— Но, — прибавила черепаха, — когда ты схватишь когтями мясо, ты уронишь его в черепаху. Как ты этого не понимаешь!

— Я ровно ничего не понимаю, — ответил пятнистый ягуар, — кроме того, я у вас не спрашивал совета. Я только хотел знать, кто из вас еж и кто черепаха?

— Этому я учить тебя не стану, — сказал колючка. — Но если желаешь, выцарапай меня из моих щитов.

— Ага, — сказал пятнистый ягуар, — теперь мне понятно; ты — черепаха. А ты думала, я этого не пойму? Ну-ка!..

Пятнистый ягуар быстро протянул свою мягкую лапу, как раз в ту минуту, когда колючка свернулся в колючий шар. И конечно, иглы жестоко искололи лапу ягуара. Хуже того, пятнистый зверь катил колючку все дальше и дальше по лесу и наконец закатил ежика в такие темные кусты, где никак не мог найти его. Опечаленный ягуар взял в рот свою исколотую лапу, и уколы на ней заболели сильнее прежнего. Он сказал:

— Теперь я понимаю; это была совсем не черепаха. Ну, — тут он почесал голову здоровой лапой, — как узнать, что другой зверек — черепаха?

— Да, я черепаха, — проговорила тихоня. — Твоя матушка сказала совершенную правду. Она велела тебе выцарапать меня из-под моих щитов. Начинай же!

— А минуту тому назад ты говорила совсем другое, — сказал пятнистый ягуар, высасывая из своей мясистой лапы засевшие в ней иголочки ежа. — Ты говорила, что мать учила меня чему-то другому.

— Хорошо, предположим, ты сказал, что я сказала, будто она сказала что-то совсем другое, но какая же в этом разница? Ведь если она сказала то, что ты сказал, будто она сказала, выходит совершенно, что как будто я сказала то же самое, что она сказала. С другой стороны, если тебе кажется, будто она велела тебе развернуть меня ударом когтей, а не кинуть в реку вместе с моими щитами, я в этом случае не виновата. Ну, разве я виновата?

— Да ведь ты же хотела, чтобы я выцарапал тебя из твоих щитов? — заметил пятнистый, точно раскрашенный, ягуар.

— Подумай-ка хорошенько и ты поймешь, что я не говорила ничего подобного. Я сказала, что твоя мать советовала тебе выцарапать меня когтями из моего панциря, — сказала тихоня.

— А что тогда будет? — спросил ее ягуар и осторожно понюхал воздух.

— Не знаю; ведь меня до сих пор еще никогда не выцарапывали из-под моей покрышки; но, по правде скажу тебе вот что, если тебе хочется видеть, как я плаваю, брось меня в воду.

— Я не верю тебе, — ответил пятнистый ягуар. — Вы оба говорили вздор, перепутали все, чему учила меня моя мама, и я совсем сбился с толку и, кажется, не знаю, стою ли я на голове или на моем раскрашенном хвосте. Вот теперь ты говоришь мне слова, которые я могу понять, но это не помогает, а только еще больше прежнего смущает меня. Я отлично помню, что моя мать учила одного из вас бросить в воду; ну, раз тебе, по-видимому, так хочется очутиться в реке, мне кажется, в глубине души ты не желаешь, чтобы я тебя бросил в волны. Итак, прыгай в воду Амазонки, да скорее.

— Предупреждаю, твоя мамочка не останется этим довольна. Смотри же, скажи ей, что я тебя предупреждала, — проговорила тихоня.

— Если ты скажешь еще слово о том, что говорила моя мать… — ответил ягуар, но не успел договорить, потому что тихоня спокойно нырнула в Амазонку, долго плыла под водой и вылезла на берег в том самом месте, где ее ждал колючка.

— Мы едва не погибли, — сказал ежик. — Откровенно говоря, мне не нравится этот пятнистый ягуар. Что ты ему сказала о себе?

— Я честно сказала ему, что я черепаха; но он не поверил, заставил меня броситься в воду, чтобы увидеть, кто я такая. Я оказалась черепахой, а он удивился. Теперь он побежал к своей мамаше рассказывать о случившемся. Слышишь его голос?

Рев ягуара звучал среди деревьев и кустов на берегу реки Амазонки; наконец пришла ягуариха-мать.

— Ах, сынок, сынок, — сказала она и несколько раз грациозно махнула своим хвостом. — Я вижу, что ты сделал что-то, чего тебе не следовало делать. Признавайся.

— Я постарался выцарапать лапой зверька, который сказал, что он желает быть выцарапанным из своей скорлупы, и теперь в моей мясистой лапе занозы, — пожаловался пятнистый ягуар.

— Ах, сынок, сынок, — повторила ягуариха и много раз грациозно помахала хвостом, — раз ты занозил свою лапу иглами, я вижу, что с тобой был еж. Вот его-то и следовало бросить в воду.

— Я кинул в реку другого зверька; он назвался черепахой; я ему не поверил, но это действительно была черепаха; она нырнула в Амазонку и не выплывает. Мне же нечего есть, и я думаю, не лучше ли нам переселиться на новую квартиру? Звери на берегу Амазонки слишком умны и хитры для меня, бедного.

— Сынок, сынок, — сказала ягуариха и еще несколько раз помахала своим хвостом. — Слушай меня и хорошенько запомни мои слова. Еж сворачивается клубком и его иглы торчат во все стороны. Вот как легко узнать ежа.

— Мне совсем не нравится эта пожилая дама, — сказал ежик-колючка, сидевший в тени большого листа. — Что еще знает она?

— Черепаха не может сворачиваться клубком, — продолжала ягуариха, по-прежнему шевеля хвостом. — Она только прячет лапки и голову под свой панцирь. Черепаху легко узнать.

— Эта старая дама мне совсем-совсем не нравится, — сказала тихоня. — Даже пятнистый ягуар не забудет таких наставлений. Как жаль, колючка, что ты не умеешь плавать.

— Пожалуйста, помолчи, — сказал ежик. — Лучше подумай, как было бы хорошо, если бы ты могла сворачиваться в шар. Ну, заварилась каша! Ты лучше послушай, что говорит ягуар.

А пятнистый ягуар сидел на берегу бурной Амазонки, высасывая из своей мясистой лапы иглы ежика, и повторял:

— Не может сворачиваться клубком, но плавает — это тихоня-черепаха; сворачивается клубком, но не плавает — колючка-еж.

— Этого он ни за что не забудет, — сказал колючий ежик. — Поддерживай меня под подбородок, тихоня; я попробую научиться плавать. Уменье плавать может оказаться полезным.

— Превосходно, — сказала тихоня и, пока колючка барахтался в воде Амазонки, поддерживала его, чтобы он не утонул.

— Ты скоро научишься плавать, — сказала черепаха. — Теперь, если ты немножко распустишь шнурки, которыми стянут мой верхний щит, я посмотрю, не удастся ли мне свернуться в шар. Это может оказаться полезным.

— Очень хорошо.

Ежик раздвинул спинные пластины панциря черепахи, и, после многих и долгих стараний, тихоне действительно удалось согнуться.

— Превосходно, — сказал колючка, — но на твоем месте я отдохнул бы немного. А то, смотри, твоя мордочка совсем почернела от натуги. Пожалуйста, отведи меня в воду, и я попробую плавать боком. Ведь ты говорила, что это так легко.

И колючка снова стал учиться плавать; тихоня держалась рядом с ним.

— Отлично, — сказала черепаха. — Еще поучишься и будешь плавать, как кит. Теперь, пожалуйста, распусти мой корсетик еще больше, и я попробую наклониться вперед. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

— Прелестно, — сказал ежик, сбрасывая с себя капли воды. — Право, я принял бы тебя за зверька нашей породы. Ты, кажется, велела распустить твой корсет на две шнуровки? Пожалуйста, побольше выразительности в движениях и не ворчи так громко, не то пятнистый ягуар услышит. Когда ты кончишь упражнения, я попробую нырять. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

И колючка-ежик нырнул; тихоня-черепаха нырнула рядом с ним.

— Отлично, — сказала тихоня. — Научись только задерживать дыхание, и тогда строй себе дом на дне бурной Амазонки. Теперь я попробую закладывать задние лапки себе за уши. По твоим словам, это такое приятное положение. Вот удивится-то пятнистый ягуар!

— Великолепно, — похвалил черепашку колючка, — но твои спинные чешуйки немного расходятся, теперь они все приподнялись и не лежат одна рядом с другой.

— Ничего, это от упражнений, — сказала тихоня. — Я заметила, что теперь, когда ты сворачиваешься, твои иглы торчат пучками и ты больше походишь на ананас, чем на шелуху каштана.

— Да? — спросил колючка. — Они слиплись, потому что я долго пробыл в воде. Вот удивится-то пятнистый ягуар!