§77. Рождественский цикл

Помимо общей литературы, приведенной в предыдущем разделе, существует много специальных трактатов о происхождении рождественского праздника: Bynaeus, Kindler, Ittig, Vogel, Wernsdorf, Jablonsky, Planck, Hagenbach, P. Cassel, &c. См. также Augusti, Archaeol. i, 533.

Праздник Рождества[721] отмечается в честь воплощения Сына Божьего. Таким образом, он посвящен событию, которое является центром и поворотным пунктом истории мира. Из всех праздников этот наиболее тесно связан с народной и семейной жизнью, он стоит во главе списка великих праздников западного церковного года. Он продолжает быть во всем католическом мире и в большей части протестантского великим радостным днем для детей, получающих бесчисленные подарки в память о безграничной любви Бога и Его даре — единородном Сыне. Благодаря ему середина зимы согревается священным огнем любви и благодарности, а в самую длинную ночь года звучит проповедь о восходящем Солнце жизни и славе Господа. Он возвещает пришествие истинного золотого века, свободу и равенство всех искупленных перед Богом и в Боге. Невозможно измерить радость и благословение, которые из года в год во все века люди получали от созерцания святого младенца Иисуса в Его небесной невинности и божественной кротости.

Несмотря на глубокое значение и свою большую популярность, праздник Рождества Христова возник сравнительно поздно. Без сомнения, объясняется это следующими причинами. Во–первых, в Ветхом Завете не было соответствующего праздника, в отличие от Пасхи и Пятидесятницы. Во–вторых, в евангельской истории нигде не сказано, в какой день и месяц родился Христос, и определить это нельзя. Опять же, церковь вспоминала прежде всего о смерти и воскресении Христа — свершившемся факте искупления, и этот факт был центром еженедельного поклонения и церковного года. Наконец, вместо него существовал более древний праздник Богоявления. Но творческий религиозный импульс, породивший церковный год в целом, рано или поздно должен был привести к возникновению праздника, ставшего основой всех остальных ежегодных праздников в честь Христа. Ибо, как справедливо говорит Златоуст примерно через десять лет после введения этого праздника в Антиохии, без рождения Христа нет ни крещения, ни страстей, ни воскресения, ни вознесения, нет и сошествия Святого Духа — то есть нет ни Богоявления, ни Пасхи, ни Пятидесятницы.

Праздник Богоявления пришел на Запад с Востока. Праздник Рождества — на Восток с Запада. Впервые мы встречаем его в Риме во времена епископа Либерия, который 25 декабря 360 г. посвятил Марцеллу, сестру святого Амвросия, в монахини или невесты Христовы со словами: «Видишь ли ты, какие толпы пришли на день рождения твоего Жениха?»[722]. Судя по этим словам, праздник уже существовал и был знаком людям. В Антиохии Рождество начали отмечать около 380 г.; в Александрии, где Богоявление отмечалось как день рождения Христа, — только около 430 г. Златоуст, произнесший рождественскую гомилию в Антиохии 25 декабря 386 г.[723], уже называет этот праздник, хотя и недавно учрежденный (примерно за десять лет до того), основополагающим, или корнем, из которого произрастают остальные христианские праздники.

Праздник Рождества, вероятно, был христианским преображением или перерождением ряда родственных языческих праздников — таких, как сатурналии, сигилларии, ювеналии и брумалии, — которые в Риме отмечали в декабре в память о золотом веке общей свободы и равенства и в честь непобедимого солнца; это были великие праздники, особенно для рабов и детей[724]. Данная связь объясняет многие рождественские обычаи — подарки детям и беднякам, зажжение восковых свечей, украшение рождественских деревьев, которым было придано христианское содержание; но такая связь объясняет и происхождение многих эксцессов, которым в это время предаются неверующие, искажая подлинно христианское веселье — что, впрочем, мешает исполнениям праведных обычаев не больше, чем злоупотребление Библией или другими Божьими дарами. Если бы Рождество появилось в период гонений, элементы, позаимствованные из языческих праздников, были бы отвергнуты из‑за господствовавшего тогда отвращения ко всему языческому, но в никейскую эпоху строгость отношений между церковью и миром уже была в значительной степени смягчена благодаря общему обращению язычников. Кроме того, в самих этих языческих праздниках, несмотря на их чувственные злоупотребления, присутствовал глубокий смысл, в них была реальная потребность — их можно было бы назвать неосознанными пророчествами о христианских празднествах. Наконец, сами отцы церкви[725] подтверждают символическую связь праздника рождения Христа, Солнца правды, Света миру, с празднованиями в честь непобедимого солнца, которое двадцать пятого декабря, после зимнего солнцестояния, побеждает растущую силу тьмы и заново начинает свой славный путь[726]. Более того, в церкви IV — V века преобладало убеждение, что Христос действительно родился 25 декабря, и Златоуст в поддержку этого мнения говорит о дате переписи при Квиринии (Кирении), сохранившейся в римских архивах. Но, конечно же, у нас нет данных, по которым можно было бы установить дату рождения Христа[727].

Вокруг праздника Рождества постепенно сгруппировались и другие праздники, составившие рождественский цикл. Празднику 25 декабря предшествовал Сочельник, или рождественская Ночь, которая отмечалась с большой торжественностью, потому что Христос, конечно же, родился ночью[728].

После Григория Великого четыре воскресенья перед Рождеством стали посвящаться подготовке к пришествию нашего Господа во плоти и Его второму пришествию для последнего суда. Поэтому их стали называть воскресеньями пришествия — Адвентом. С начала Адвента на Западе начинается церковный год. В Греческой церкви насчитывается шесть воскресений Адвента, и начинаются они с 14 ноября. Этот период Адвента был призван представлять и напоминать церкви о тьме, тоске и надежде долгих веков, прошедших до Христа. Впоследствии в это время стали запрещать шумные праздники и свадьбы. Перикопы на этот период выбирались такие, чтобы пробуждать покаяние и стремление к Искупителю.

Начиная с IV века сразу же за Рождеством следовали дни памяти святого Стефана, первого христианского мученика (26 декабря), апостола и евангелиста Иоанна (27 декабря) и вифлеемских младенцев (28 декабря); они символизировали три вида мученичества: по воле и по факту (Стефан), по воле без факта (Иоанн) и по факту без воли (неосознанное мученичество невинных младенцев). Но в целом христианское мученичество рассматривалось ранней церковью как небесное рождение и плод земного рождения Христа. Отсюда древний праздничный гимн в честь дня святого Стефана, главы благородной армии мучеников: «Вчера Христос родился на земле, чтобы сегодня Стефан мог родиться на небесах»[729]. Тесная связь праздника Иоанна Евангелиста с Рождеством Христовым объясняется близкими отношениями Господа с Его любимым учеником и основополагающей идеей евангелия последнего: «Слово стало плотию». Невинные младенцы–мученики Вифлеема, «цвет мученичества, розовые бутоны, сорванные ураганом гонения, первые плоды, принесенные в жертву Христу, нежное стадо жертвенных агнцев» — символические представители множества детей, попавших на небеса[730]. Говорят, что половина человечества умирает в детском возрасте, и именно к младенцам относятся слова: «Таковых есть царство небесное». Таинство детского мученичества постоянно повторяется. Кажется, что многие дети рождаются лишь затем, чтобы страдать и умереть, но на самом деле муки их земного рождения скоро будут забыты в радости их рождения небесного, а временный крест будет вознагражден вечным венцом.