Соответственно, в силу развития обстановки на Богодуховском и Ахтырском направлениях германское армейское и корпусное командование вынуждено было ослаблять ударные силы, разделяя их и выделяя части для решения дополнительных боевых задач. При этом танковые и моторизованные дивизии, предназначенные для нанесения контрударов, уже были ослаблены предыдущими боями и недоукомплектованы личным составом и техникой, так что выполнить сразу ряд задач оказались не в состоянии.
Отмеченная тенденция проявлялась и в дальнейшем, вплоть до 1945 года. Причем из-за быстрого истощения германской армии в непрерывных боях на Восточном фронте эффект от контрударов неуклонно снижался. Если под Ахтыркой и Богодуховом они еще повлияли на реализацию стратегических наступательных планов советского командования, то в дальнейшем приводили в основном лишь к снижению темпов и увеличению сроков проведения операций Красной армии. В январе 1945 года для достижения оперативных результатов на Будапештском направлении немцы сосредоточили две моторизованные и семь танковых дивизий, сведя пять танковых дивизий в одну ударную группу, но поставленную им задачу деблокировать Будапешт решить опять не удалось, а предпринятые контрудары только ненадолго отсрочили дальнейшее наступление противника [1068] .
Таким образом, в августе 1943 года советское командование получило очень опасный для немцев сигнал, что теперь оно может допускать ошибки и неоправданно рисковать, поскольку противник уже не располагает силами и средствами, чтобы серьезно наказать за эти ошибки. Негативные последствия ошибочных действий советских военачальников стали ограничиваться тактическим или оперативно-тактическим уровнем – возрастанием потерь и неудачами при решении частных оперативных задач, но больше не приводили к поражениям крупного оперативного и стратегического масштаба. Русские, в отличие от немцев, очень быстро восприняли этот сигнал, тогда как некоторые германские военачальники до конца войны не хотели признавать реальность и продолжали организовывать неэффективные контрудары недостаточными силами или хотя бы предлагать их в контексте необходимости ведения маневренной войны на Восточном фронте.
Кроме этого, в августе 1943 года советское командование извлекло еще один важный урок – немецкое военное руководство психологически не выдерживает давления на широком фронте и начинает перераспределять силы, чтобы стабилизировать обстановку на наиболее угрожаемых участках и направлениях. Следовательно, наступление, своевременно предпринятое на соседнем участке фронта, с большой вероятностью вынудит германское командование рассредоточить уже собранную для контрудара группировку.
По свидетельству маршала Москаленко [1069] , к 6 сентября передовые отряды соединений 40-й А форсировали реку Грунь и овладели плацдармом до 15 км по фронту и до 15–40 км в глубину к западу от Псела, а 38-я А продвинулась более чем на 20 км и взяла Сумы, но в районе Гадяча и к югу от него немцам удалось остановить наступление 47-й и 52-й армий ВорФ, которым не удалось нанести запланированный удар в направлении на Ромодан – Хорол. На Гадячском направлении в начале сентября продолжались упорные бои за овладение районами населенных пунктов Московский Бобрик, Веприк, Педоричков. Германское командование все еще рассчитывало удержать часть Левобережной Украины и стремилось для этого разгромить главную группировку ВорФ, по этому вновь, как и в августе, спешно подтянуло крупные силы моторизованной пехоты и танков, на этот раз в район Гадяча, создав угрозу флангового удара по войскам 47-й и 52-й армий, чтобы в дальнейшем, в случае удачи, угрожать также тылам 40-й и 27-й армий. В сложившейся ситуации, по замыслу командования ВорФ, 40-й А опять предстояло нанести удар в юго-западном направлении, во фланг и тыл противника, сорвав планы вражеского командования, направленные против главной группировки войск фронта. Следствием этого должен был стать вынужденный отвод вражеской мотопехоты и танков из района Гадяча и южнее, что, в свою очередь, позволяло ускорить наступление 47-й и 52-й армий. Так оно и произошло в действительности – 13 сентября, после взятия 40-й А города Лохвицы, германское командование, обеспокоенное глубоким проникновением 40-й А в юго-западном направлении, выдвинуло против ее правого фланга 11-ю тд и мд «Великая Германия», ранее предназначавшиеся для нанесения флангового удара из района города Гадяча по войскам 47-й и 52-й армий. Таким образом, немцы были вынуждены отказаться от осуществления намеченного контрудара, чего и добивались русские. Соответственно, в ночь с 11 на 12 сентября, сразу же после ухода германских танковых и моторизованных частей, войска советской 47-й А ворвались в Гадяч и завязали бои за город (тем не менее полностью овладеть городом и железнодорожной станцией Гадяч войскам ВорФ удалось только 25 сентября 1943 года, после ввода здесь в бой 9-й гв. мбр 3-го гв. мк под командованием полковника Павла Горячева. – П. Б. ).
В общем, следует признать, что контрудары германских войск под Ахтыркой и Богодуховом не имели того оперативного значения, на которое рассчитывало германское командование, но при этом стоили немцам большого урона, так что их позитивные цели остались неисполненными. Видимо, по этой причине о них практически не упоминает в своих воспоминаниях и фельдмаршал Манштейн. Вместе с тем контрудары достигли важнейшей негативной цели – они лишили советское командование реальной возможности нанести ГА «Юг» решительное поражение и окружить харьковскую группировку немцев.
По мнению Д. Гланца и Дж. Хауза [1070] , в результате серии запутанных, яростных и изматывающих боев с ходу, произошедших вокруг Богодухова, фронт немецкой обороны был стабилизирован, а наступательная мощь советских 1-й танковой и 6-й гвардейской армий подорвана. Генерал Сергей Штеменко отмечает [1071] , что в итоге ожесточенных боев 17–20 августа войска ВорФ понесли большие потери, возможности их выхода в тыл харьковской группировки противника уменьшились. Маршал Конев также констатирует [1072] , что хотя на ВорФ контрудары противника в районе Богодухова и Ахтырки не принесли немцам существенных успехов, однако войска этого фронта в ожесточенных боях 17–20 августа понесли чувствительные потери.
Даже маршал Катуков, который в своих мемуарах старался ничего не говорить о неудачах 1-й ТА, был вынужден упомянуть [1073] , что под Ахтыркой танкисты вместе с частями 27-й и 4-й гвардейской армий успешно парировали контрудар гитлеровцев, но 1-я ТА понесла такой урон в личном составе и технике, что к 22 августа пришлось вывести в тыл шесть танковых бригад, а 23 августа 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса армии были выведены из боевых порядков и сосредоточились в районе Каплуновка – Горковец. Наиболее ослабленные боями части и соединения должны были пройти доукомплектование, хотя 22-я и 237-я танковые бригады 6-го и 31-го танковых корпусов до 28 августа участвовали в наступлении 4-й гв. А на Котельвском направлении.
Вечером 30 августа 6-й тк, передав материальную часть 3-му мк, перешел в оперативное подчинение командования 40-й А и к 5 сентября перегруппировался на 80 км к северо-западу – в район Лебедина, для действий на правом крыле ВорФ [1074] . 3-й мк, усиленный 237-й и 242-й танковыми бригадами 31-го тк, выведенного из боя, поступил в оперативное распоряжение 6-й гв. А и передислоцировался в район юго-восточнее Краснокутска, где 5 сентября участвовал в наступлении вместе со стрелковыми частями и, продвинувшись на 10–12 км, овладел Слободкой, после чего вновь вышел в резерв [1075] .
Как видно, после боев под Богодуховом и Ахтыркой 1-я ТА понесла такие потери, что использовать ее в качестве еди ного оперативного объединения представлялось нецелесообразным, поэтому командование ВорФ поступило точно так же, как и генерал Кулик, только на армейском уровне, – «раздергало» танковую армию по корпусам для непосредственной поддержки наступления стрелковых соединений. Однако ни маршал Жуков, ни ГШ Красной армии не обратили на это никакого внимания, поскольку в данный момент никому из военно-политического руководства не требовалось повода для того, чтобы снять с должности генерала Ватутина (по-видимому, в отличие от Кулика, Ватутин был надежно защищен поддержкой «сверху», со стороны маршала Василевского).