Порой бывает очень непросто понять, почему то или иное, иногда очень незначительное событие, может оказаться толчком к полной перестройке мышления.
Как-то в одном из клязминских пансионатов собралось довольно узкое совещание. Если мне память не изменяет, то оно имело место году в 67-ом или 68-ом. Был на нём организатор совещания В.М.Глушков, был Г.С.Поспелов, были люди из ВПК – человек 15-20, не больше. Мы хотели выработать общие принципы внедрения современных методов обработки информации в управление народным хозяйством, в политику, в военные дела. К сожалению из этого совещания ничего не получилось – более того мы все перессорились. И различие состояло даже не только в понимании смысла самого понятия «народохозяйственное управление». Так, например, я придерживался довольно крайней точки зрения, считая, что при любом уровне централизации, при любом уровне совершенства вычислительных машин, управление не может быть жёстким. Более того, жёсткое управление смертельно опасно для станы и его народного хозяйства! Глушков придерживался иной позиции.
Для меня такое утверждение было более чем тривиальным. Занимаясь численными методами отыскания оптимальных решений, я хорошо знал сколь они неустойчивы. Небольшая неточность в исходных данных, помеха в реализации такого решения и мы получаем результат, который может быть куда хуже неоптимального. Более того, принятого даже случайно! Расчёт оптимума нужен не для практической реализации «оптимального решения», и тем более не для директивного его утверждения, а для того, чтобы видеть пределы возможного, чтобы не впадать в утопии. По существу, именно с этого момента, с этого обсуждения, на которое меня пригласил Виктор Михаилович Глушков, у меня началось формирования того миропонимания, которое я впоследствии назвал унивесальным эволюционизмом, миропонимания, которое мне позволяло не только делать те или иные философские заключения, но и выводы чисто практического характера.
Но тогда, на памятном совещании в клязминском пансионате, этот, казалось бы, чисто научный спор перешел в ссору. Позднее я понял её истинную подоплеку. Глушков хотел организовать «шайку», как он говорил – «в нынешнее время люди живут шайками!» Т.е. группу единомышленников, способных энергично на разных горизонтах реализовать волю атамана. В качестве атамана он, разумеется, видел только себя. Я тоже видел необходимость объединения, но не в шайку, а в команду, где капитан команды работает «на команду». Я тоже видел в качестве капитана такой компьютерной команды Виктора Михаиловича – он был и моложе и энергичнее, вхож в самые высокие инстанции, да и ума у него – целая палата. И, самое главное – он хотел быть во глае такой группы единомышленников. Но между командой и шайкой – столь велика разница, что найти взимопонимание, даже при единстве теоретических возрений, было бы невозможно! А их то, как раз и не было.
Я это понял много позднее, понял я и то, что своими теоретическими рассуждениями я ему помешал тогда во многом. Мы расстались очень холодно и целый год при встречах только кивали друг другу. Потом отношения нормализовались, но ни прогулок по Голосиевскому лесу, ни совместных поездок за границу, а тем более долгих, содержательных разговоров уже, увы, никогда больше не было. Но, логика жизни именно такова – пересекающихся путей много, а совпадающих, практически нет! Может в этом и состоит прелесть жизни и перспектива развития сообщества тех существ, которые стали осознавать себя людьми!
Вот эта дискуссия стала точком к изменению всего моего образа мыслей. Понемногу я отошел от чисто информационных и математических проблем. Человечество – часть Природы. Оно возникло в результате сложнейших процессов её развития как единого целого. Этот факт должен носить совершенно фундаментальный характер и не может не определять особенности процесса общественной эволюции. Марксизм всё время подчеркивает особенности общественных процессов. Их определенное противопоставление «естественному» ходу вещей. Но, может быть надо идти с другого конца: понять что общего у процессов общественной природы и самой Природы, учится у нее. Вдумываться почему всё происходит так, а не иначе. Надо постараться не выделять Разум и его носителя Человека из Природы, а научиться видеть их в контексте развития Природы, как явление самой Природы.
И тогда мы поймем почему в Природе нет оптимальных решений. Или, может быть ещё более точно – почему течение любого природного процесса ма можем рассматривать как некую экстремаль, для которой всегда есть свой функционал, который она минимизирует. Это факт чисто математической природы неожиданно приобрёл для меня, глубокое соджержательное значение. Бесконечное множество целей, а не просто случайный хаос.
Вступив на дорогу подобных размышлений, я оказался неожиданно в глубокой изоляции. Моё окружение – мои ученики и коллеги были «натасканы» на совершенно конкретную, технически и математически ориентированную тематику. Они просто не воспринимали моих мудрстваний. Не понял меня и милейший Алексей Андреевич Ляпунов, с которым меня связывали дружеские отношения ещё с довоенных времен. Ю.М.Свирежев, который ушёл в биологию, также отнёсся к мои разговорам более чем без внимания, хотя они и начали составлять основное содержание моей научной жизни. Но он меня свёл с Тимофеевым-Ресовским, который, в отдичие от других, отнёсся к моим разглагольствованием вполне серьёзно, без иронии и с полным сочувствием.
К сожалению мои контакты с Николаем Владимировичем были очень непродолжительными и случайными. Но я сделал из них два важных для себя вывода. Во-первых, вопросы, меня волнующие – вовсе не плод дилетанских размышлений. Они достаточно серьёзны и обоснованны, чтобы их не отбрасывать, а заняться ими, приобретя определенный профессионализм. А во-вторых, для того, чтобы превратиться в целостную конструкцию, они должны преломиться сквозь призму какой-нибудь конкретной работы, связанной с моими профессиональными навыками. Тогда они приобреут и ту основу, которая позволит говорить о некоторой научной программе.
Вот так я начал заниматься изучением биосферы, как целостной системы. Проблемы математического моделирования, которые на первом этапе составляли основное содержание этой работы, постепенно уступали свой приоритет вопросам методологическим. Я снова вернулся к размышлению над вопросами, которые были подняты в дискуссиях с Глушковым, но уже на совершенно ином уровне. Теперь отправной точкой был для меня тот факт, что в Природе все процессы идут под воздействием стохастических факторов и с огромным уровнем неопределенности. В обществе по иному тоже быть не может!
Так постепенно начала формироваться та система взглядов, которую я позднее назвал универсальным эволюционизмом. По существу, это оказался просто по другому трактуемый принцип самоорганизации или синергетики, которой стали заниматься во всем мире. Но в целом это оказался вовсе не пересказ, а достаточно оригинальная и самостоятельная конструкция, самостоятельный ракурс рассмотрения проблем самоорганизации. Она не только допускала развитие и разнообразные математические интерпретации, но что ещё важнее и многочисленные приложения.
Но изложение всей этой системы взглядов – уже далеко выходит за рамки этого сочинения. Я это уже сделал в форме лекций, который прочитал в Московском Университете и Русско-Американском Университете. Они записаны на твердом диске моего компьютера и если однажды найдутся средства для их публикации, то они смогут составить целую большую книгу.
Итак, работы по компьютерному представлению биосферных процессов глобального масштаба и проблемам оценки последствий крупномасштабной ядерной войны, завершились однажды моей отставкой. Но я перенёс её довольно спокойно, поскольку у меня оказался поготовленным широкий фронт работ, носящих методический и методологический характер.
Всё к лучшему, что происходит в этом лучшем из миров. Оказавшись на едине с компьютером, я получил ту свободу для размышлений, которой у меня раньше никогда не было. И я ей воспользовался. Но это уже другая тема.