Именно тогда опустился тот пресловутый „железный занавес“, который отрезал СССР, и прежде всего Россию, от остального мира, от информационно-энергетического обмена с ним, от развития мировой Культуры и науки. „Железный занавес“ скрыл от всего мира то, что в действительности происходило в стране. Но даже он не мог быть герметичным, и информация о положении дел в СССР время от времени просачивалась в мир. Она доходила и до Учителей, у которых к тому же были еще свои каналы информации, и до Рерихов, которые добывали ее всеми известными им путями. „… Ужасно разрушительное состояние, — писал Н.К.Рерих в 1936 году. — Если с одной стороны несется торжествующий рев, угрожающий всем храмам и музеям, то с другой стороны готовятся пистолеты, чтобы застрелить всех Пушкиных и обозвать изменниками всех Голенищевых-Кутузовых и прочих Героев Российской истории“[218]. И еще: „Вот мы слышим о каких-то допросах с пристрастием, об ужасах пыток, происходящих в наше, так называемое культурное время. Какой это срам! Какой это стыд знать, что и сейчас совершенно так же, как и во времена темнейшие, производятся жестокие мучения“[219]. Концлагеря, тюрьмы, специальные места для ссылок становились все многочисленней, заражая чистые пространства России насилием, жестокостью и кровью.

„Там, где все было отнято, — писала Елена Ивановна Рерих в том же 1936 году, — где всякое творчество было задушено, где было забыто человеческое достоинство, там особенно мощно проснется и уже пробуждается жажда к знанию и к истинной свободе. В положенное время воссияет Чертог Небывалый. Потому сейчас в грозное время нам заповедано хранить торжественность. Мы вступили в разгар Битвы Армагеддона“[220].

И Учителя, и Рерихи, понимая всю суть тяжелого и жестокого времени, через которое проходила Россия, сохраняли спокойствие, твердость и непоколебимую веру в русский народ, в его Будущее. Правда, желаемое Будущее все время отдалялось, но в этом отдалении были и свои преимущества — накопление нужного опыта для дальнейшего продвижения. Говоря о русском народе, Елена Ивановна употребляла выражение „Иван Стотысячный“, которое олицетворяло и сам народ, и его несломленный дух. Она была убеждена, что Россию из ее бедственного положения выведет именно Иван Стотысячный, а не очередной вождь или невесть откуда взявшийся народный радетель. В этой, казалось бы, простой мысли была заключена философская истина. Лишь изменение народного сознания может продвинуть страну не только в ее историческом развитии, но и по спирали Космической эволюции. И пока Иван Стотысячный не осознает этого сам, никто ему не поможет. „…Улучшение в народном положении наступает не от перемены норм правления, но от изменения (я сказала бы, усовершенствования) человеческого мышления. Многие старые понятия неприемлемы для нового народного сознания и не могут входить в словарь будущего. Новый Мир требует новых понятий, новых форм и определительных. Все происходящее ясно указывает, куда направляется эволюция. Создается эпоха общего сотрудничества, общего дела и коллективной солидарности всех трудящихся, вне всяких классов. И самая насущная задача, встающая сейчас перед человечеством, есть именно синтезирование духовного с материальным, индивидуального с универсальным и частного с общественным. Лишь когда будет осознана односторонность узко материальных земных опытов, наступит следующая ступень стремления к объединению мира плотного с миром тонким. И новые достижения в науке, новые исследования и нахождения законов психической энергии потребуют не отречения от "небес", но нового открытия и понимания их"[221].

Елена Ивановна не устает повторять основные положения Живой Этики, стараясь достучаться до России, стремясь как можно скорей помочь ей в ее беде. Она справедливо считает, что новое планетарное мышление найдет свое осознание именно в России. Опора эволюции в России, равновесие Мира — в ней. «Именно, все основы Живой Этики, — отмечает она, — должны быть внесены и применены в жизни, ибо без этого — существование невозможно»[222]. И через некоторое время: «О родине печаловаться не будем. Конечно, спасут ее не партии, но именно Иван Стотысячный. И этот Иван Стотысячный потребует нового света, новой духовной пищи и догматов, оправданных разумом и логикой. Потому и ризы новых духовных наставников его должны стать, действительно, белоснежными, и они должны будут идти стопами истинных Подвижников Духа, но не отображать Великие Образы в кривом зеркале невежества и стяжательства»[223].

Несмотря, казалось бы, на самое отчаянное положение в стране, Елена Ивановна предвидит духовные сдвиги в сознании народа России. О подобных сдвигах в то темное время репрессий и уничтожения духовной Культуры нельзя было и предполагать. Но пути Духа таинственны и часто непредсказуемы, а их смысл доступен не каждому. Будучи уверенной в лучшем будущем «лучшей страны», Елена Ивановна реально смотрела на Ивана Стотысячного. «Конечно, потенциал русской души велик, но сейчас потенциал этот в большинстве случаев еще глубоко захоронен. Пока что нам приходится сталкиваться с проявлениями невежества и со страшным самоедством, этим первым доказательством низкого уровня сознания, лишенного всякого синтетического вмещения. Несомненно, что в Иване Стотысячном имеются большие задатки, но если к сроку он не пробудит их в себе, то можно будет вообще поставить крест на спасении нашей расы, и ковчег нового Ноя за ненадобностью будет отставлен»[224]. Космическая эволюция, считала Елена Ивановна, предоставила Ивану Стотысячному возможности, но в какой мере он сумеет воспользоваться ими, зависит от многих обстоятельств, как внешних, так и внутренних. И прежде всего от того, воспримет ли Россия новое планетарное мышление, Новое Учение или покорно последует за тем, что навязывали ей ее вожди. Как все сложится в действительности, определить было трудно.

В 1933–1934 годах Елена Ивановна Рерих собрала из высказываний Учителей вторую книгу-предупреждение. Она называлась «Напутствие Вождю». Книга была сделана в совершенно иных исторических условиях, когда страна не только двинулась в направлении тоталитарного режима, но уже укрепляла и развивала его. «Напутствие Вождю» было опубликовано в пятидесяти экземплярах и оставлено до лучших времен. Авторы «Напутствия» хорошо понимали, что предупреждения их тщетны. Заведенная Сталиным государственная машина уже работала на полных оборотах. Поэтому второе предупреждение постигла та же судьба, что и первое. Оно не дошло до адресата. Однако мысли, содержавшиеся в «Напутствии Вождю», до сих пор не утратили своей актуальности и дают нам представление о том, как авторы Живой Этики расценивали деятельность Сталина и его качества. Однако параграфы второй книги-предупреждения, так же, как и первой, не соотносились прямолинейно с конкретной личностью Сталина, а как бы косвенно свидетельствовали о нем и его деяниях.

«Вождь стоит на гребне, у которого нет спуска. Найти границу между противоположениями может Вождь прирожденный <…> Вот перед ним снисходительность или попустительство. Конечно, у первого рождается второе, но между ними лежит Меч Справедливости. Ведь снисходительность от Света, но попустительство уже от тьмы. На гребне между ними лежит Меч Вождя. Узко место, где может лежать Меч. Также узка грань между мужеством и жестокостью. Лишь сердце Вождя знает, где эти грани»[225]. В этом небольшом параграфе заключены важнейшие психологические проблемы человека, стоящего у руля власти и ощущающего все бремя ответственности, лежащее на его плечах. Если человек, находящийся на таком месте, действует «во имя свое», то огромные беды грозят стране, которой он правит. Если мы внимательно просмотрим параграфы, каким не должен быть вождь, то поймем, что человеческие качества Сталина были хорошо известны авторам «Напутствия».