— Почему не допустить, что мысль о самоубийстве подсознательно жила в Комиссаровой давно? Эта мысль то появлялась, то исчезала, в зависимости от неудач и надежд. Но она зрела. Понимаешь, Саша, Комиссарова слишком рано начала сходить с экрана, со сцены. Знаешь, что такое для актрисы, особенно известной, не получать роли? Смерть.

— Таких много. Но я не знаю ни одного случая самоубийства. Пьют, даже спиваются. Но чтобы покончить с собой? Глупость какая-то.

— Была замечательная актриса с похожей судьбой. Снялась в двух хороших фильмах, получила премии. Потом ее долго не снимали, попросту забыли, вычеркнули. И никто тебе не объяснит почему. Она стала пить. Однажды ее обнаружили мертвой. Отравилась газом в своей квартире. Вот так, Саша. Я Комиссарову понимаю…

— Ты приемлешь самоубийство?

— Отнюдь. Понимать не значит принимать. Ты не забывай, что Комиссарова актриса. Эмоциональный строй актеров отличается от нашего с тобой. Они больше подвержены перепадам настроения, минутной слабости. Они импульсивны.

— Это все эмоции. Давай говорить о фактах. Тебе не кажется, что самоубийство ножом, да еще столовым, не женский способ, что ли?

— Комиссарова не готовила самоубийство. Иначе она могла бы применить другой способ. Очевидно, ее что-то сильно потрясло. Решение она приняла импульсивно. В ее поле зрения попал нож. Он ведь лежал на столе в комнате.

— Зачем она закрыла дверь на балкон?

— Не знаю. Мне не приходилось расследовать дел о самоубийствах. Как себя ведут самоубийцы перед смертью? Очевидно, в их действиях есть необъяснимые, бесцельные поступки, поскольку нарушена психика. Стоп! Рахманин говорил, что Комиссарова до его переезда к ней всегда запирала балконную дверь. Может, в этом причина? Надо проконсультироваться у психиатров. Вообще надо проверить, не состояла ли Комиссарова на учете в психиатричке.

— Значит, Комиссарову что-то сильно потрясло. С этим, пожалуй, можно согласиться. Голубовская ушла от нее последней. Предположительно. Если в квартире между часом и двумя ночи не был кто-то другой.

Александр не знал, что сосед Комиссаровой Гриндин утверждал, будто в час ночи Рахманин вернулся домой. Но Гриндин не видел Рахманина, и только слышал шаги. Шаги могли принадлежать самой Комиссаровой или еще кому-то. У меня не было никаких оснований не верить показаниям Рахманина.

— Но что могла такое натворить Голубовская? — сказал Александр. — Она же близкая подруга.

— Что нас больше всего потрясает в друзьях? Предательство.

Хмелев отнесся к моим словам скептически.

— В чем Голубовская могла предать Комиссарову?

— Не знаю. Может, она и не предавала ее, но мне кажется, что от Голубовской Комиссарова узнала какую-то ужасную для себя новость.

— Ладно. Поехали дальше. Предсмертная записка. Она написана на машинке. Одно это вызывает сомнение, что писала ее Комиссарова. Она что, закоренелая эгоистка? Она не могла не понимать, что такой запиской бросает тень на Рахманина.

— То есть почему Комиссарова не написала записку от руки? Попытаюсь ответить, хотя это входит в круг вопросов, которые я хотел бы задать специалистам. Комиссарова привыкла, что в доме пишут на машинке. Вряд ли она задумывалась над тем, что записка, напечатанная на машинке, а не написанная от руки, вызовет у работников милиции сомнения. О милиции она вообще не думала. Полагаю, что она руководствовалась подсознательными импульсами: самоубийцы оставляют записки. Иначе будет брошена тень на Рахманина. Так что об эгоизме не может быть и речи. А в тонкостях, какой должна быть записка, она не разбиралась. Из ста человек только один скажет, что видит разницу между предсмертной запиской, напечатанной на машинке, и запиской, написанной от руки, да и то это будет юрист.

— Тебя не смущает, как написана записка? Буквы наскочили друг на друга. Тот, кто писал, задевал соседние клавиши.

— Это можно объяснить душевным состоянием Комиссаровой.

— Или перчатками.

Я озадаченно смотрел на Александра. Мне казалось, что он с самого начала уверовал в причастность Рахманина к смерти Комиссаровой.

— Зачем Рахманину надо было надевать перчатки?

— При чем тут Рахманин? — Теперь Александр смотрел озадаченно на меня. — Мы же отрабатываем версии. Подведем итоги, как говорит Самарин.

— Давай подводи.

— Могу и я. Поздним вечером в однокомнатной квартире шесть человек выпивают и закусывают. Примерно в половине двенадцатого хозяйка квартиры Комиссарова демонстрирует приобретенную втайне от сожителя Рахманина дорогую дубленку. Рахманин возмущен покупкой. Происходит ссора. Рахманин уходит. Следом уходят гости — сначала Грач и Герд, потом Голованов. Предположительно, последней уходит Голубовская. Через два часа после ссоры, а именно в час тридцать ночи, Комиссарова умирает насильственной смертью. Труп обнаруживает Рахманин в шесть утра, вернувшись домой после ночной прогулки. Смерть Комиссаровой наступила в результате удара столовым ножом в левую половину грудной клетки. Направление раневого канала, по заключению экспертизы, не исключает нанесения раны как собственной, так и посторонней рукой. Возникает вопрос: убийство или самоубийство? По показанию Рахманина, в квартире ничего не пропало. Данные осмотра места происшествия и судебно-медицинского исследования исключают версию убийства с целью изнасилования. Предположение, что Комиссарова убита из мести, также не находит подтверждения. Покойная врагов не имела. Таким образом, мы не располагаем ни одной уликой убийства. Версия самоубийства. Она имеет больше подтверждений. Тем более что если убийство исключается, остается самоубийство. Однако и прямые и косвенные улики самоубийства вызывают сомнение. Главная улика — предсмертная записка, написанная на машинке. Пальцевые отпечатки Комиссаровой обнаружены как на записке, так и на клавишах машинки. Пояснения я опускаю. Мы только что говорили о записке. Поехали дальше. Комиссарова за три часа до смерти условилась с Грач встретиться на другой день с тем, чтобы та переделала ее платье. Не означает ли это, что Комиссарова не собиралась умирать и не предвидела возможности своей смерти в минувшую ночь?

Зазвонил телефон.

— Бакурадзе слушает, — сказал я в трубку.

— Сергей Михайлович, вы не забыли о совещании у Владимира Ивановича? Все уже собрались, — сказала секретарь Самарина.

— Бегу! — Я повесил трубку. — Идем, Саша.

— Жаль, что не договорили.

Мы вышли из кабинета. Я запер дверь.

— Боюсь, что нам с тобой влетит за план, — сказал Хмелев.

— Не переживай. Совещания на то и устраиваются, чтобы критически обсудить предложения.

— Особенно не настаивай на версии самоубийства.

— Хорошо, хорошо. Хотя пока все в пользу этой версии.

— Я не знаток женской психологии, но мне представляется, что женщина, которая в половине двенадцатого примеряла новую дубленку, не может через два часа покончить с собой.

Ничего, что добавило бы к показаниям Грач, я от Герда не услышал. Мы сидели в пустом зрительном зале театра. Встретиться в театре предложил он, и место для беседы выбрал он. В полумраке сцена с открытым занавесом казалась черной дырой, поглотившей актеров.

Я имел неосторожность задать Герду вопрос о работе режиссера с актерами в надежде таким образом хоть что-то узнать от него о Комиссаровой. Он говорил долго, будто рядом с ним сидел не сотрудник милиции, расследующий дело о смерти актрисы, а журналист.

— Когда я ставлю спектакль, я выражаю себя, свое отношение к жизни, к тем или иным проблемам, волнующим моих современников. Все подчинено этому. Мне некогда думать о таких вопросах, как режиссерский или актерский спектакль. Об актерах я думаю перед началом работы над спектаклем. Сумеет ли Иванов выразить часть того, что я хочу сказать? А справится с этой задачей Петрова? Если да, получится ансамбль, хор, который исполнит мою песню. Но, как вы понимаете, хоры и ансамбли бывают разные, и песни тоже.