Этерстон подбежал к нему, открыл дверцу и почти втолкнул туда Селину.

— На набережную! — приказал он кучеру, тот стегнул лошадей, и экипаж тронулся.

Они оба задыхались от быстрого бега, а Селина издавала почти рыдающие звуки.

— Мы сделали это! — торжествующе произнес герцог.

Ему до сих пор не верилось, что он оказался втянутым в столь дерзкую и рискованную авантюру. Не нокаутируй герцог первого слугу, вероятно, он сам сейчас лежал бы в канаве мертвым или тяжелораненным, а Селина была бы возвращена в публичный дом.

Тогда он ничего больше не смог бы сделать для нее.

Даже если бы он выжил и подал в суд на своего обидчика, нашлась бы дюжина подкупленных свидетелей, готовых заявить, что герцог был пьян, что он первым начал драку, а слуга был далеко, когда на него напали. Иностранцев, прогуливающихся в этой части города, постоянно подстерегала какая-нибудь опасность.

У герцога было приподнятое настроение, хотя он понимал, что все могло кончиться очень плохо.

— Куда вы меня везете? — с трудом выговаривая слова, спросила Селина.

— В конечном счете в Англию, — ответил герцог, — но сначала нам нужно как можно скорее покинуть Алжир.

Он не сомневался в том, что если тотчас же не уедет отсюда, ему непременно попытаются отомстить. Герцог также был обеспокоен, как бы Николай Власов не пострадал за его «преступление». Правда, его друг был настолько уважаем и близок к властям и многим влиятельным людям, что за него вполне можно было быть спокойным.

Конечно, он вряд ли сможет теперь появиться на невольничьем рынке, но это уже не имело никакого значения.

Когда они подъехали к набережной, герцог выглянул из окна и приказал кучеру как можно ближе подогнать экипаж к «Морскому льву», до которого было еще довольно далеко.

Когда экипаж почти вплотную подъехал к яхте, герцог вышел и сказал кучеру:

— Передайте вашему хозяину, что я ему очень благодарен. Скажите ему, что вы отвезли меня сюда, и он поймет, что мне было необходимо срочно покинуть Алжир.

Кучер кивнул головой.

Оглядевшись и убедившись, что никого поблизости нет, за исключением рыбаков, сосредоточенно удивших рыбу со своих лодок, герцог помог завернувшейся в простыню Селине выйти из экипажа, взял ее под руку и повел к «Морскому льву».

Ступив на борт яхты, герцог тотчас же приказал двум дежурным матросам:

— Передайте капитану Барнетту, что нужно как можно быстрее выходить в море!

— Хорошо, ваша светлость!

Герцог поддерживал Селину, когда они спускались по трапу.

Обстановка кают «Морского льва» вызывала всеобщее восхищение уже тогда, когда яхта была только спущена на воду, а ее изображения неоднократно появлялись на страницах модных журналов.

Две каюты на яхте были больше и роскошнее других. Одну из них герцог занимал сам, другую отвел Селине. Увидев одного из своих слуг, герцог распорядился:

— Принесите одну из моих ночных рубашек.

Слуга принес из соседней каюты ночную рубашку из чистого шелка, доставленную в свое время герцогу из одного из самых дорогих магазинов Лондона. Герцог подал рубашку Селине, которая смущенно теребила простыню, покрывавшую ее тело.

— Предлагаю вам, — мягко произнес герцог — надеть это и лечь в постель. Я прикажу принести вам что-нибудь поесть, после чего вы обязательно должны заснуть.

— Я… в безопасности? — спросила она тоном ребенка, который хочет, чтобы его успокоили.

— Вы в полной безопасности! — ответил герцог. — Через несколько минут яхта снимется с якоря и покинет гавань, а завтра мы подумаем о вашем будущем, но не сейчас. На сегодня с нас достаточно!

И он улыбнулся ей своей знаменитой улыбкой, которую женщины находили неотразимой. Девушка испуганно смотрела на него, и герцог заметил, что она все еще дрожит, как тогда, когда они спускались по крышам. Он вышел из каюты, закрыл за собою дверь и сказал слуге:

— Принесите леди омлет и немного супа — словом, то, что можно быстро приготовить — и бокал вина, хотя, осмелюсь предположить, она предпочитает чай. Она англичанка!

Он не сомневался в том, что слуга, увидев на Селине простыню, принял ее за арабку.

— Слушаюсь, ваша светлость, а что принести вам? — невозмутимо спросил слуга.

— Я бы выпил бренди, — ответил герцог. — Думаю, я его заслужил!

— Я принесу вашей светлости одежду, — заметил слуга.

Тут только герцог увидел, что его костюм был испачкан, а оба рукава порваны по швам. Он улыбнулся. Его облегающий, хорошо сшитый костюм от Сэвила Роу, безусловно, не предназначался ни для гимнастических упражнений, которые он недавно проделал, ни для боксерских поединков.

Осмотрев свои суставы, Этерстон заметил небольшие кровоподтеки от сильных ударов, которыми он наградил слугу-араба. Герцог с удовлетворением отметил, что преподал этому человеку, если он остался жив, урок, который он запомнит надолго.

Пройдя в салон и налив себе из графина немного бренди, он подумал, что большинство его друзей будут удивлены и шокированы его сегодняшним поступком. Его привыкли видеть в жокейском клубе на скачках, в королевском поместье в Эскоте, в клубе на улице Сент-Джеймс и на приемах в лучших домах Лондона. Никто не поверит, что он мог снизойти до такой отвратительной интриги.

Слуга принес ему бордовый бархатный — смокинг с черными галунами, помог ему снять грязный разорванный пиджак и переодеться.

— Я приказал принести вам что-нибудь поесть, ваша светлость.

— Дайте мне знать, когда леди кончит ужинать, — попросил герцог.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Герцог хотел еще раз успокоить Селину перед тем, как она ляжет спать, и сказать ей, что бояться больше нечего.

Он чувствовал, что она все еще не понимает, что же с ней произошло, и понадобится время, чтобы девушка осознала, что ее страхи напрасны.

«Я отправлю ее в Англию, как только она будет в состоянии перенести это путешествие, — решил герцог. — Ее родные, наверное, в отчаянии из-за ее исчезновения. Тех, кто похищает и соблазняет невинных девушек, нужно вешать».

Он твердо пообещал себе, что настойчиво поднимет этот вопрос в палате лордов. Этерстон был уверен, что в очень скором времени в парламенте будут обсуждаться новые законы, касающиеся проституции, и решил, что его долг принять в этом самое активное участие по возвращении в Англию.

«Все это позорно, — говорил он себе, — и не должно продолжаться, по крайней мере в Англии».

Его раздумья прервал стук в дверь салона.

— Простите, что беспокою вас, ваша светлость, — сказал вошедший капитан Барнетт, — но мне нужно знать маршрут.

Герцог хотел было ответить «Монте-Карло», но спохватился, вспомнив, что Селине ведь нечего надеть, и к тому же полковник Грейсон наверняка не выполнил его распоряжение и не отправил с виллы всех его гостей. Он не сомневался, что как бы вежливо и дипломатично полковник Грейсон ни просил их покинуть виллу, они наверняка откажутся сделать это.

У его друзей Фитцжеральдов было множество знакомых в Монте-Карло, и они с Селиной вполне могли бы остановиться у кого-нибудь из них. То же касалось и Кеннингтонов.

Оставалась леди Милли! Уехала ли она? У герцога было опасение, что с нею-то все будет значительно сложнее.

Видя, что капитан ждет ответа, он сказал:

— На Балеарские острова, капитан Барнетт. На ночь можно бросить якорь в Ибизе, а завтра я решу, куда плыть дальше.

— Слушаюсь, ваша светлость, — капитан Барнетт вышел из салона.

Этот человек никогда не задавал лишних вопросов и не показывал своего удивления, какое бы распоряжение ни получил.

Герцог выпил еще немного бренди и стал, по обыкновению, до мельчайших деталей обдумывать ход дальнейших действий.

Прежде всего камердинер должен в Ибизе купить Селине что-нибудь из одежды. Потом он поговорит с девушкой, выяснит имя и адрес ее родных и пошлет им телеграмму. Когда они вернутся в Монте-Карло, он соберет ее в дорогу и отправит в Англию желательно под присмотром какой-нибудь взрослой разумной дамы. Ничего удивительного, если Селина побоится пускаться в такой долгий путь одна после всего, что она пережила.