Михалыч с удивлением отметил, что небесные дамы, вовсю помыкали своими кавалерами и без малейшего стеснения сели за руль. Их галантные кавалеры нисколько не тяготились тем, что им отводится второстепенная роль. Ниэль выглядела за рулем здоровенного джипа очень импозантно, но вот миниатюрная русалочка Олеся, сидевшая за рулем мощного, военного автомобиля, выглядела так, что могла повергнуть в ужас любого московского гаишника хотя бы потому, что эту синеглазую кроху просто было почти не видно. Кавалькада из трех автомобилей быстро выехала за ворота и вскоре исчезла из вида, растворившись в ночи.

Говорящий ворон Конрад наотрез отказался войти в дом, добровольно вызвавшись охранять покой его хозяина снаружи и на вопрос Михалыча, как он собирается это делать, только презрительно каркнул, взлетел в воздух и полетел вокруг коттеджа. Михалычу не оставалось ничего иного, как вернуться в дом и подняться в свой кабинет. Перед тем, как сесть за компьютер, он переоделся в спортивные брюки и майку, затем заглянул на кухню, чтобы соорудить себе гигантский бутерброд и прихватить несколько банок пива, и, наконец, прошел в кабинет, залитый, не смотря на зимнюю московскую ночь, ярким солнечным светом летнего дня, бьющим из двух окон.

Удобно устроившись в мягком, кожаном кресле, Михалыч, хлебнув пивка из банки, взял в руки мышку с инфракрасной связью, нацелился на значок текстового редактора, щелкнул клавишей и принялся просматривать содержимое файла, поименованного его другом, как "Парадиз Ланд". Первое, что бросилось ему в глаза, это огромные размеры файла, что могло свидетельствовать о том, что Олег мог снабдить его множеством иллюстраций. После того, как он открыл файл, на экране высветилась белая страница, представляющая из себя обыкновенный, не слишком броский, титульный лист книги, на котором было написано простым, брусковым шрифтом:

ГЕРОЙ ПО ПРИНУЖДЕНИЮ.

Михалыч невольно улыбнулся, все было именно так, как его предупреждал Олег. Его друг действительно решил вкусить радостей от литературных трудов и написал, судя по всему, весьма объемистую книгу. Что же, прекрасно зная характер своего друга и будучи наслышанным о его поразительной способности находить себе неприятности, буквально, на ровном месте, эта книга, описывающая его путешествие по волшебной стране, должно содержать массу неожиданностей. Сделав масштаб страницы на экране более удобным, Михалыч стукнул пальцем по кнопке "Enter" и принялся читать первую страницу, на которой было написано следующее короткое пояснение:

Подробное описание невероятных и удивительных приключений в волшебной стране, которые выпали на мою долю только потому, что я не обладал в одно прекрасное, зимнее утро, достаточной выдержкой и проявил нетерпение.

Ниже было написано предисловие, адресованное лично Михалычу, которое было написано Олегом в самом серьезном, и совершенно не свойственном для него, тоне:

Мой дорогой друг Александр! Я уверен, что в эти минуты, когда ты начал читать мое повествование, ты уже на собственном опыте убедился в том, что и я и ты, мы оба, больше не являемся обыкновенными людьми. Плохо или хорошо это? Мог ли я избежать этого? Эти и еще многие другие вопросы, я постоянно задаю себе и ответы получаются весьма и весьма однозначные. Мы оба не вправе давать категоричных оценок, так как с одной стороны такова наша судьба, а с другой стороны, мы оба, подспудно, желали чего-то подобного. Что же касается вопроса о том, мог ли я избежать такого развития событий, ответ прост, не окажись на этом месте я, значит его пришлось бы занять тебе, Александр, ведь я был всего лишь твоим дублером.

Кивнув головой, словно бы соглашаясь со своим другом, Михалыч открыл на экране монитора следующую страницу и начал читать эту необычную повесть, которая, скорее все-таки была путевым дневником, описывающим путешествие Олега Окунева по Парадиз Ланду, нежели самым обычным литературным произведением, написанным автором в модном сегодня жанре "фэнтези".

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В которой я, с некоторым прискорбием, могу сообщить своему любезному читателю о том, что умение хорошо прыгать через лужи может привести к такому же печальному результату, что и наличие дурной головы, с которой, как известно, ногам нет покоя. Мне же моя голова, заодно, и рукам задала немало работы. Но зато, вследствие одного, как я полагаю, самого длинного прыжка в истории спорта, мне удалось перенестись с пустынной, заснеженной аллеи в Москве на еще более пустынную дорогу в тихом, осеннем лесу и отправиться по ней в удивительное и необычайное путешествие.

Проверив, напоследок, не забыл ли чего в спешке, я задернул в комнате тяжелые, темно коричневые шторы, выдернул из факса телефонный кабель и оставив включенным светильник у изголовья софы, вышел в прихожую. Вещи в дорогу были собраны еще с вечера в три сумки. Одев на голову черную, вязаную шапочку, я присел на табурет, чтобы спустя мгновение, встать со словами:

- Ну, с Богом.

Хозяйские электронные часы, висевшие над дверью, высвечивали ярко-зеленые цифры, показывающие мне, что уже наступило пять часов сорок минут в то время, как мои наручные убежали на восемь минут вперед. Ну, и хитрая же все-таки это техника, часы. Мои, например, умудряются то спешить на пять минут в сутки, то отставать минут на десять, а иной раз, несколько недель подряд идут с удивительной точностью. Японские, видишь ли, "Ориент", черт бы их подрал.

Ну, да, ничего страшного, эти восемь минут я сегодня рассматривал, как некий, дармовой гандикап и потому не стал переводить часы вперед. Повесив на плечо ту из сумок, которая была, потяжелей, я взял в руки две большие, но легкие, дорожные сумки, одна из которых была с колесиками. Обе были доверху заполнены подарками для дочери и моих племянников и потому больше всего походили на туго надутые мячи, и открыл входную дверь.

С лестничной клетки мне в лицо пахнуло тяжелым запахом помойки, доносившимся от мусоропровода, который был забит мусором уже выше третьего этажа. Вызывать лифт, который тоже, почти наверняка, окажется загаженным местным малолетним хулиганьем, мне не захотелось и потому я бодро потопал вниз пешком, шкрябая колесиками сумки по ступенькам лестничного марша. Мысленно я уже был дома и потому не замечал этой вони.

Вместе с радостным волнением я ощущал и некоторое беспокойство. Прошел еще один год и я по-прежнему, не отважился бы назвать его удачным, три с лишним года я не был дома и не видел дочери, но уже одно то, что в это зимнее утро я направлялся на вокзал, наполняло меня радостью. Все-таки, максимум через сорок часов я увижу свою дочь, а это было самое главное.

От таких мыслей меня невольно отвлек тяжелый, горячий запах псины, смешивающийся с затхлым запахом гниющего болота, поднимающимся из подвала. Быстро, почти бегом, под злобное рычание, доносящееся из-под лестницы, я пересек полутемный подъезд, едва-едва освещаемый слабосильной лампочкой, и, наконец, вырвался на свежий воздух, кляня на чем свет жильцов, превративших за каких-то пять лет этот, довольно красивый снаружи, восемнадцатиэтажный дом в форменные трущобы. Вонючие и загаженные донельзя.

Дом, нарядно облицованный белым и голубым кафелем, стоял в отдалении от оживленной улицы, укрытый от шума небольшим ельником. От дома к улице шла широкая, заметенная чистым, искрящимся снегом аллея, по краям которой рос густой кустарник, в котором летом любила прятаться детвора. Всю ночь шел снег и теперь все был покрытым пушистым, белым и искрящимся в лучах фонарей покрывалом. Дворники еще не принялись за расчистку дорожек и потому мне пришлось прокладывать себе дорогу, идя по пушистому, поскрипывающему под сапогами, снежному ковру.

Пройдя сквозь ельник почти до половины, мои ноздри, успевшие отойти от амбре бытовых отходов, псины и гниющего болота, уловили новый запах. Резкий и очень необычный. Пахло одновременно серой, ладаном и фиалками. Аллея в этом месте, резко поворачивала вправо и за кустами, укрытыми снежным саваном, мне не было видно источника странного запаха, который с каждым моим шагом, становился все сильнее. Не сбиваясь с быстрого, бодрого шага, я прошел поворот и прямо под очередным фонарем увидел на широкой дорожке большое, изумрудно-зеленое пятно, как будто кто-то вылил на снег ведро зеленки. Пятно это и издавало тот сильный, но довольно приятный аромат и быстро расползалось по снегу.