Думаете, лирику описываю? Нет, начало самой страшной задницы, в которую только и может угодить человек — свой первый шаг в публичную политику. Вы же знаете нашу манеру, мало-мальски удачные фотки превращать в плакаты с пояснительной надписью и тиражировать, в несметных количествах? Угу, поняли… Я как отпечаток увидела — взяла с Фрица страшное обещание — ни моего имени, ни даже упоминания, про меня, в тексте картинки не будет. Он его сдержал. Пояснение там совсем простое — «Гвардейцы королевы». Позже Фриц оправдывался, что иначе не вышло… За монограммы с буквой «N», из упаковочной фольги, насмерть приклеенные клеем БФ, ребят бы обязательно взгрел Хомяк. Как-никак — порча обмундирования и нарушение формы одежды. А так — участие в проекте и жертва личным имуществом ради общественных интересов. Ага…

Через неделю эту фотографию перепечатали, как гравюру, все газеты Амстердама. С краткой статьей, о фантастическом приданом невесты никем не признанного наследника древней династии Оттонов… Через две недели, в знаменитом своими гранильщиками алмазов квартале Йоденбюрт, началась тихая паника. Через три недели — залихорадило не менее знаменитую Амстердамскую биржу. В разгар событий газеты напечатали моё фото, с Фрицем, рассыпающим по столу перед Бароном сибирские самоцветы. И биржа рухнула.

Про биржевую панику в далекой Голландии, это я немного вперед забежала. К слову пришлось… Тогда, мне не до того было. В зале началась очередная уборка, с перестановками. Теперь — к свадебной церемонии. Простенькой. В военно-полевом варианте. Настроение, после всего уже случившегося — ниже плинтуса. Фриц опять куда-то делся. Сходила посмотреть, как папу на постой устроили. Вполне… Занавески тоже пыльные, а так — все атрибуты… Есть уже не хотелось, пить не хотелось, ничего не хотелось. Вымотала меня суета, даже самой странно, насколько. В лагере или дома, бывало, целый день с мелкими возишься — и нормально. А тут — словно выжало. Папа заглянул, по голове погладил, назвал умной девочкой и, как совсем маленькой, достал гостинчик «от зайчика» — два мешочка кедровых орешков. Один, поменьше, уже лущенных, второй, побольше — в шишках. Тайгой от них запахло, детством… Не стерпела. Один сгрызла, второй, десятый… Спохватилась, когда добрую четверть прикончила… Нехорошо! Мама это называет «гасить отрицательные эмоции пищей». Зато успокоилась. Потом комендант зашел, поинтересовался, как дела. Потом — один из парней-связистов… А Фрица нет. И свадьба эта, скороспелая, мне окончательно перестала нравиться. Именно своей поспешностью. Тут не надо быть семи пядей во лбу, что бы догадаться — счет времени уже пошел на часы. Завтра Фриц уедет.

Прошлась по замку… В зале — расставляют посуду… Во внутреннем дворе — делегацию иезуитов в путь провожают. Оказывается, у Барона свита имелась. Или порученцы… Камушки, судя по всему, отправляются за море, а он, пока, тут остается. Спросила, у суетящихся в зале, надо ли помогать? Нет, отвечают, всё давно приготовлено. Вернулась обратно в комнату. Выстучала дежурного по связи, спросила, нет ли мне новостей? Есть. Первая новость. Хомяк устроил моим «гвардейцам» децимацию за испорченную клеем форму. Страшно отомстил — прикомандировал ко мне ещё троих, в качестве эскорта. Вторая новость. Теперь мне надо изучить их личные дела, потому что это надолго. Материалы из архива уже отправлены в «Рейхсканцелярию», а сами кадры — ждут в воротах. Третья новость. Фриц действительно улетает, но не завтра, а сегодня, в ночь. Что бы оказаться на месте действия с рассветом. Вот это — действительно удар судьбы. И ничего не сказал… Обидно. Четвертая новость. Папа устроил коменданту сцену, по поводу этого вот самого телефона. Непонятно, за что.

О! Надо знать папочку. На счет телефонов у него пунктик… Не знаю, с какого бодуна, но морзянку он активно не любит, а набор номера АТС методом настукивания его пальцем — буквально ненавидит. Дома и в рабочем кабинете, пока на пенсию не ушел, у него стояли телефоны с механическими «номеронабирателями». Это такие смешные дырчатые диски, с цифрами под ними, в которые надо совать палец и поворачивать, до упора, а потом — отпускать и ждать, когда диск, с жужжанием, сам вернется на место. При обратном повороте контакт, что под диском, прерывает линию связи ровно столько же раз, какая цифра была набрана. В кино я видела кнопочные «номеронабиратели». Там, такую же работу, выполняет специальная микросхема. Десяток «номеронабирателей» папе сделали в электромеханической мастерской, как подарок, на юбилей.

Три штуки я маленькой сломала. Игралась… Безумная в своей бесполезности вещь! По идее, она напоминает специальную машинку «для подтирания задницы». Только папе такое говорить нельзя. Для него это — символ цивилизации. Здесь «номеронабирателя» взять негде, а комендант смысла претензии не понял. Когда объяснили — вспомнил. Он тоже, на Земле-1, «номеронабирателями» пользовался. Просто забыл… Там, других телефонов — нет. Как представлю себе мир, где люди не могут даже телефонный номер пальцем настучать… Жесть! Не смешно…

Спустилась во двор. Стоят. Все. Двое здоровяков, с которыми я на стене фотографировалась, один чуть поменьше и трое давешних мальчишек. Действительно гвардия. Моя… До церемонии — примерно три часа. Пошли… По дороге — познакомились. Мешок очищенных от скорлупок кедровых орехов я честно на всех разделила. А личные дела читать не стала. Только самые первые листы промахнула, с краткими анкетными данными. Но и совсем без аудиенции ребят оставлять некультурно. Вспомнила, как папа такие вещи устраивал. Всех усадила в коридоре штаба и начала вызывать по одному. На пять минут. И всем задавала три вопроса. Глядя в глаза… Тут весь фокус в том, что бы взгляд не отвести. Вопросы могут быть практически любые… Тренировка такая. Кто замялся с ответом или взгляд отводит — что-то темнит. Надо разбираться дальше. Просто и действенно… Главное, вопрос должен быть коротким и неприятным для отвечающего. Тогда ему за лицом следить некогда.

Один, два, три, два, два, один… Это — не считалка. Это — ответы на последний вопрос моих «гвардейцев». Я интересовалась — сколько человек ты убил лично? А они не скрывают. Милые такие, простые ребятишки… Одни словами, другие пальцами показывали. «Пустяки, дело житейское!» Забыла, кто эту фразу, по всякому поводу повторял. Фокус в том, что именно в личных делах, этих цифр — нет. Якобы, с целью не травмировать психику воспитанников негативными воспоминаниями. Захочет — сам скажет. Черта с два они травмированы! Скорее гордятся. Издержки «скоростной социализации», по методу Матусевича. Тоже легендарная личность, пускай и довольно мрачный тип. Бывшая специальность — майор КГБ, из Руссии, Это Земля-3 (официально), Развилка, как обычно называем… Здесь, у нас, координатор службы безопасности, по должности и психолог- экстремист, по призванию. Разруливает неразрешимые проблемы. Польза от его советов всегда налицо, но и запашок… Блин, не мне теперь от него морщиться. Как сказал бы Барон — «положение обязывает». Объясню.

Когда на Остров привозят очередную партию европейских беспризорников, это всегда толпа грязных и голодных зверенышей. Тесты, по которым их отбирают (выдумка того же Матусевича), самые примитивные. Возраст, живой вес, отсутствие видимых увечий и психических заболеваний. Проще говоря — гребем всех, до кого можем дотянуться, с маленьким дополнением. Здоров ли ребенок головой проверяют по его моральной устойчивости. Оказывается, способность к волевому самоограничению — потрясающе емкий параметр. Там и интеллект, и сила воли, и задатки к вхождению в коллектив. С одним маленьким «но»… Коллективы бывают солидарные (вроде нашего) и конкурентные, (согласно куриного закона «клюй ближнего, сри на нижнего)»…

Сразу по прибытии детишек помещают в месячный карантин. Учат грамоте, базовому русскому языку, нормам личной гигиены, правилам внутреннего распорядка и обращению с основными бытовыми вещами. В том числе — с оружием. А по истечении месячного срока, каждому (!), даются равные права… и пистолет. Это не прихоть, и не каприз — жесткий расчет. Внутренний устав на Базе — сродни университетскому, он рассчитан на вооруженных и ответственных людей. Без скидки на возраст. Как правило, за недели карантина, аморфная масса будущих воспитанников разбивается на группки, по симпатиям и интересам, а часть из них всегда ярко асоциальна. Выявить будущих хулиганов и мелких деспотов, с уголовными замашками заранее — невозможно. Терпеть их присутствие в коллективе — вредно. Разбирать клубок взаимных детских претензий — унизительно. Матусевич предложил рубить «Гордиев узел» одним ударом — дать ребятишкам разобраться между собой на боевом оружии. Причем, выдавать «стволы» начинают с конца установившейся негласной табели о рангах. По спартански, сразу же бракуют потенциальных нелюдей, силами едва формирующегося коллектива. Это работает… «Убей, но не мучай!» Среди прошедших «чистилище» потом не бывает ни драк, ни воровства, ни взаимных подсиживаний. Но, иногда, «отход» достигает четверти пополнения. Подростки жестоки…