Она говорила своим мягким, немного глухим голосом. Мадам де Вранкур смотрела на нее. Женщины, даже лучшие из них, всегда любопытны. Сейчас Ромэна, по целому ряду причин, особенно интересовала Берту де Вранкур.

Долгие годы, проведенные ею в чужой стране, придавали ей в глазах подруги особую привлекательность, своего рода манящую загадочность. Встретясь с Ромэной, Берта де Вранкур была почти удивлена, что та одета не как турчанка. Оказывается, нет. Ромэна была все той же Ромэной, изящной и скромной. В ее внешности не было ничего ни эксцентричного, ни старомодного. Видно, в Дамаске можно иметь платья и шляпы последнего образца! Но почему это Ромэна так неожиданно покинула Дамаск и приехала в Париж? Мадам де Вранкур спросила ее об этом.

Ромэна отвечала совсем просто, что она уже не раз подумывала об этом путешествии. Летом в Дамаске бывает очень жарко, и неоднократно заходила речь о том, чтобы на летние месяцы съездить во Францию, но месье Мирмо предпочитал проводить свой ежегодный отпуск в Константинополе. Они устраивались в Терапии[14]. Это очаровательное место, и чистый воздух Босфора очень приятен. Месье Мирмо там очень нравилось. Кроме того, эти поездки имели для него то преимущество, что не слишком отдаляли его от места службы и позволяли ему не расставаться с его милой Турцией. Когда они последний раз жили в Терапии, у месье Мирмо возник проект, который он сейчас и выполнял, а именно отправиться на полгода в Персию. Он, правда, предлагал Ромэне ехать вместе с ним, но этому помешали некоторые трудности практического свойства. Тогда он сам посоветовал жене съездить в Париж, чтобы немного развлечься. Дело было решено почти внезапно, и Ромэна в один миг перенеслась из Дамаска в Бейрут, где только-только поспела на марсельский пароход.

И она добавила, смеясь:

— Вы видите, дорогая Берта, как все это просто. И тем не менее еще две недели тому назад, глядя у себя в саду, как солнце садится над Дамаском, я и в мыслях не имела, что так скоро буду поджидать парижские сумерки на крыше дома на Вольтеровской набережной! Но, оказывается, так было начертано, как говорят мусульмане. Так пожелал аллах, и так решил мой господин и повелитель, Этьен Мирмо.

Последние слова были произнесены с иронией, которая поразила мадам де Вранкур.

— Ну что же, Ромэна, вашему господину и повелителю пришла отличная мысль, хоть он, должно быть, и жалел, что едет в Персию без вас.

Ромэна Мирмо чуть-чуть резко подняла свое тонкое лицо.

— Мой муж и не жалеет ни о чем и ни о ком, когда представляется случай полюбоваться мечетями, майоликами и коврами. Его любезная туретчина ему гораздо дороже, чем я. Должно быть, он прав, и, значит, все в порядке.

Ромэна Мирмо умолкла. В ее голосе звучала легкая горечь. Мадам де Вранкур посмотрела на нее, потом тихо взяла ее руку и сказала:

— Ах, милая моя, бедная Ромэна, и вы тоже!

Месье де Вранкур был невнимательным супругом. Правда, Октав де Вранкур был неплохой человек и относился к своей жене с большой почтительностью и уважением. Когда-то он был даже влюблен в нее и женился на ней без приданого, что всегда считалось доказательством любви, но эта любовь была недолговечна. Месье де Вранкур скоро вернулся к главной страсти своей жизни, то есть к заботам о своей библиотеке. Эта библиотека, предмет его гордости, была ему завещана его дядей, маркизом д'Аржимоном, вместе с замком, где она помещалась, и месье де Вранкур беспрерывно пополнял ее новыми приобретениями. Собственно, месье де Вранкур жил только ради книг. Каким образом могла ему в один прекрасный день прийти в голову превратная мысль, будто бы для счастья ему мало книг, и как это нелепое представление привело его к женитьбе? На это он и сам не мог бы ответить, но между тем это было так. На некоторое время месье де Вранкур забросил свои любезные томы и стал ухаживать за прекрасною Бертой де Версиньи. Получив согласие, женившись, он увез молодую жену в Аржимон, преисполненный наилучших намерений сделать ее счастливой; но вскоре книжная страсть вновь овладела им сполна, и Берта де Вранкур поняла, что имеет дело с неизлечимой манией. Тогда она добросовестно постаралась сама заинтересоваться тем, что так страстно увлекало ее мужа, но библиофилия принадлежит к числу наслаждений, выучиться которым нельзя, и благодать не осенила Берты де Вранкур. Ее невежество осталось неисправимым. Разумеется, она была вполне способна оценить красоту переплета или изящество шрифта, но и только, а это почти что ничего, ибо библиофилия, перешедшая в библиоманию, есть нечто совсем иное, нечто невыразимое и бесконечно таинственное, и это нечто своими чарами вполне поглотило месье де Вранкура, так что он перестал замечать, как мчатся дни. Напротив того, дни его жены текли не так быстро в этом Аржимонском замке, чью пустоту и безлюдье она переносила с трудом.

Однако только после того, как они четыре года прожили в Аржимоне, мадам де Вранкур удалось уговорить мужа часть года проводить в Париже. Месье де Вранкур не сразу дал на это свое согласие. К счастью, Аржимон всего лишь в нескольких часах езды от Парижа, и месье де Вранкур легко мог наезжать туда, когда ему становилось слишком уж скучно без его любезной библиотеки. Вскоре он начал даже находить пленительными эти книжные побеги в Аржимон. Впрочем, это были единственные, которые он себе позволял. Месье де Вранкур был столь же равнодушен к другим женщинам, как и к собственной жене.

Таким образом, по Аржимону мадам де Вранкур не скучала; однако последние два года, проведенные ею там, были украшены близостью Ромэны. Когда ее отец, месье де Термон, умер в Риме в 1903 году, Ромэна де Термон осталась круглой сиротой, и у нее не было других родственников, кроме ее тетушек, барышень де Жердьер, у которых она и поселилась в их имении Ла-Фульри, в нескольких милях от Аржимона. Ввиду близости Аржимона и Ла-Фульри, барышни де Жердьер и мадам де Вранкур были знакомы. Встретившись друг с другом, Берта де Вранкур и Ромэна Мирмо сразу подружились.

Ромэна, печальная, одинокая, заинтересовала Берту, очаровательная доброта которой только и искала себе приложения. Между ними установилась большая близость, несмотря на некоторую разницу в возрасте. Ромэне, когда она поселилась в Ла-Фульри, было восемнадцать лет, а Берта де Вранкур была пятью годами старше. Ромэна и Берта виделись почти ежедневно, то в Аржимоне, то в Ла-Фульри. И разговорам между ними не было конца.

Одной из обычных тем этих бесед было замужество. Хотя Берта де Вранкур и соглашалась, что ее замужество было не таким, о каком она мечтала, все же она полагала, что Ромэне нужно выйти замуж. Не могла же Ромэна провести свою молодость в обществе старых барышень де Жердьер, отличных, но совершенно ничтожных существ. Поэтому следовало во что бы то ни стало найти выход. Тогда-то у мадам де Вранкур и зародилась мысль выдать свою приятельницу за Этьена Мирмо.

Между молодыми женщинами воцарилось долгое молчание. Ромэна Мирмо первая нарушила его. Она тихо высвободила свою руку из руки Берты де Вранкур. Потом вдруг встряхнула головой и, улыбаясь, слегка повела плечами:

— Ну да, бедная моя Берта, и я тоже! Что поделаешь, это так, и тут мы ничем помочь не можем. Очевидно, любовь была к нам неблагосклонна, и к вам, и ко мне. Но к чему жаловаться? А потом, уверяю вас, нечего так уж нас жалеть. Вам месье де Вранкур предпочитает свои книги; мне Этьен предпочитает свою туретчину. В конце концов, в этом нет ничего особенно трагичного. Что касается меня, то клянусь вам, что я на него нисколько не в обиде. Я даже стараюсь ему помогать в его поисках и покупках. Вам было бы смешно, если бы вы видели меня там, на базаре, когда я роюсь в коврах и посуде или перебираю старинное оружие и старые ткани. Это — занятие не хуже всякого другого, а надо же мне чем-нибудь заниматься. К тому же я полюбила этот великолепный и запущенный Дамаск. Я люблю его мечети, улицы, сады. Я люблю свой дом, с его двором, выложенным белым и черным мрамором; с его бассейном, с его крупным, благоухающим жасмином, с его розами. Я вовсе не несчастна. Конечно, чувствуешь, что сердце немножко пусто, иной раз спрашиваешь себя: «Отчего меня не любят?» Но это проходит, привыкаешь, миришься, придумываешь себе маленькие радости. В Дамаске такие прекрасные закаты и такие удивительные сласти!