели?

— Не нервничайте, шеф! Женщина принесет еду на лестничную клетку, мы опустим веревку с крюком, она повесит на него корзину с посудой. И не забудьте о ножах и вилках.

— Сколько вам порций? — схитрил Эберт. Его уступчивость преследовала определенную цель, но для Лиммата это было шито белыми нитками.

— Не считайте меня ребенком, полковник. Пришлите двадцать порций. — И Лиммат положил трубку.

— Спеси-то сколько, — проворчал Трааль.

— Ничего, поубавим, — с угрозой пообещал Эберт.

— Моему отряду принесите восемьдесят две порции. И побольше! — велел Бренн появившемуся полицейскому офицеру.

Трааль ощутил усталость. Он встал в пять утра, с шести на службе. Ноги его налились свинцом. Он поднялся и, чтобы размяться, стал прохаживаться взад и вперед по маленькому помещению. Необходимость все время оставаться на одном месте угнетала его. Лето в разгаре, снаружи настоящее пекло, тени почти совсем исчезли. Солнце словно неумолимый огненный шар. В своих укрытиях сидят, не шевелясь, «гепарды».

Эберт набрал номер президента, через несколько секунд его соединили, и он кратко доложил, что пока ничего существенного не произошло.

— Что значит ничего существенного? — рассердился президент. — Почему вы ничего не предпринимаете?

— Вы сами знаете, господин президент, о штурме и думать нельзя! В лабораториях есть такие препараты... не буду говорить по телефону, вам лучше меня известно, господин президент. Вдобавок они в руках террористов, и те, к сожалению, знают, чем завладели. Перестрелка может привести к ужасным последствиям.

— Так что же тогда делать? — нетерпеливо спросил президент. — Они там до вечера просидят? Или, может быть, несколько дней, недель?

— Будем вести с ними переговоры.

— Подобные переговоры всегда кончаются бегством террористов за границу. Надеюсь, вам ясно, полковник, что этого не должно произойти? Ни в коем случае не выпускайте их за рубеж, да еще с этими материалами!

— Разумеется, господин президент. Мы с коллегами обсудили все возможные меры, даже те, что на первый взгляд кажутся невероятными.

— Надеюсь, Эберт, вы понимаете, что поставлено на карту?!

— Понимаю, господин президент.

— Держите меня в курсе событий. Не принимайте серьезных решений без моего участия. — И президент, не прощаясь, положил трубку. Но Эберт не обиделся. Он понимал его положение — ставка действительно велика. Полковник и сам был неспокоен. Ведь если рухнет президент, с ним падет все его окружение. В том числе руководитель отдела национальной безопасности...

Бренн оживился.

— Газ! — воскликнул он.

— Когда он подействует? — быстро спросил Эберт.

— В течение тридцати секунд.

— Не пойдет! — решительно отрезал Эберт.

Трааль ничего не понял. Поймав его удивленный взгляд, Эберт объяснил:

— Майор имеет в виду газовую атаку против террористов. Газ подействует через двадцать пять — тридцать секунд.

— Хорошая мысль! — воодушевился капитан, но уполномоченный правительства охладил его:

— Ничего хорошего. У них будет двадцать пять секунд с момента, когда они заметят действие газа, до того, как потеряют сознание. Этого времени хватит, чтобы разбить один или несколько цилиндров. И бактерии окажутся на свободе.

— Да, нужно что-то другое, — согласился Трааль.

В двенадцать пятьдесят полицейская машина привезла из ближайшего ресторана обед для заложников и террористов. Женщина-полицейский в белом халате понесла к зданию серебристые бачки и плетеные корзины с посудой из пластмассы.

— Подмешать бы в еду какое-нибудь лекарство, чтобы их одурманить, — спохватился Трааль.