С возникновением клира появилась тенденция освобождать его представителей от светских дел и даже общественных отношений — например, вступления в брак — и представлять их, даже внешне, как касту, независимую от людей и посвященную исключительно служению в святилище. Они жили за счет церковной казны, которая пополнялась из добровольных пожертвований и еженедельных сборов в день Господень. После III века клиру было запрещено заниматься светскими делами и даже брать кого–либо под опеку. Безбрачие в тот период было еще добровольным, а не обязательным. Тертуллиан, Григорий Нисский и другие выдающиеся учители церкви имели семьи, хотя теоретически предпочиталось безбрачие. Никаких определенных сведений об облачениях клира нет до IV века, но даже если оно и использовалось раньше, за образец, видимо, принималось одеяние иудейской церкви, да и по причине гонений духовенство надевало его, скорее всего, только непосредственно во время богослужения.

Несмотря на все более сильное разграничение между клиром и мирянами, идея всеобщего священства время от времени продолжала провозглашаться: например, у Иринея[161], а в крайне категорической форме — у монтанистов, которые даже позволяли женщинам публично учить в церкви. Тертуллиан, которому были хорошо знакомы слова clerus и laid, выступает от лица монтанистов против соборной иерархии: «Разве и мы, миряне, также не священники?»[162] В продолжение он вспоминает написанное: «Он сделал нас царями и священниками (Отк. 1:6). Церковь провела разграничение между духовенством и мирянами одной только собственной властью. Если нет рядом служителей, вы можете проводить таинство, крестить и быть священником для себя самого. Там же, где вас трое, есть церковь, даже если вы — всего лишь мирянин. Ибо каждый живет своей собственной верой, и нет лицеприятия у Бога»[163]. Следовательно, все привилегии, которые считались принадлежащими лишь клиру, он считал принадлежащими и мирянам вследствие общего священства всех христиан.

Даже в католической церкви признание всеобщего характера священства проявилось в обычае требовать, чтобы принимающие крещение произносили Господню молитву перед собранием верующих. Иероним в связи с этим пишет: «Sacerdotium laid, id est, baptisma». Также собрание верующих, по крайней мере на Западе, в течение долгого времени имело власть одобрить или отвергнуть назначение служителей, даже епископов. Климент Римский ясно говорит, что правильный выбор должен подтверждаться согласием всей общины[164]; а Киприан называет такое установление апостольским и почти всеобщим управлением[165]. Согласно свидетельству Киприана, подобное правило существовало и в Риме и было соблюдено в отношении к его современнику Корнелию[166]. Иногда при назначении на вакантную должность епископа общий suffragium народа предшествовал окончательному judicium духовенства епархии. Киприан, а позже Афанасий, Амвросий, Августин и другие выдающиеся прелаты стали епископами таким демократическим путем. Киприан со своей устремленностью к «высокой церкви» заявляет, что принципиально ничего не совершает как епископ без совета с пресвитерами и диаконами и согласия народа[167]. Особым влиянием, перед которым не могло устоять даже духовенство, обладали исповедники, и иногда этим влиянием злоупотребляли, например, ходатайствуя за отступников, отрекшихся от Христа во время гонений Деция.

Наконец, следует отметить случаи, когда функции учителей осуществляли миряне. Епископы Иерусалима и Кесарии позволяли ученому Оригену разъяснять Библию своей пастве до его рукоположения, и так, похоже, поступали на Востоке и другие епископы[168]. Даже в «Апостольских постановлениях» присутствует указание от имени апостола Павла: «Если человек, хоть он и мирянин, обладает опытом в обучении и почтителен в поведении, он может учить; ибо в Писании сказано: "И будут все научены Богом"»[169]. Четвертый всеобщий собор в Карфагене (398) запретил мирянам учить в присутствии духовенства и без его согласия; в то же время данная формулировка предполагает, что с согласия духовенства подобное могло делаться[170].

Стоит упомянуть, что ряд наиболее выдающихся церковных учителей этого периода: Ерма, Иустин Мученик, Афинагор, Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан, Арнобий и Лактанций — были либо мирянами, либо не более чем пресвитерами. Ерма, написавший одну из наиболее популярных и авторитетных книг ранней церкви, вероятно, был мирянином; должно быть, мирянином был и автор гомилии, известной как Второе послание Климента Римского, полный греческий текст и сирийский перевод которого был недавно обнаружен; представляется, что он отделяет себя и своих адресатов от пресвитеров[171].

§43. Новые церковные должности

Распространение церкви, развитие ее культа и тенденция к иерархической помпезности привели к увеличению количества церковных должностей, низших по отношению к диаконам, которые составляли ordines minores. Около середины Ш века, судя по упоминаниям, уже существовали следующие новые должности.

1. Помощники диаконов, или иподиаконы[172]; заместители и ассистенты диаконов; единственная из подчиненных должностей, для которой требовалось формальное рукоположение. По поводу их значимости есть разные мнения.

2. Чтецы[173], которые читали Писание на собрании и отвечали за хранение церковных книг.

3. Аколуфы[174], помощники епископов в исполнении их официальных обязанностей и во время процессий.

4. Экзорцисты[175], которые молитвой и возложением рук изгоняли злых духов из одержимых[176] и из новообращенных и часто присутствовали при крещении. Их сила издавна считалась безвозмездным даром Святого Духа.

5. Регенты хора[177], отвечавшие за музыкальную часть литургии, псалмы, благословения, ответы и т.п.

6. Привратники, или церковные сторожа[178], которые заботились о сохранности молитвенных помещений, а позже о церковной территории.

7. Помимо них, в более крупных церквях были также катехисты (учителя), а там, где не понимали языка, на котором шло богослужение, переводчики; но обычно перевод делался пресвитерами, диаконами или чтецами.

Епископ Корнелий Римский (умер в 252) в послании о расколе новатиан[179] упоминает следующие должности своей церкви: сорок шесть пресвитеров, что, вероятно, соответствует количеству молитвенных домов христиан в городе; семь диаконов, по образцу Иерусалимской церкви (Деян. 6); семь иподиаконов; сорок два аколуфа и пятьдесят два экзорциста, чтеца и привратника.

Что касается ordines majores, то в этот период росло значение диаконов. Помимо изначальных обязанностей заботиться о бедных и больных, они крестили, разносили чаши причастия, произносили церковные молитвы, нередко проповедовали и были конфиденциальными советниками, иногда даже посланниками и заместителями епископов. Последнее особенно относится к архидиаконам, которые, однако, появились только в IV веке. Пресвитеры, напротив, хоть и были выше диаконов формально, теперь были подчинены новой власти епископа, в руках которого сосредоточивалось все управление церковью.