— Похоже, до сих пор мы были равны. На тебе повязка И новый доспех, — она улыбнулась. Соблазнительно. Лука­во. — Что ж, покажите, на что способны, сэр.

С этими словами она атаковала.

Глава 7

Одри хотела всего лишь сбить с его лица наглое высокомер­ное выражение. Он был смертным. Уязвимым. И шрам, пе­ресекающий его губу, и сеть отметок от хлыста на спине доказывали, что это так. Его можно было ранить, превзойти, возможно, даже победить.

Но не сегодня. Не ей.

Ее кинжал отскочил от его доспеха. Ему не требовалось даже пользоваться булавой, щит он метал с той же легкостью, с какой дети бросают фрисби. Край окованного железом щи­та ударил ее в живот. Толстая кожа тренировочного доспеха приняла на себя большую часть повреждений. Но от силы удара все равно завибрировали кости. Одри прикусила язык, падая на четвереньки.

Инстинкт подсказал ей, что нужно вскинуть щит. Булава опустилась на то место, где должна была быть ее голова. Одри перекатилась, уходя с траектории, и снова поднялась в за­щитную стойку.

— Ты ублюдок! Ты что, пытаешься убить меня?

— Я ищу пределы твоей выносливости, — сказал он с усмеш­кой. — По-видимому, это еще не предел.

Она попыталась отдышаться. Рукоять кинжала сидела в ладони так, словно ее сделали по мерке самой Одри. Щит был идеально сбалансирован. Как такое возможно? Она

С детства тренировалась, чтобы защитить себя, а в худшем Случае защищать и Малнефоли. Но никогда с таким оружи­ем. У нее не должно быть ни малейших идей о том, как ими пользоваться.

Однако она умела. И оружие в руках придавало ощущение дома, которого у нее никогда не было.

Подмышки взмокли от пота.

— Для чего этот шелк? Под доспехом?

— Клан Гарнис много лет назад научил самураев им поль­зоваться. Шелк не дает стреле впиться в тело. Ткань пружи­нит. Они выпадают.

— Жарко, как в аду.

— Я не буду запрещать тебе пить.

— Спасибо за малые радости.

Он ударил ногой, подбив край ее щита. Рука Одри взлете­ла вверх. На долю секунды она осталась без защиты. Но дей­ствовать начала лишь когда булава снова устремилась к ней. Быстрый перекат. Удар кинжалом. Она промахнулась, но и Лето в нее не попал. Круглое оголовье с шипами ударило вскользь по наплечнику. Порыв воздуха взъерошил ее корот­кие волосы. Лето использовал инерцию, чтобы одним легким перехватом выбрать слабину цепи.

— Почти.

— Почти, — согласился он.

— А доспех только на одном плече. Почему?

— Ты всегда так много болтаешь в бою?

— Я учусь, ты помнишь? — Они дышали в такт. Одри об­лизнула губы. — Мой инструктор по ближнему бою никогда не позволял студентам говорить что-то кроме «да» или «нет». С тобой, похоже, я выйду на новый уровень.

На его скулах заходили желваки. Она видела, как бьется пульс на его виске, там, где короткие волосы открывали его змеиную татуировку. От пульсации крови чернила казались живыми.

— Стой неподвижно, и я отвечу на твой вопрос о доспехе. — Он отбросил булаву и щит. — Я предельно серьезен. Сохраняй полную неподвижность, иначе этот урок станет очень грязным.

Сила его голоса завораживала — он сам по себе был ору­жием — и Одри могла только кивнуть.

Быстрее, чем она могла бы себе представить, он выхватил у нее кинжал. Одним ударом перерубил кожаный ремень ее щита. Щит, уже бесполезный, упал на пол. В мгновение ока она оказалась без защиты. Каждая клеточка ее тела хотела отреагировать. Убежать. Завопить.

Она стояла неподвижно.

Лето ударил кинжалом по острой дуге, лезвие рванулось к ее закрытому доспехом плечу. Его правая рука. Ее правое плечо. Кинжал соскользнул по металлу и коже, как санки с обледеневшей горки. Он перебросил кинжал в левую руку и снова ударил, снизу вверх. И вновь никакого эффекта. Лез­вие застряло в слоях доспеха.

— Уворачивайся!

Она среагировала мгновенно, развернувшись в нырке. Кинжал остался торчать в коже доспеха, вырвавшись из хватки ее противника.

Лето запыхался гораздо меньше ее, но все равно его дыха­ние отдавалось эхом от темных углов комнаты.

Лето коротко кивнул.

— Доспех защищает руку, которой ты держишь оружие. Открытую руку. Атака должна быть невероятно сильной, чтобы пробить все слои.

Одри взглянула на свое голое левое плечо.

— А это для свободы маневра со щитом. Похоже, тема урока была «Не потеряй свой проклятый щит».

На его лице промелькнуло восхищение. Реакция Одри на бой мгновенно раскрыла ему ее истинные цели. Она не хоте­ла его превзойти.

Она лишь хотела его одобрения.

Но какого черта это вдруг стало важно? Ей нужно лишь, Чтобы этот высокомерный грубиян учил ее.

— Но ты, — продолжила она, — ты одинаково владеешь обеими руками.

— Развитие моего дара — моих рефлексов — помогло мне. Теперь мои мышцы реагируют раньше меня самого.

— Воин Клетки полагается на мышцы, а не на ум? Стоило догадаться.

— Не слишком умно дразнить человека, который срезал твой щит.

Она схватилась за рукоятку кинжала. Вытащила его из ко­жаных складок. Перехватила удобнее правой рукой.

— Я не беззащитна.

Он зашагал к ней. Одри уставилась на движения его бедер, на движение скульптурных мышц. От взгляда на его тело в ней просыпалось древнее знание, дрожь бежала до кончи­ков пальцев. Его черты были идеально симметричны, за ис­ключением изогнувшейся брови, выдавшей куда больше, чем он осознавал. Прямой нос. Удивительно большие глаза в об­рамлении густых ресниц, таких же темных, как его волосы. Определить его возраст не удавалось. Лишь пара морщин портила его гладкую, идеально смуглую кожу.

И его рот. Нижнюю губу так и подмывало назвать пухлой. Верхняя была рассечена старым серебристым шрамом. Един­ственным намеком на несовершенство красоты его лица, ко­торая буквально зачаровывала.

Ее сознание рванулось внутрь, глубже страха и жажды ме­сти. В животе зарождалась дрожь. Но признание в том, что он ее возбуждает, казалось предательством — памяти Кале­ба и борьбы за выживание ни в чем не повинного Джека.

И все же он был воплощением сексуальности, дикарской, первобытной. Оружие, доспехи и сила. Несравненные боевые навыки. Он обладал уверенностью, которой Нинн едва ли могла когда-либо достичь. И вместо желания избавить его от этой уверенности она хотела оказаться ближе, утонуть в ней, узнать, как выглядит мир с такой непоколебимой точки зрения.

Она уже не могла вспомнить, как ощущается эта уверен­ность.

Он скрестил руки. Базовая стойка. Утверждение себя в ми­ре, метка его территории, готовность к атаке — все сразу. В нем бурлила едва сдерживаемая сила. Темные глаза мерца­ли. Свет ламп окутывал его яркой бронзой, подчеркивая те­нями черты лица и выдающийся рельеф мускулов.

— Не стоит мнить о себе слишком много, Нинн. Это все­го лишь тренировка. Первые часы твоего обучения. Признай, что должна, и я позволю тебе один пищевой паек.

Глубоко вдохнув, она опустила глаза. Понимая, что подчи­няется. Но это не имело значения. Ей нужно было поесть. Что бы ей не потребовалось признать, предложение того сто­ило. Силы на следующий раунд. Возможно, в конце концов он и сможет ее сломать, не физически. Дорога от гордости до покорности внезапно стала короче.

И снова ей захотелось обладать такой же уверенностью.

Однажды. Скоро.

— Признать что, сэр?

— Встань. Подними голову.

Она подчинилась. Руки и ноги, которые должны были ослабеть от усилий, восстановились — в рекордно короткий срок. Но ощущение того, что она находится не в своем теле, сбивало с толку. Дракон подери, как ей хотелось вспомнить, что же тогда произошло в Клетке.

Лето вырвал кинжал из ее руки и бросил его за спину. Ме­талл заскрежетал по бетону. Он схватил ее за запястья. Кан­далы и наручники не шли ни в какое сравнение с его неверо­ятной хваткой. Он мог бы оторвать ей кисти. Дрожь Одри, наверное, передалась и ему, потому что губы Лето приоткры­лись. Это было нечто новое.