К нему-то и обратилась Фаншетта на утро третьего дня, после такой утомительной ночи, что она готова была спать где угодно — на полу, в коридоре или на улице, — только бы не слышать отвратительного храпа тетки… Да, но ведь у нее был Бишу!
И вот ради Бишу Фаншетта занялась исследованием развалин, начав с уединенных флигелей, расположенных, к восхищению девочки, среди густого кустарника. Первый и третий из них оказались безнадежно разрушенными. Зато девочка очень обрадовалась, обнаружив штаб-квартиру марсиан. Эту комнату можно было даже назвать красивой, и в нее оказалось относительно легко проникнуть. Здесь было зеркало, камин, окно, которое закрывалось, был даже стол и множество стульев. Перевези сюда Фаншетта свою кровать, она бы считала себя в Версале[15]…
Мадам Троньон дала согласие на переезд с улыбочкой, которая внушила бы беспокойство человеку менее доверчивому, чем ее племянница.
— Ты хочешь там спать? Чтобы меньше стеснять меня, говоришь? Ступай, ступай… Но только не говори потом в приюте, что я тебя выставила на улицу. Хорошо? И если у тебя будут неприятности, не приходи плакаться мне в жилетку…
Неприятности? Какие неприятности?
Избавясь от дворничихи, Фаншетта почувствовала в себе силы бороться против самых серьезных бедствий. Но для того чтобы перенести кровать, ей необходима была чья-нибудь помощь…
В отличие от Троньонши, Эрве, которому было с давних пор известно про штаб-квартиру марсиан, сдержанно отнесся к решению девочки. Однако он ни слова не сказал ей о том, что у этой комнаты уже есть владельцы. В доме № 24 по улице Норвен закон молчания был священным законом.
— Ты в самом деле хочешь там поселиться? — заметил он. — Там так уединенно… Пожалуй, тебе было бы лучше в одном из домиков по соседству с братом Жюлем.
— Нет, я хочу жить в этой комнате, — решила Фаншетта. И, как настоящая женщина, выдвинула следующий убедительный аргумент: — Там есть зеркало.
Эрве не стал настаивать. Великодушный рыцарь, он помог Фаншетте переехать, не заставляя себя просить дважды.
— Ты не будешь бояться? Ты в этом уверена? — все же спросил он, не без труда втащив на второй этаж складную кровать Фаншетты.
— Бояться? Кого? Ведь здесь никого нет…
В конце концов может случиться, что марсиане примут Фаншетту в свою семью. Приняли же они Милое-Сердечко и Нерона. И вообще его не касаются все эти детские дела.
И Эрве, насвистывая, ушел в хибарку, расположенную немного выше на холме, в которой он жил с двумя товарищами.
— Вы в самом деле думаете, мадемуазель Мартэн, что эта маленькая Дэнвиль в состоянии справиться с такой задачей? Вы считаете ее способной проникнуть в эту неприступную банду, которой всегда удавалось ускользнуть от нас? С тех пор как дело знаменитого Танка помогло нам их обнаружить, все наши люди, посланные на Монмартр, терпят сплошные неудачи… Эти ребята хитры, как лисы, и выскальзывают из рук, как угри. Вы видели этого мальчика хотя бы один раз после процесса?
— Нет, ни разу… А ведь я его так просила прийти! Мне не часто приходилось встречать таких трудных детей, как он…
Разговор между Даниэль Мартэн и ее товарищем по работе адвокатом Дюбо́ст на этом оборвался. Оба адвоката защищали несчастных, безнадзорных детей, и оба одинаково горячо относились к своему делу, но на этот раз они никак не могли сговориться.
Подвинув своему собеседнику пепельницу, молодая женщина заметила:
— Пожалуйста, Дюбост, стряхивайте пепел сюда, а не в мою коробку с марками, как вы это делаете с самого начала нашего разговора!.. О чем я вам говорила?.. Ах, да, об этой девочке. Фаншетта там всего четыре дня. Но она только что сказала мне по телефону, что не встретила ни одного из тех, кого мы ищем. Я оставила ей целый запас жетонов для телефона-автомата, чтобы она все-таки не чувствовала себя слишком одинокой… Вы ее видели?
— Да, видел. Здесь, в вашем кабинете.
Человек с трубкой на минуту задумался, вспоминая белокурую девочку, погруженную в свои мысли.
— Вы не находите, что у Фаншетты недостаточно сильный характер?
— Нет, не нахожу, — категорическим тоном заявила мэтр Мартэн. — Она сильнее, чем вы думаете. А потом, не забывайте про Бишу, ради которого она способна перевернуть весь мир… Кажется, дорогой мой, это Паскаль[16] сказал, что истина познается не только разумом, но и сердцем… А сердце у нее очень доброе, уверяю вас!
— Что же, доброе сердце может ей пригодиться. Если только, конечно, оно ей не помешает… — заключил адвокат скептически. — Ну, уже поздно, мне пора… Держите меня в курсе дела. Этот опыт очень меня интересует…
В тот час, когда Даниэль Мартэн и адвокат Дюбост расставались, Фаншетта, сияя от перспективы выспаться, прощалась с мадам Троньон:
— Спокойной ночи, тетя Лали!.. Я вымыла посуду и подмела пол. Мы с Бишу идем спать. Вам больше ничего не надо?
— Надо. Чтобы ты не морочила мне голову, по крайней мере, до завтра! — проворчала, старуха вместо прощания.
Но Фаншетта уже со многим примирилась, в том числе с хроническим дурным настроением мадам Троньон.
Теперь она снова чувствовала в себе много сил. Девочка вышла из дома, напевая песенку, и рядом с ней зашагал Бишу, полный радостных воспоминаний о том, как весело перебирались они на новую квартиру. Вдруг сердце Фаншетты замерло. Подойдя к дверям своего будущего жилища, девочка решила, что ей снится дурной сон.
Чьи-то свирепые руки вышвырнули в окно кровать, с таким трудом поднятую наверх. Она валялась теперь на каменном крыльце, совершенно развалившаяся… А кругом на всех кустах было развешано содержимое чемодана Фаншетты и сумки Бишу…
Еле держась на ногах от волнения, она бросилась в комнату. Там, на каминном зеркале, интеллигент Головешка с помощью обуглившейся пробки начертил громадными буквами предупреждение, поразившее девочку, как удар по голове:
«УХАДИВОН».
Глава IV. Пузыри надежды
Прошло два месяца с того памятного вечера, когда марсиане с Монмартра так сурово указали непрошеной гостье на свои права — права законных владельцев территории. Конечно, эти два месяца были полны забот и трудностей. Но как они изменили белокурую девочку, которая в одно осеннее утро, волнуясь, медленно шла вдоль набережных! Если прежде серые глаза Фаншетты глядели задумчиво и тревожно, то теперь в ее взгляде была настороженность. Девочка не думала больше о том, чтобы разыскать своего Бишу, — она искала способов его защитить, скрасить для него все невзгоды их трудной жизни. Она перестала думать о прошлом. Всей силой своего стремления к счастью девочка строила теперь будущее.
Тяжелым ударом был для нее суровый прием, оказанный марсианами. Фаншетта никак не могла забыть ту минуту, когда, придя в себя, кое-как собирала свои раскиданные во все стороны вещи. Это и вправду было похоже на дурной сон: белье и всевозможные мелочи висели на ветках, как нелепые фрукты. Иногда в книжках со сказками можно увидеть такие картинки… Она не могла сдвинуть с места обломки кровати; пришлось постучать к брату Жюлю и рассказать ему про свою беду.
— Ах, негодные мальчишки!.. Все-таки ты на них не очень-то сердись. Понимаешь, им трудно приходится, и они заставляют тебя платить за все, что терпят сами… — пробормотал добрый старик. — Конечно, и ты могла бы рассуждать, как они… Не знаешь, куда пойти? Подожди-ка! Я помогу тебе перенести сюда твой матрац, и вы с братом поспите сегодня ночью у меня на кухне. Предупреждаю тебя, что мыши, возможно, составят вам компанию, но ведь эти зверьки еще никогда никого не убивали… Завтра найдется какой-нибудь выход, посмотришь.