Алоги, малоизвестная секта антитринитариев и антихилиастов II века, считали Керинфа автором Апокалипсиса Иоанна по причине изложенного там хилиастического учения. Они приписывали авторству Керинфа и четвертое Евангелие, хотя его можно считать наилучшим опровержением ложного гностицизма из возможных с позиций высшего практического гнозиса веры.
Симон Волхв, николаиты и Керинф относятся к второй половине I века. Теперь мы переходим к более развитым системам гностицизма, которые относились к первой половине II века и продолжали процветать вплоть до середины III века.
Самые важные и влиятельные из этих систем носят имена Василида, Валентина и Маркиона и заслуживают более полного изучения. Эти люди были почти современниками, и их идеи вызревали во время правления Адриана и Антонина Пия. Василид был известен в Александрии в 125 г. по P. X.; Валентин прибыл в Рим в 140 г.; Маркион учил в Риме между 140 и 150 г.
§124. Василид
Помимо источников в Иринее, Ипполите (L. VII. 20–27), Клименте Александрийском (Strom. VIL), Евсевий (IV. 7) и Епифаний, см. также следующие монографии:
Jacobi: Basilidis philosophi Gnostici Sentent, ex Hippolyti lib. nuper reperto illustr. Berlin 1852. См. также его статью Gnosis в Herzog, vol. V. 219–223, и в Brieger, «Zeitschrift für Kirchengesch.» 1876–77 (I. 481–544).
Uhlhorn: Das Basiiidianische System. Göttingen 1855. Лучший анализ.
Baur в тюбингенском издании «Theol. Jahrbücher» 1856, pp. 121–162.
Hofstede de Groot: Basilides as witness for the Gospel of John, на голландском языке, и расширенное издание на немецком, Leipz. 1868. Апология в пользу подлинности четвертого евангелия.
Доктор Hort в Smith and Wace, « Dictionary of Christian Biography* (Lond. 1877). I. 268–281 (см. также «Abrasax», p. 9–10). Очень удачное исследование.
Hilgenfeld, в своем «Zeitschrift für wissensch. Theol.» 1878, XXI. 228–250, см. также приведенный там список литературы.
Василид (Βασιλείδης) создал первую детально разработанную гностическую систему, но она имела слишком метафизический и запутанный характер, чтобы стать популярной. Он называл себя учеником апостола Матфея и переводчика (έρμηνεύς) святого Петра по имени Главсия. Он учил в Александрии в правление Адриана (117 — 138 г. по P. X.). Его ранняя юность приходится на жизнь второго поколения христиан, что придает его цитатам из произведений Нового Завета существенную апологетическую ценность. Он написал (по словам его оппонента Агриппы Кастора) «двадцать четыре книги (βιβλία) о евангелии». Вероятно, этот труд представлял собой комментарий к каноническим евангелиям, потому что Климент Александрийский цитирует «тридцать третью книгу» труда Василида, который он называет «Exegetica»[883].
Учение Василида очень своеобразно, особенно если рассматривать его по подробному и оригинальному изложению в «Философуменах». Ипполит во многих моментах отличается от Иринея и Епифания, но информацию, вероятно, берет из трудов самого Василида, поэтому в основном нам следует верить ему[884]. Система основана на египетской астрономии и пифагорейской нумерологической системе. В ней заметно также влияние Аристотеля; платонизм же, теория эманации и дуализм не появляются.
Василид скорее монотеистичен, чем дуалистичен в отношении к первопринципу, в чем отличается от остальных гностиков, хотя в более поздних описаниях он представлен как дуалист. Он начинает с самого абстрактного понятия абсолюта, которому отказывает даже в бытии, полагая, что он неизмеримо выше всего, что можно вообразить и постичь[885]. Неизреченный и не имеющий имени Бог[886], не просто надсущностный, но и несуществующий[887], сначала образует с помощью Своего творческого слова (не через эманацию) семя мира или зародыш мира[888], то есть хаос, из которого мир развивается по законам арифметических отношений в нерушимом порядке, как ветви и листья дерева из горчичного зерна или как разноцветный павлин из яйца. Все сотворенное тянется вверх, к Богу, Который, Сам оставаясь недвижимым, приводит все в движение[889] и чарами невероятной красоты все привлекает к Себе.
В мире–семени Василид различает три вида бытия[890], обладающих одной и той же сущностью с не–сущим Богом, но становящихся все слабее по мере удаления от Него, или три расы детей Божьих — духовную, душевную и материальную. Первый тип немедленно освобождается от мирового семени, со скоростью света или мысли устремляется к Богу и остается там, в благословенном мире духа, Плероме. Там пребывают семь высших гениев[891], которые, вместе с великим Отцом, образуют первую огдоаду (осмерицу), по образцу которой построены все более низкие круги творения. Второй тип, с помощью Святого Духа, Который порождает его и Который возносит его вверх, как крылья несут птицу, старается последовать за первым[892], но может достичь только непроницаемой тверди[893], границы Плеромы, выше же не может существовать, как рыба в горном воздухе. И наконец, третий тип остается связанным с мировым семенем и нуждается в очищении и искуплении.
Далее Василид говорит, что из мирового семени рождаются два архонта, или правителя мира (демиурга). Первый, или великий архонт, чье величие, красота и сила не поддаются описанию, создает эфирный мир, или высшие небеса, так называемую огдоаду; второй — творец и правитель низшего планетарного неба под луной, гебдомады. Василид предполагал, что всего существует триста шестьдесят пять небес, или кругов творения[894], по количеству дней в году, и называл их мистическим именем Абрасакс или Абраксас[895], числовое значение которого, написанного греческими буквами, равно 365[896]. Это имя означает также великого архонта или правителя 365 небес. Позже оно стало использоваться в магических заклинаниях с разнообразными странными изображениями, «геммами Абраксаса», многие из которых сохранились до сих пор.
Каждый из двух архонтов, по высочайшему повелению, рождает сына, который намного превышает своего отца, передает ему полученное от Святого Духа знание о высшем мире духов и замысле искупления и ведет его к покаянию. Так начинается процесс искупления, или возвращения тоскующих детей Божьих, то есть духовных, к над–мирному Богу. Он осуществляется христианством и заканчивается завершением, или апокатастасисом всего сущего. Подобно Валентину, Василид также говорил о трех ипостасях Христа: сын первого архонта, сын второго архонта и сын Марии. Но в основе всего лежит один и тот же принцип, стремления духовных натур вернуться из мирового семени в изначальное единство. Страдания Христа были необходимы, чтобы удалить телесные и физические элементы, принесенные Им с Собой из первозданного смешения (σύγχυσις αρχική). После смерти Его тело вернулось в бесформенный вид (αμορφία); Его душа восстала из могилы и остановилась на гебдомаде, или планетарном уровне, которому она принадлежит; дух же Его, совершенно очищенный, поднялся над всеми сферами творения к блаженному кругу первого сыновства (υίότης) и общению с Богом, Который не существует или выше всего сущего.
883
См. Евсевия, Hist. Eccl. IV. 7, и Климента Александрийского, Strom. IV. 12, р. 599 sq. Ориген (Нот. in Luc. 1:1) говорит, что Василид «имел дерзость (έτόλμησεν) написать евангелие от Василида»; вероятно, он принял этот комментарий за апокрифическое евангелие. Ипполит явно утверждает, что Василид в рассказе обо всем, что касается Спасителя после «рождения Иисуса», соглашается с «евангелиями».
884
Преобладает мнение, что Ипполит излагает учение самого Василида, а Ириней — учение его школы. Так пишут Якоби, Ульхорн, Баур, Шафф (первое издание), Мелер, Мансель, Хорт. Противоположную точку зрения отстаивают Гильгенфельд, Липсиус, Фолькмар и Шольтен. Доказательства Хорта в пользу первого мнения (I.c., р. 269 sq.) основано на фрагментах из Климента Александрийского, цитирующего έξηγητικά Василида. Он считает первичной систему Валентина, на основании которой Василид старался построить свою, по контрасту. Но, по хронологическим сведениям, Валентин писал примерно на десять лет позже.
885
В этом, как мы уже замечали, он напоминает Гегеля, который также исходит из идеи абсолютного небытия и сотворения вселенной ex nihilo. В обеих системах «ничто» следует понимать как нечто, не принадлежащее природе, противоположное всяческому определенному, конкретному бытию или форме существования. Фактически, оно идентично самому абстрактному понятию чистого бытия. Nichts ist Sein, и Sein ist Nichts, но, приведенные в движение диалектическим процессом, они порождают Werden, a Werden приводит к возникновению Dasein. Здесь опять недавняя немецкая философия встречается с древнейшей индуистской мифологией. См. примечание об индуистской философии в §117.
886
άρρητος, ακατονόμαστος.
887
ό ούκ ών θεός.
888
Πανσπερμία — стоическая идея.
889
ακίνητος, κινητής.
890
υίότης τριμερής.
891
νους, λόγος, φρόνησις, σοφία, δύναμις, δικαιοσύνη и ειρήνη.
892
Поэтому он называется μιμητική.
893
στερέωμα.
894
κτίσεις, άρχαί, δυνάμεις, έξουσίαι.
895
Άβρασάξ, или Άβραξάς. Абраксас — инверсия для благозвучия, по–видимому, обязанная своим происхождением переводчику на латинский или Иринею.
896
Три α = 3; β = 2; ρ = 100; σ = 200; ξ = 60. Епифаний упоминает, что василидиане связывали это слово с 365 членами (μέλη) человеческого тела, а также с днями в году. Но современные авторы склонны считать, что гравировальщики гемм с Абрасаксом и василидиане взяли это мистическое имя из более древнего общего источника. Доктор Хорт предполагает, что оно происходит от Ab–razach, Ab–zarach, то есть «отец лучезарности», имени солнечного божества. Согласно Моуверсу, Serach — финикийское имя Адониса, поклонение которому было связано со сменой времен года. См. Bellermann, Ueber die Gemmen der Alten mit dem Abraxasbilde (Berlin 1817, Ί9); King, The Gnostics and their Remains (London 1864), Hort, l.c. Matter, «Abraxas», etc, Herzog, I. 103–107; и Kraus, «Real–Encycl. der christl. Alterthümer», I. 6–10 (с иллюстрациями).