- Все в порядке Узи! - Обращаясь ко всем свои друзьям, я веселым голосом добавил - Ребята, ровно через полчаса мастер Уриэль-старший сможет вытереть этой бумажкой задницу, а сейчас я вынужден вас покинуть на несколько минут.

Из своего зала приемов я вылетел прямо в огромное окно, но перед этим я сделал его хрусталь молочно белым, чтобы мои спутники вдруг не наделали в штаны, когда я примусь разрушать главное условие этой клятвы, касающееся твердыни Парадиз Ланда, горы Обитель Бога, которая никогда не подпирала собой небесный свод, хотя бы потому, что не доставала до него добрых пятидесяти километров.

Поднявшись над Золотым дворцом, я завис в полукилометре над стометровым сапфировым шаром, венчающим огромный золотой шпиль. Вершина горы Обитель Бога была плоской и имела в поперечнике добрых пятьдесят километров, а в основании все сто пятьдесят. Точной высоты горы я не знал, поскольку так и не удосужился произвести какие-либо замеры, да это было и не так уж и важно. Все равно Первичная Материя, которая составляла едва ли не семьдесят процентов её объема, нашла бы себе место. В крайнем случае Парадиз Ланд станет больше еще на каких-то там несколько тысячных процента, в чем не было никакой беды.

Хотя мне и было жалко лишать Парадиз Ланд его украшения, но само его существование мне было гораздо дороже, тем более, что я стал подозревать, что это был некий тест на сообразительность. Как заставить небожителей поверить в то, что мои менеджеры будут верны мне до последнего вздоха, было вообще пустяком, ведь все они могли заключить со мной самый обыкновенный трудовой контракт со множеством пунктов, включая санкции за его нарушение или одностороннее расторжение. Такие контракты мне имело смысл заключить и с моими консультантами, души которых Господь Бог передал в мое полное распоряжение. Вот уж где-где, а как раз в Парадиз Ланде ничто не делалось случайно и всегда имело свои конкретные последствия. Все мы здесь ходили под Богом и с этим непременно следовало считаться.

Рассуждая таким образом, я сотворил довольно мудреное магическое заклинание, предусматривающее все возможные последствия, начиная от землетрясения и вплоть до возмущения воздушных масс. Заодно я даже побеспокоился о том, чтобы все три обители душ перестали походить на бублики и превратились в нормальные линзы, без синего цилиндра посередине. Подкрепив магическое заклинание голубым сиянием сразу четырех Колец Творения, я стал плавно вдавливать гору Обитель Бога в поверхность Парадиз Ланда и за какие-то восемь с половиной минут, навсегда убрал эту оригинальную деталь его ландшафта.

По завершении работы Золотой дворец стоял на здоровенном зеленом холме, высотой в добрых пять километров, который уже ни при каких обстоятельствах нельзя было назвать твердыней мироздания. Этому пологому холму с ровной поверхностью без бугров рытвин и оврагов, шириной в пятнадцать километров с гаком, поросшему ярко-зеленой травой, я, из чистого озорства, придал идеальную форму груди молоденькой девушки, вот только сосок у этой груди был неожиданный, - золотой, квадратной формы и из него поднималась к небу восьмигранная башня, увенчанная длинной рапирой шпиля с синей бусинкой на острие.

Как только все было закончено, от облачных линз, парящих на огромной высоте, вниз ударили гигантские столбы радуг, которые принялись неспешно танцевать в небе. Стремглав вернувшись в свои покои, я быстро вернул окнам их первоначальную прозрачность и воскликнул:

- Ребята, вы только взгляните на эту красоту!

В широкое окно, которому я вновь вернул былую прозрачность, брызнули яркие, радужные сполохи, которые, однако, не помешали моим спутникам увидеть, что пейзаж за окном разительно переменился. Теперь они видели не бескрайние просторы Парадиз Ланда, а цветущую степь, за ней высокий, буковый лес с кудрявыми кронами. За лесом, на фоне синих гор, сверкал, в лучах солнца и радуг, крохотный на таком расстоянии, Золотой замок мага Альтиуса. Сами же радуги, которыми было отмечено исчезновение горы Обитель Бога, радовали наш взор своим неспешным танцем. Они причудливо извивались, сплетались в огромные косицы, закручивались в замысловатые петли и вновь выпрямлялись туго натянутыми струнами волшебной арфы.

На всех моих друзей, без исключения, это произвело очень сильное впечатление. Они бросились к окну и буквально прилипли к хрустальным панелям, забранным в золотой переплет. Чтобы еще сильнее увеличить впечатление, я подошел к пульту и заставил башню золотого дворца вращаться быстрее, а сам молча уселся на свой трон и развернул его к окну. Первой опомнилась Розалинда. Моя маленькая сестренка-фея тихонько отошла от окна, подбежала к трону и быстро взобралась ко мне на колени, явно намереваясь попросить меня о чем-то. Однако её просьба имела отношение к совершенно другим вещам, нежели пейзажи за окном.

- Ольгерд, любовь моя, мне кажется, что теперь это в твоих силах. - Сказала моя маленькая сестренка, крепко обняла меня, отчего родинки Маниту тут же принялись жалить наши тела, и попросила меня страстным шепотом, прикусывая мочку моего уха - Любовь моя, я больше не могу жить, дышать и радоваться жизни! Ты можешь убрать с моего тела звезду Великого Маниту? Если нет, то я лучше удалюсь в Башню Фей, потому что больше не могу мучится желая такого мужчину, как ты и не смея преодолеть проклятье Маниту, я слишком слаба, чтобы быть только твоей сестрой. Сделай, с этими родинками что-нибудь Ольгерд, сделай меня своей подругой, любимый! Я не могу жить без тебя!

Перспектива возвращения Розалинды в Синий замок была для меня совершенно неприемлема. Особенно после того, как я сделал Гризеллу новой королевой фей. В том, чтобы снять с этой белокурой красавицы магические чары Маниту, я не видел для себя никакого труда, хотя этого могли потребовать для себя и все остальные мои братья и сестры. Впрочем это было их право и потому я сказал своей очаровательной сестричке, так сильно влюбленного в своего брата:

- Хорошо, Розалинда, я освобождаю тебя от власти звезды Великого Маниту, но вот относительно того, станешь ты моей подругой или нет, тебе придется договариваться с другими моими подругами. Мне не хотелось бы, чтобы в моем любовном союзе была навсегда утеряна гармония.

С этими словами я немедленно сотворил магическое заклинание, секрет которого мне передал мой папаша, и сделал руками магические пасы. Эффект наступил немедленно и уже в следующее мгновение Розалинда целовала меня без малейших неприятных ощущений, страстно и увлеченно, и от этих поцелуев в моей груди гулко стучало сердце. Ко мне вновь вернулась моя маленькая розовая пантера и моим подругам придется с этим не только смириться, но и принять её возвращение как должное. Айрис, внезапно повернувшись к нам, возмущенно воскликнула:

- Розалинда! Маленькая бесстыдница! Немедленно прекрати мучить Ольгерда, тебе, кажется, давно уже стоило бы понять всю бессмысленность таких поцелуев и объятий.

В ответ на эти слова Розалинда соскочила с моих коленей на золотую кушетку Сцинии, сбросила с себя легкую, серебристую тунику и продемонстрировала моей сестре свое чистое, сияющее в радужных сполохах тело, на котором уже не было никаких родинок. Показав Айрис язык, она ехидно сказала этой ревнивой блюстительнице семейных нравов:

- Ну, что, съела? Ты мне теперь не сестра! Так что оставь свои нотации для остальных своих родственничков, а мне ими больше не докучай. Ольгерд мой возлюбленный и я буду заниматься с ним любовью тогда, когда нам вздумается!

Моя маленькая фея, даже и не подумав одеть на себя свою тунику, немедленно вернулась ко мне на руки, но не стала немедленно претворять в жизнь все свои грандиозные планы, а просто удобно устроилась у меня на руках и испытующе посмотрела на других моих подруг. Их уже перестали интересовать прелестные виды за окном и они изумленно уставились на Розалинду. Однако они вовсе не сочли расширение нашего многоугольника сколько-нибудь предосудительным и потому, подбежав к трону, прежде всего принялись целовать фею, а потому уж меня. Астрелла же весело сказала ей: