Ярмарка закончилась тем, что я попросил своих друзей отобрать лишь малую часть вещей, чтобы не перегрузить наших коней, которые хотя и были магическими, но все-таки имели пределы выносливости. Все лишнее было сброшено в пропасть и мы мирно разошлись по своим номерам.

Ранним утром я уже сидел на пристани и рисовал эскиз моста, который должен был соединить остров с мысом. Мост должен был пройти прямо над пристанью и начинаться за полтора километра до нее, но для того, чтобы построить его, пристань должна быть снесена. Поскольку мост должен был иметь в длину двенадцать километров сто тридцать метров и у меня не было возможности установить под ним быки, это должна быть вантовая конструкция и мне предстояло возвести две огромные стальные опоры, высотой в километр каждую, и изготовить мощные анкеры для крепления вант.

В итоге должна была получиться изящная, легкая и ажурная конструкция и как только мои друзья оседлали коней, я сел верхом на магического крылатого коня и занялся созидательным трудом. Имея под рукой огромное количество конструкционных материалов это было сделать совсем не трудно и заняло у меня не более часа. Тщательно представив себе свой мост, я просто заставил его подняться со дна пропасти, правда, в виде туго скрученного клубка, который развернулся сам собой встал на том самом месте, которое я для него определил.

К семи часам утра бывшая Лисья дорога, которая столь хитро петляла на подходах к Синему замку, уперлась не в пристань, а в узкую рапиру моста, убегающего в туман. Мост я перекинул точно к тому месту, где когда-то была вторая, ныне уже не существующая, пристань. Там уже выросла большая дубрава, сквозь которую я даже проложил дорогу, выходящую на старую и тоже давным-давно заброшенную дорогу, которая вела к Синему замку.

Когда работа была закончена, я поднялся высоко в небо и взглянул на мост сверху, с высоты в пять километров. Получилось очень даже неплохо с точки зрения технической эстетики - две высоченные, расходящиеся в стороны ласточкиным хвостом, опоры, через которые шла легкая паутина вант, сбегающих под углом к прямой, как стрела, ленте дороги.

Опоры моста были из хромомолибденовой стали, а тросы вант сплетены из хромованадиевой стали. На полотно моста я пустил титан, ну, и, конечно, вся конструкция была упрочнена магическим заговором, который к тому же делал прогулку по мосту легкой и приятной из-за свежего ветерка, несущего с собой запахи цветущего луга. Мне осталось только покрасить мост и потому я спросил Конрада, который все это время сидел на голове Узиила:

- Кони, у тех ворот, к которым ведет дорога от старой пристани, есть какой-нибудь фирменный цвет?

- Да, мастер, это Золотые ворота Синего замка. - С уважением в голосе ответил ворон.

- Ну, что же, в таком случае мы с тобой и мост сделаем Золотым. - Сказал я и уже через пять минут весь мост, включая дорожное покрытие, был покрыт слоем полированного золота толщиной в три миллиметра.

Можно было позолотить мост и быстрее, но мне пришлось здорово помудрить с дорожным покрытием и я, чтобы по нему не скользили копыта коней, соткал его из золотых нитей наподобие коврового покрытия и с помощью дополнительного магического заклятия сделал его нестираемыми. Вот теперь мост был красив по настоящему, а ночью он вообще будет иметь просто сказочный вид, когда вспыхнут разноцветные магические прожектора и на верхушках опор зажгутся синие, желтые и красные сигнальные огни.

Спустившись к своим потрясенным спутникам, я обратил внимания на взволнованное лицо барона де-Турневиля, который при моем появлении был готов немедленно пасть ниц. Отправив в третье измерение седло и сбрую Узиила, я спросил Лауру, проверяя, как оседлан мой Мальчик:

- Послушай, малышка, ты не скажешь мне, что это происходит с нашим другом Роже? На нем просто лица нет.

Храбрая охотница усмехнулась и ответила мне:

- Милорд, с бароном происходит то же самое, что и вчера, когда в результате твоих магических заклинаний над лесом в долине русалок поднялся вверх огромный столб голубого света с танцующими золотыми искорками. Только сегодня он молился сидя в седле, а не стоя на коленях и вообще, милорд, он считает тебя чуть ли не Сыном Божьим.

Коротко хохотнув я сказал:

- Лаура, я надеюсь ты сказала ему, кто я? Мне вовсе не хочется вводить этого парня в заблуждение.

- Да, милорд, я сказала ему, что ты человек, которого призвал в Парадиз Ланд сам Создатель, чтобы помочь ему усмирить падших ангелов. - Сказала мне лучница.

Час от часу было не легче. Вскочив в седло и подъехав к Лауре, я обнял эту взбалмошную девицу и, целуя её в щечку, шепнул девушке на ухо:

- Лаура, у тебя что, ум за разум зашел? Ну, ты и нашла что ляпнуть. Мне еще только такой головной боли не хватало.

Окинув взглядом друзей, я извлек из седельных сумок две бутылки шампанского, вручил их нашим красавицам и велел разбить об опоры моста, когда мы к ним подъедем, чтобы он стоял вечно. Когда шампанское было разбито, мы были в прекрасной позиции для старта. Ширина дорожного полотна составляла почти шестьдесят метров, не считая пешеходных дорожек, дистанция была более, чем приличной, погода для скачек, стояла просто великолепная и потому я поднял вверх руку и громко сказал:

- Так ребята, начнем по счету три и кто последний съедет с моста, тот квашня! Ра, два, три!

Не успел я махнуть рукой, как все рванули вперед и только я замешкался со стартом на полсекунды, за которые мои друзья успели обогнать меня на три, а то и четыре корпуса. Мне даже не пришлось понукать Мальчика и он сразу пустился в бешеный галоп. Привстав на стременах, я наклонился к самой шее своего любимца и весело заулюлюкал.

Мой конь обладал отменным спортивным характером и терпеть не мог, чтобы впереди него маячил чей-то круп и потому понесся быстрее ветра. Олеся была самой легкой наездницей и её Бутон был в некотором выигрыше, хотя к его крупу и был приторочен здоровенный баул со шмотками. Распущенные по плечам волосы русалочки, развивались синим флагом и она быстро вырвалась вперед, хотя первым со старта ушел барон де-Турневиль, якобы, ни хрена не понимавший по-русски, который скакал просто классически, поднявшись на стременах и держа спину параллельно конской.

Скачка была бескомпромиссной, но предельно корректной, так как места на трассе хватало всем. Мост под копытами магических коней пел, словно виолончель маэстро Ростроповича и это создавало всем дополнительный стимул. Мальчик вскоре догнал Бутона и шел рядом с ним ноздря в ноздрю, пока между нами не вклинился Уриэль на Долларе, который орал громче всех и обещал отдать магическому коню свои крылья, если тот придет первым. Конус Харальда, которого стал обходить Франт Лауры, затеял с ним склоку и даже попытался укусить соперника, но пока Харальд его одергивал, их обоих обошел жокей-тяжеловес Ослябя на своем Лиходее.

Узиил хотя и был без всадника, тоже принял участие в скачке и скакал он так резво, что вскоре стал обходить нашу тройку. Он поднял крылья над спиной и сложил их так, что они превратились в аэродинамический спойлер. Обычно, когда он скакал по земле, его крылья были сложены по бокам, что делало его похожим на громадную раковину с ногами и конской головой, а теперь он несся вперед так резво, что я вскоре понял, кто придет к финишу первым.

Последним с моста съехал Бирич на своем Громобое. Когда мы остановились посреди дороги в дубовой роще, Уриэль соскочил с Доллара и, подойдя к своему коню спереди, упершись кулаками в бока капризно воскликнул:

- Ну, красавец, что ты мне теперь на это скажешь? Фиг тебе с маслом, а не крылья. Господи, ну, чем ты хуже Узиила?

Конь виновато опустил морду и тихим, плаксивым ржанием оправдывался перед своим всадником, но яростнее всех возмущался итогами скачки Громобой, могучий конь нашего самого неуклюжего кавалериста, Бирича. Он принялся возмущенно ржать, вскидывать зад, крутиться волчком, скаля зубы и норовя укусить своего всадника и неизвестно, что произошло бы дальше, если бы Бирич не взмолился: