Изменить стиль страницы

Повторяю и подчеркиваю, все преобразования высших органов власти, происходившие по инициативе Горбачева, вели в одном направлении — в направлении создания аппарата сверхвласти, находящегося вне партийного аппарата и подчиняющего его себе. Самыми значительными шагами в этом направлений были, во-первых, создание президентской системы правления и, во-вторых, исключение из конституции пункта о руководящей роли КПСС, низведение КПСС до статуса просто партии, допущение других политических партий (многопартийности) и лишение КПСС монополии на власть. Это произошло на чрезвычайном съезде народных депутатов в марте 1990 года.

В июле 1990 года состоялся 28 съезд КПСС. На нем консерваторам во главе с Лигачевым было нанесено окончательное поражение, они были выброшены из руководства партией. Путь к реализации амбиций Горбачева, казалось, был расчищен. Но новая организация органов власти, удовлетворив амбиции Горбачева в отношении его личного положения в них, оказалась непригодной для задуманных преобразований и вообще для управления страной нормальным образом. Получилась аморфная структура власти, заполненная к тому же дилетантами. Дабы компенсировать слабость новой власти, начались бесконечные горбачевские требования чрезвычайных полномочий. И он их получал.

Став Генеральным секретарем ЦК КПСС, Председателем Президиума Верховного Совета СССР и главой вооруженных сил, Горбачев тем самым с самого начала своего правления получил в свои руки всю полноту власти. Казалось, что еще нужно? А между тем вся история его правления состояла в том, что он просил и требовал предоставить ему ту самую полноту власти, которую он, казалось, имел изначально. В чем тут дело? Дело в том, что власть Горбачева в любом ее обличии была властью кризисной. Он, как и вслед за ним Ельцин, впал в иллюзию, будто все проблемы страны можно было решить путем махинаций с системой власти. Полнота власти тут приобреталась формально, а не практически. Она была достаточно сильна, чтобы производить разрушительные действия, но слишком слаба, чтобы делать что-то позитивное, созидательное. Она все время казалась недостаточной, поскольку ее нельзя было употребить в дело должным образом, поскольку сам факт предоставления полномочий не делал подвластных покорными без применения орудий реальной власти, которая разрушалась. Если бы Горбачев был наделен полномочиями императора или даже фараона суть дела от этого не изменилась бы.

Таким образом, надо различать диктатуру фактическую, какой была диктатура Сталина, и диктатуру формальную, образцом которой может теперь служить диктатура Горбачева. Формально Горбачев располагал властью неизмеримо большей, чем Сталин. Он стал Президентом, избранным прямо съездом народных депутатов, т.е. независимо от Верховного Совета. Он стал Генеральным секретарем КПСС независимо от ЦК КПСС, от Политбюро и Секретариата ЦК, будучи избран прямо Съездом КПСС. Он получил полномочия, какие не снились никакому диктатору. Но он был полнейшим ничтожеством в качестве реального властителя сравнительно со Сталиным.

Уже в горбачевские годы внешние факторы стали играть доминирующую роль в деятельности власти Советского Союза. Горбачев перешел грань, отделявшую деятельность в рамках советской государственности от деятельности по ее разрушению вообще. Вместо сталинистского типа коммунистической власти стал получаться политический урод, сочетавший в себе элементы, имитирующие западную демократию, и обломки разрушаемой коммунистической системы.

В республиках бывшего Советского Союза, включая Россию в первую очередь, сложились так называемые президентские системы власти, ничего общего не имеющие с президентской системой США или Франции, а именно — диктаторские режимы, по сравнению с которыми брежневский режим выглядит как вершина либерализма. Рухнули прежние структуры профессиональной системы управления. На их месте возникли дилетантские структуры, не имеющие достоинств прежних, но зато усилившие их недостатки. Новые правители с удесятеренной силой сравнительно с предшественниками ринулись удовлетворять свои хищнические аппетиты. К ним присоединилось огромное число (если не большинство) прежних чиновников партийного и государственного аппарата, молниеносно изменивших свою политическую ориентацию. Гигантский хамелеон советской власти лишь изменил свою окраску применительно к новым условиям. Под другими названиями и в ухудшенном виде в республиках возродились тоталитарные режимы, обрядившиеся в оболочку антикоммунизма и национализма и утратившие черты прежней законности.

Вместо обещанного сокращения и удешевления аппарата власти произошло противоположное — он стал неумолимо разрастаться, а расходы на него увеличились за несколько месяцев в несколько раз сравнительно с прежними. Новые властители первым делом увеличили себе зарплату и прибрали к рукам все привилегии прежних работников власти. Они стали пользоваться внеочередностью везде и во всем, летали бесплатно на самолетах. В их распоряжении оказались лучшие гостиницы и санатории, бесплатные автомашины, заграничные паспорта, специальные больницы и т.п. Трудно назвать депутата-демократа, который не побывал бы несколько раз на Западе и не привез бы оттуда дефицитные в Советском Союзе вещи, которые продавались затем там за огромные деньги. Даже западные газеты с удивлением писали о том, что новые советские правители в огромном числе открыли себе счета в западных банках. Демократы завладели закрытыми распределителями продуктов, им доставалась львиная доля строившихся квартир.

Демократы устроили злобную травлю бывших работников партийного аппарата КПСС, заполнив этим все средства массовой информации, включая органы самой КПСС. Одним словом, получилась не демократия западного образца, лишь ее имитация в советском духе, лишь вывернутая наизнанку прежняя система, работало лишь то, что как-то осталось от прошлого, только много хуже, чем раньше.

Было бы удивительно, если бы в таких условиях не стали появляться шарлатанские и шизофренические планы преобразования. И они стали появляться, причем — один глупее другого. Все рекорды на этот счет побил план «500 дней», авторство которого приписывают Г. Явлинскому, С. Шаталину и Н. Примакову. Согласно этому плану, Советский Союз в течение пятисот дней должен был превратиться из коммунистической страны в страну капиталистическую, причем на уровне передовых западных стран. На Западе этот план хвалили, ибо понимали, что претворение его в жизнь привело бы к молниеносному краху советского общества. Горбачевцы от этого плана отказались, поскольку абсурдность его была очевидна даже им. Но они не отказались от идеи введения «рыночной экономики» и приватизации, которая стала витать в их сознании как панацея от всех бед. В результате в стране стала стремительно деградировать старая экономическая система, уступая место экономике криминальной.

Вместо разрушенной коммунистической (плановой и командной) экономики возникла не рыночная экономика, к какой призывали новые лидеры и хозяева страны, не имевшие ни малейшего понятия о механизме реальной рыночной экономики западных стран, а лишь ее карикатурная имитация. По существу же эта экономика явилась лишь легализацией преступной («теневой») экономики брежневских лет, а также расцветом мафиозной экономики, грабящей страну совместно с представителями экономической интервенции со стороны Запада. Началось разбазаривание всего ценного, что было создано трудом, умом и талантом народа за годы советской истории. Жизненный уровень масс населения стремительно снизился сравнительно с брежневскими годами, которые теперь стали воспоминаться как «Золотой век» русской истории. От всего этого выгадало ничтожное меньшинство населения — преступники, нажившие в считанные дни баснословные богатства. Но возникли эти богатства не за счет подъема экономики и роста производства, а за счет ее упадка и краха производства, т.е. путем ограбления масс рядовых граждан и накопленных ранее ресурсов страны.

Результатом политики горбачевских реформ явилось не новое устойчивое состояние общества, а его дальнейшая дестабилизация, превысившая всякие допустимые границы. Плохо ли — хорошо ли, но общественный механизм до этого как-то работал. Его детали были как-то скоординированы. Реформаторская же суета разрегулировала его окончательно. Горбачевцы вели себя подобно некомпетентным в технике авантюристам, которые хаотически заменяют устаревшие детали в устаревшей машине новыми деталями, игнорируя принципы работа машины как целого.