Сохранившихся трудов апостольских отцов церкви немного — горстка посланий о благочестивой жизни и смерти; собранные вместе, они только примерно вдвое превышают по объему Новый Завет. Подлинность половины из них (не сколько посланий Игнатия, послание Варнавы и «Пастырь Ермы») сомнительна, но в любом случае они относятся к малоизвестному и загадочному переходному периоду между концом I и серединой II века. Они все основаны не на научных изысканиях, но на практическом религиозном чувстве и содержат не столько анализ учения, сколько простые, непосредственные изъявления веры и призывы к святой жизни. Все они, за исключением «Пастыря Ермы» и «Дидахе», имеют форму посланий по образцу посланий Павла[1227], но в них проглядывают зародыши апологетического, полемического, догматического и этического богословия, равно как очертания организации и поклонения древней католической церкви. Критические исследования покажут их должное место во внешнем и внутреннем развитии церкви, но делать это нужно очень осторожно, избегая произвольных реконструкций.

Если мы сравним эти документы с каноническими писаниями Нового Завета, сразу же становится очевидно, что они значительно уступают оригиналу по силе, глубине и полноте духа, являя тем самым мощное косвенное доказательство богодухновенности произведений апостолов. Тем не менее они сияют закатом апостольского периода, внушая энтузиазм простой веры, пылкой любви и верности Господу, сила которого была испытана страданиями и мученичеством. Они тяготеют к живому преданию. В них часто упоминаются устные проповеди апостолов, а не их писания (последние еще не распространялись повсеместно), однако они являются не менее ценным свидетельством о подлинности апостольских произведений, поскольку в них есть случайные цитаты или аллюзии, а запечатленные в них воспоминания совпадают с фактами евангельской истории и фундаментальными учениями Нового Завета. Послания Варнавы, Климента и Поликарпа, как и «Пастырь Ермы», во многих церквях читали во время совместного поклонения[1228]. Некоторые из них даже были включены в важные рукописи Библии[1229]. Отсюда видно, что церковь еще недостаточно ясно представляла себе, какие книги входят в канон. Однако авторитет этих произведений всегда был второстепенным и подчиненным авторитету евангелий и апостольских посланий. Церковь с помощью здравого инстинкта ощущала, что писания учеников апостолов (кроме Марка и Луки, особенно тесно связанных с Петром и Павлом) не следует включать в канон Нового Завета. По мудрому установлению Творца истории, непреодолимая пропасть лежала между богодухновенностью апостолов и просвещением следующей эпохи, между образцовым авторитетом Священного Писания и проистекающей из него ценностью учения церкви. «Библия, — если воспользоваться сравнением известного автора[1230], — похожа не на город современной Европы, окруженный садами, рощами и поместьями, постепенно переходящими в дикую природу, а на восточный город в пустыне, отойдя от которого на шаг путник оказывается на бесплодной пустоши». Сама бедность послеапостольских произведений подчеркивает неистощимые богатства апостольских книг, которые, как и личность Христа, не только человечны, но и божественны по своему происхождению, характеру и воздействию[1231].

§162. Климент Римский

(I.) Послание Климента Римского к коринфянам. Только первое послание является подлинным, а так называемое второе послание Климента представляет собой гомилию более позднего периода. Лучшие издания: Philotheos Bryennios (Του έν άγίοις πατρός ημών Κλήμεντος επισκόπου Ρώμης α'i δύο πρός Κορινθίους έπιστολαί etc. Έν Κωνσταντινοπόλει, 1875. С вступлением, комментариями и факсимиле в конце, 188 страниц текста, и ρξθ', или 169 вступления); Hilgenfeld (2^nd ed. Leipz. 1876, с вступлением, примечаниями к тексту и конъектурами); von Gebhardt & Harnack (2^nd ed. 1876, с вступлением, примечаниями и латинским переводом); Funk (1878, с латинским переводом и примечаниями); Lightfoot (с примечаниями, Lond. 1869, и приложением, содержащим недавно обнаруженные фрагменты, и английским переводом, 1877).

На старые издания, на основании Александрийской рукописи, впервые опубликованной Юнием в 1633 г., можно не обращать внимания, после того как находка Константинопольской рукописи, более полной и лучше сохранившейся, ознаменовала новую главу в изучении истории церкви.

(II.) R. А. Lipsius: De Clementis Rom. Epistola ad Corinth.priore disquisitio. Lips. 1856 (188 стр.). См. его обзор недавних изданий в «Jenaer Literaturzeitung», Jan. 13, 1877.

B. H. Cowper: What the First Bishop of Rome taught. The Ep. of Clement of R. to the Cor., with an Introduction and Notes. London 1867.

Jos. Mullooly: St. Clement Pope and Martyr, and his Basilica in Rome. Rome, 2^nd ed. 1873. Есть тот же труд на итальянском языке. Посвящен теме предполагаемого места жительства и базилики Климента, но не его трудам.

Jacobi: Die beiden Briefe des Clemens v. Rom., в «Studien und Kritiken» 1876, p. 707 sqq.

Funk: Ein theologischer Fund, в тюбингенском «Theol. Quartalschrift» 1876, p. 286 sqq.

Donaldson: The New MS. of Clement of Rome. В «Theolog. Review», 1877, p. 35 sqq.

Wieseler: Der Brief des röm. Clemens an die Kor., в «Jahrbücher für deutsche Theol.» 1877. No. III.

Renan: Les évangiles. Paris 1877. Ch. XV. 311–338.

C. J. H. Ropes: The New MS. of Clement of Rome, в «Presb. Quarterly and Princeton Review»,

N. York 1877, p. 325–343. Содержит ученое исследование новых прочтений и сравнение заключительной молитвы с древними литургиями.

Соответствующие разделы в: Hilgenfeld (Apost. Väter, 85–92), Donaldson (Αρ. Fath., 113–190), Sprinzl (Theol. d. apost. Väter, 21 sqq., 57 sqq.), Salmon в Smith and Wace, I. 554 sqq., и Uhlhorn в Herzog², статья Clemens Rom. III. 248–257.

См. полный список изданий, переводов и обсуждений, посвященных Клименту, до и после 1875 г., во вступлении к von Gebhardt & Harnack, XVIII–XXIV; Funk, XXXII–XXXVI; Lightfoot, p. 28 sqq., 223 sqq., 393 sqq., и Richardson, Synopsis, 1 sqq.

Первое место среди трудов послеапостольской эпохи принадлежит «Учению апостолов», обнаруженному в 1883 г.[1232] Далее следуют послания Климента, Игнатия и Поликарпа.

I. Климент, пользовавшийся славой с древности, был учеником Павла и Петра, о которых он говорит как о главных примерах для подражания. Возможно, это он упоминается Павлом как один из преданных сотрудников из Филипп (ФлII. 4:3); хотя может быть, это римлянин, каким–то образом связанный со знаменитой семьей Флавия, а через нее — и со всем императорским домом, куда христианство проникло уже очень рано[1233]. Судя по посланию, это был человек с классическим образованием, обладавший практической мудростью и прекрасно знавший Септуагинту. Последнее может указывать на его иудейское происхождение[1234]. С уверенностью мы можем только сказать, что Климент возглавлял римскую общину в конце I века, но о точном времени его руководства предание сообщает по–разному. Его называют то первым преемником Петра, то, что более вероятно, третьим. Согласно Евсевию, он был епископом с двенадцатого года правления Домициана по третий год Траяна (92 — 101 г. по P. X.). Так как четкого официального разграничения обязанностей епископов и пресвитеров тогда еще не проводилось, он мог быть пресвитером одновременно с Лином и Анаклетом, которые представлены то как его предшественники, то как его преемники[1235].