— Да, свами уже знает о вас, я ему говорила.

— Ну и как?

— Он с удовольствием вас примет. Он еще не встречался с русскими.

Я кладу трубку, и меня начинают одолевать противоречивые чувства. Круг моих знакомств обычно ограничивался простыми смертными. А тут святой… Я представила себе: вхожу к святому и… мое воображение иссякло. Вспомнилась только унизительная церемония поклонения, через которую должен пройти обычный человек, чтобы предстать пред «святые» очи. Одно было совершенно очевидным: делать этого я не стану. Скажу свами только «намасте» и как можно вежливей. Пусть знает, что я уважаю традиции и обычаи моих гостеприимных хозяев.

Я так и сказала: «Намасте, свамиджи». А в ответ прозвучало энергичное английское «хэлло!». В небольшой комнате на низком диване сидел чернобородый человек. Могу сказать, что он был красив и не стар. Правильный овал лица, орлиный нос с горбинкой, твердо очерченный рот и, наконец, черные живые глаза, с хитринкой смотревшие на меня. «Святого» в этих глазах было мало. На свами были традиционные оранжевые одежды. На полу у его ног сидели почитатели и слушатели. Каждый вновь входящий «брал прах» у ног святого. Чинмайя предложил мне место рядом с собой. Я поняла, что свами знает и уважает традиции и обычаи моего народа. Но сесть рядом с Чинмайей — значило оскорбить чувства людей, сидящих на полу и поклонявшихся свами. На мое счастье, в комнате оказался стул, и я села на него.

— Вы умеете уважать наши обычаи, — произнес Чинмайя.

— Так же, как и вы наши.

Первая неловкость прошла, и все заулыбались. Свами продолжал прерванную беседу. Он говорил на хорошем английском языке. Члены комитета внесли в комнату магнитофон. Беседа Чинмайя записывалась. Свами посмотрел на магнитофон и спросил:

— Американский?

До сих пор я считала, что святые современной техникой не интересуются. А свами, оказывается, даже знал, что Индия не производит магнитофоны.

Ему ответили утвердительно.

— Не советую покупать американские вещи. Лучше покупать китайские и японские. Русские магнитофоны у нас не продаются? — и свами повернулся ко мне.

Разговор явно приобретал политическую окраску, а свами разрушал мои представления об индусском святом.

Но вот беседа вернулась в свое прежнее русло, и я услышала, наконец, то, что ожидала услышать от святого. Чинмайя говорил о йоге.

«Высокая духовная культура, — на лицо свами легла явная печать „святости“, — приобретается только через йогу. Путем постоянных упражнений и самосовершенствования йога получает возможность общаться с богом. И в этом общении с высшим он совершенствует свою внутреннюю культуру. Эта духовная культура не имеет ничего общего с материальным миром, с его суетными радостями и ничтожными печалями. Только уход от мира и его пороков, только общение с богом принесут человеку истинное наслаждение, истинное познание и истинную культуру». Затем свами еще долго развивал эту мысль. «А не поспорить ли с ним?..» — подумала я. Но свами торопился на какой-то прием. Я спросила, сможет ли он меня принять еще раз, и получила согласие.

На следующее утро я приехала на виллу Анасуйя и застала свами одного.

― Свами, — сказала я ему, — прошлый раз я слушала вашу лекцию о йоге, и мне хочется с вами об этом поговорить. Вы утверждали, что истинная духовная культура формируется вдали и в независимости от материального мира. Не думаете ли вы, что наша духовная культура в значительной мере все же связана с этим материальным миром и ее уровень в первую очередь зависит от него?

Я с вами согласен, — как-то испытующе глянул на меня Чинмайя. — И более того, я разовью вашу мысль.

В течение десяти минут Чинмайя толково изложил мне марксистскую теорию о соотношении материального мира и также о свободе и необходимости. При этом святой довольно удачно оперировал основными положениями «Капитала» Маркса. Оказывается, он его читал в подлиннике. Вот тебе и святой! Спорить с ним было не о чем. Но меня теперь удивляло другое, как может человек, хорошо разбирающийся в марксизме и соглашающийся с его теорией, заниматься тем, чем занимался Чинмайя.

― Свами, вы почти марксист. Я говорю «почти» потому, что вы еще и святой. И в то же время вы говорите людям то, во что сами, возможно, не верите.

― Все это намного сложней, чем вы себе представляете. Вот послушайте.

― Вы не станете отрицать, — начал Чинмайя, — что люди должны подняться выше своих мелких личных желаний и работать на благо общества, во имя счастья всего человечества. Возьмите Америку. Эта страна обладает высоким уровнем материальной жизни. Но, с моей точки зрения, ее духовная культура довольно низкая. Там люди поклоняются одному богу — доллару. Во имя личной наживы и собственно богатства они забывают об общем благе, о благе всего народа. Там личные интересы стоят выше интересов общества, и такого рода обстоятельство препятствует социальному прогрессу, мешает людям думать о будущих судьбах своей страны.

У вас в России иное. Ваш народ обладает высокой внутренней культурой. Ваши люди сумели отказаться от личного во имя блага всего общества. Они считают разумной деятельность государства, которое обеспечивает общие интересы, если это даже и ущемляет их индивидуальные стремления и желания. Такой высокий уровень духовной культуры стал возможен постольку, поскольку люди в России вдохновлены великой верой в свое государство, считают своей основной задачей дальнейший социальный прогресс в стране. Для вас Родина — своего рода бог. В Индии же нет долларов, наша страна бедна. У нас нет социалистического отечества. Короче говоря, для нас нет бога, кроме бога. Вы хорошо знаете, каким огромным влиянием пользуется в Индии религия. Поэтому необходимое для социального прогресса страны воспитание людей и их самосовершенствование, их подготовка к служению Родине и к отказу от индивидуальных желаний во имя общего блага должны идти в сфере религии. Мы должны для этой цели всемерно использовать наши старые культурные традиции и, в частности, йогу. В период занятий йогой люди общаются с богом, и это дает им возможность приобрести необходимые качества, а именно: дисциплину, умение отказываться от личного во имя общественного, трудоспособность и т. д. Одним словом, те качества, которые характеризуют людей высокой внутренней культуры. Через йогу и через нашу религию должны быть подготовлены новые национальные лидеры. Они будут руководить созданием нового общества. Я считаю, что нынешние руководители Национального конгресса не годятся для этой роли. Ни для кого не секрет, что они погрязли во фракционной борьбе, стремятся к личной власти и даже не брезгуют взятками. И только люди, обладающие совершенной духовной культурой, подготовленные через йогу, смогут повести страну к социализму. Только наши религиозные традиции дают нам возможность идти к социализму и совершать социальные изменения ненасильственными методами. Вот почему я считаю, что служение религии — это по существу служение интересам социального прогресса и тем же идеям марксизма.

Я хорошо знала и видела, как буржуазные политики и теоретики, учитывая огромное влияние социалистических идей на массы индийских трудящихся, стараются использовать эти идеи в своих интересах и тем самым увести трудящихся от подлинной классовой борьбы. Но то, что этим начинают заниматься и индусские святые, для меня было новостью. А что можно сказать о взглядах Чинмайи? Его «теория» была насквозь идеалистической. Свами не видел или не хотел видеть того класса, который без всякой йоги и индуизма сделает то, что ему положено историей. Он сделал это в других странах, он сделает это и в Индии. В своих рассуждениях о социализме свами остался «святым», но только более умным, более образованным и хитрым, чем сотни другиx «святых», и поэтому более опасным. Чинмайя, будучи неплохим политиком, сумел увидеть то новое, что захватывает сейчас людей Индии. Он хорошо понял, что индуизм начинает утрачивать былое влияние. Такие «святые» и проповедники, как Чинмайя, стараются сохранить и укрепить это влияние, но используют уже другие методы. На бога они уже не надеются. Они призывают на помощь популярные идеи социального прогресса, толкуют их по-своему, приспосабливают для своих целей. Чинмайя — явление сложное и противоречивое в современном индуизме. С одной стороны, он безусловно способствует распространению передовых идей среди самых народных гущ. Его симпатии к Советскому Союзу не оставляют сомнений. Его вера в лучшее будущее страны заслуживает всяческого поощрения. Но, с другой стороны, несомненно и то, что он старается заставить служить эти идеи интересам религии. Выступая против господства капитала в целом, он своими проповедями о переходе к социализму через религию уводит людей от действительной борьбы за социальное раскрепощение и тем самым объективно способствует укреплению этого господства.