Порешив так, они пригласили к себе царя и устроили великолепный пир. Царь вместе со своими министрами обрадовался и сказал своей супруге: «Значит, это враки, что у тебя нет родственников!» Беседуя об этом, царь после пира вместе со своими приближенными вернулся во дворец. Царица же не была в состоянии расстаться со своими родителями и провела у родителей еще сутки. Побеседовав весело с ними, она уснула на прекрасной шелковой постели.

На следующий день, когда она проснулась рано поутру, то оказалось, что лежит она на твердой подушке и на тонкой подстилке. «Что же это такое?» — подумала она и осмотрелась. И оказалось, что подушкой ей служит плоский камень, а подстилкой — твердая земля. Их прежний дом лежит в развалинах и тут же белеют кости ее родителей, давно уже умерших. Увидела она все это, и напали на нее скорбь и тоска. «Пойду-ка я теперь в храм бодисатвы!» — подумала она с грустью. Но и храм бодисатвы оказался разрушенным, развалилась и сама статуя Хоншим-бодисатвы. Тогда молодая женщина подумала: «Увы! Все, что было — только мираж, навеянный Хоншим-бодисатвой. Зато теперь царь с приближенными радуются».

После этого царица вернулась во дворец. При ее приближении министры, и чиновники, и простой народ — подданные, все вышли к ней навстречу и с большим почетом ввели ее во дворец.

«Да, она была очень счастлива!» — воскликнул тут царевич Амугуланг-Едлегчи. «Несчастный царевич произнес слово! Теперь я не останусь здесь!» — воскликнул Волшебный мертвец, вырвался и исчез.

Царь Кюкен-Седкильтю

Опять отправился царевич Амугуланг-Едлегчи, взвалил себе на плечи Волшебного мертвеца и пошел с ним обратно. Тогда Волшебный мертвец стал рассказывать следующую сказку:

В давние времена был один дворец, который назывался Алтан-харши («Золотой дворец»), был он окружен цветами и виноградниками, сандаловыми деревьями и разными фруктовыми деревьями. Во дворце том жил царь, которого звали Кюкен-Седкильтю («С детской мыслью»). Среди подданных этого царя был известен один человек, по имени Геген-Ухату («Обладающий светлым умом»). Однажды царь сказал этому человеку: «Если ты действительно обладаешь светлым умом, укради нефрит, в котором заключена моя жизнь! Если ты сможешь украсть, я тебя награжу; если же ты не сможешь, я отниму у тебя твое жилье и выколю тебе глаза!» Когда тот человек стал докладывать царю о невозможности исполнить его приказание, царь не согласился и подтвердил свой приказ. Тогда Геген-Ухату был принужден дать клятву, что попытается украсть заветную драгоценность царя ночью пятнадцатого числа[20].

В полночь пятнадцатого числа Геген-Ухату, захватив с собой очень крепкого рисового вина, пошел и напоил им царских конюхов. Затем он взял сухую требушину, соломенные шляпы и три круглых камня и подошел к царскому дворцу. Там он увидел, что верховые конюхи, бывшие на страже, все спят. «А, их можно связать!» — подумал Геген-Ухату, потихоньку снял одного за другим всех их с коней и посадил верхом на стену.

Пройдя далее, он попал на кухню, где увидел четырех поваров, которые разводили огонь, да так подле него и уснули. Геген-Ухату надел тогда одному из них на голову соломенную шляпу, а другим трем засунул в рукава круглые каменья. Прокравшись затем внутрь дворца, он заметил, что царь почивает и приближенные тоже все спят. Тогда Геген-Ухату надел на голову царя сухую требушину, а приближенных всех сковал попарно цепями. После этого он заметил, что заветный нефрит находится на верху одной колонны. Он достал его оттуда и бросился бежать. Тогда все закричали: «Вор пришел!» Тут скованные попарно стали возиться, крича: «Не тащи меня! Не тащи меня!». Царь заорал: «Слуги, скорее сюда бегите! Тут не до камня! Моя голова высохла!» Повара, пробудившись, принялись было раздувать огонь, тогда у одного из них загорелась соломенная шляпа, и ему опалило голову; другие стали было тушить огонь, замахали руками и нанесли друг другу раны камнями. Вора поэтому никто не был в состоянии преследовать. Геген-Ухату тем временем подбежал к конюхам; те, проснувшись, закричали: «Гони скорее!» — и остались на стене, продолжая ее пришпоривать. Геген-Ухату же вместе с царским нефритом вернулся к себе домой.

На следующий день, когда он пришел, захватив с собой нефрит, к царю, царь разгневался на него. Геген-Ухату сказал: «Не гневайся царь! Я возвращаю тебе твой заветный нефрит». — «Все, что ты делал, — заявил ему царь, — правильно! Вот только ты надел на меня сухую требушину, и я испугался, подумав, что моя голова высохла. Это твоя вина! В наказание за это тебе отрубят голову!» Геген-Ухату тогда подумал: «Что бы я ни сделал, царь не будет ко мне хорошо относиться! Как быть?» Размышляя так, он в сильной досаде бросил нефрит о камень. У царя тотчас пошла горлом кровь, и он умер.

«Вот ведь был безобразный царь!» — воскликнул тут царевич Амугуланг-Едлегчи. «Несчастный царевич произнес слово! Теперь не останусь здесь!» — воскликнул Волшебный мертвец и улетел.

Сын брахмана, ставший царем

Опять пошел назад царевич Амугуланг-Едлегчи, взвалил себе на плечи Волшебного мертвеца и двинулся в обратный путь. Тогда Волшебный мертвец заговорил: «День долог, а путь наш далек. Ты и я должны соскучиться. Или ты рассказывай сказку, или я буду рассказывать!» Царевич в ответ не проронил ни слова. Тогда Волшебный мертвец сказал: «Если ты хочешь рассказывать, то наклони голову; если хочешь, чтобы я стал рассказывать, то приподними голову!» Царевич приподнял голову, и Волшебный мертвец начал рассказывать сказку:

В давние времена в пограничной, окраинной стране, жил сын брахмана. Раз он обменял бывшее у него поле на три сажени сукна, навьючил сукно на осла и отправился с ним в другую страну. На пути увидел он толпу детей, которые, поймав мышь, надели ей на шею веревочку и заставляли ее бегать туда и сюда, и почувствовал нестерпимую жалость. «Пустите ее!» — сказал он детям с гневом. — «Мы ее поймали, потому что она нам нужна, — отвечали дети, — мы ее не отпустим!» — «В таком случае я вам заплачу», — сказал брахман, дал им сажень сукна и отпустил мышь на свободу.

Продолжая свой путь, брахман на перекрестке дорог увидел еще толпу детей, которые, поймав детеныша обезьяны, забавлялись им. Опять он почувствовал нестерпимую жалость и попросил детей отпустить обезьяну, но те не согласились. Тогда он им дал тоже одну сажень сукна, выкупил обезьяну и отпустил на свободу.

Затем на улице одного селения увидел он детей, которые играли с медвежонком. Брахман опять почувствовал нестерпимую жалость, отдал детям последнюю сажень сукна, выкупил медвежонка и отпустил его на свободу.

Израсходовав таким образом свое сукно, он сел верхом на осла, поехал дальше и подумал: «Теперь, хотя бы я и попал на рынок, торговать мне нечем». С этими мыслями он пробрался в царскую сокровищницу и взял там охапку шелка. Когда он выходил, то в дверях повстречался с супругой царя. Царица, увидев его, закричала: «Эй, этот человек украл что-то из дворца!» На ее крик собрался народ, который и схватил брахмана.

После этого царь дал такой приказ: «Это беззаконный поступок! Посадите этого брахмана в деревянный ящик, забейте гвоздями и бросьте в воду!» С брахманом поступили согласно царскому приказу и бросили его в воду.

Уносимый течением ящик был выброшен на остров, брахман же, задыхаясь, едва не лишился жизни. В это время кто-то подошел к ящику и стал грызть его угол, так что образовалась щелочка. Когда брахман посмотрел в щелку, то оказалось, что это была та самая мышь, которую он выменял на сукно и отпустил на волю. Мышь та сказала брахману: «Ты посиди немного, а я пойду поищу двух моих товарищей».