Сеннет Форрел снова усмехнулся.

— Да… Способность рисковать я унаследовал от отца. Но, главное, чтобы риск был оправдан. В данном случае он был оправдан, поскольку вражеский корабль был захвачен без потерь для нас и без угрозы для остальных.

Форрел был дальним родственником великого Хобера Мэллоу. Это было известно в Академии всем и каждому. Однако ходили упорные слухи, что степень его родства с Мэллоу более близка, а именно, что Форрел его незаконнорожденный сын.

Четвертый собеседник хитро прищурился и проговорил, как бы процеживая слова сквозь узкие губы:

— А по-моему, нечего особенно гордиться и успокаиваться. Подумаешь, кораблик захватили. Скорее всего, мы просто раздразнили того молодого человека, что побывал у нас недавно.

— А вам что же, кажется, — саркастично поинтересовался Форрел, — мы должны были перед ним расшаркаться и вежливо разъяснить ему мотивы наших действий?

— Представьте себе, кажется! По крайней мере, тогда ему не пришлось бы сочинять их за нас. Хобер Мэллоу действовал в таких ситуациях иначе. И Сальвор Гардин тоже. Применять силу они предоставляли другим, сами же действовали спокойно и уверенно.

Форрел пожал плечами.

— Однако захват корабля оправдался. Если уж на то пошло, мотивы наших действий недороги и продали мы их с выгодой.

Последнюю фразу он произнес с гордостью прирожденного Торговца.

— Этот молодой человек — из старой Империи.

— Это нам известно, — ворчливо прервал его толстяк.

— Для нас это не было неожиданностью, — продолжал Форрел. — Понимаете, даже когда кто-то является с кучей звездолетов и заверениями в лучших намерениях, его не следует вот так сразу заворачивать восвояси, пока не убедишься доподлинно, нет ли чего подозрительного под камуфляжем торговли. Но сейчас…

Третий мужчина оборвал его:

— Но сейчас нам следовало бы быть еще более осторожными. Надо было сначала все выяснить. До того как мы позволили ему спокойно улететь. Вот это было бы по-настоящему мудро.

— Эту идею мы обсуждали и в конце концов от нее отказались.

Резким жестом Форрел дал присутствующим понять, что этот вопрос обсуждению не подлежит.

— Правительство у нас нынче слабое… — пробурчал третий, — а мэр — так тот просто идиот!

Четвертый мужчина обвел взглядом присутствующих и губами перебросил наполовину выкуренную сигару из одного края рта к другому. Убедившись, что сигара безнадежно погасла, он вынул ее изо рта, положил окурок в дезинтегратор справа от себя, где тот вспыхнул и исчез. В голосе его звучала нескрываемая ирония.

— Я надеюсь, что джентльмен, произнесший последние слова, сказал их исключительно по привычке. В этом кругу нет необходимости напоминать, что правительство — это мы.

Остальные одобрительно закивали.

Четвертый прищурил маленькие глазки и продолжил, уставившись в одну точку:

— Так что болтовню о политике правительства лучше оставим. Этот молодой человек… этот чужестранец, действительно, запросто мог оказаться обычным торговым агентом. Такие случаи бывали. И вы трое пытались поначалу заключить с ним торговое соглашение. Торгового не вышло — вышло джентльменское, но… вы пытались…

— Так же, как и вы, между прочим, — буркнул второй.

— Не отрицаю, — кивнул четвертый.

— Предлагаю забыть о том, чем мы занимались раньше, — нетерпеливо вмешался Форрел. — Давайте лучше обсудим, чем нам заниматься теперь. Да, черт подери, мы могли взять его под стражу, пытать, убить — наконец! Чего бы мы добились? Да, его намерения остались нам неясны, но зато другое ясно как божий день: нельзя победить Империю, прикончив одного человека. Неужели непонятно, что его возвращения или невозвращения где-нибудь неподалеку мог ожидать целый флот!

— Запросто! — согласился четвертый. — А что вам удалось выудить при осмотре захваченного корабля? Только коротко, от нудных подробностей я быстро устаю.

— Можно и без подробностей, — угрюмо буркнул Форрел. — Он — имперский генерал или что-то в этом роде. Я не так уж хорошо разбираюсь в имперской табели о рангах. Он молод, прославился военными подвигами — так мне говорили. Подчиненные его просто боготворят. Карьеру сделал поистине романтическую. Наверняка половина россказней о его победах — вранье, но это ни в коей мере не умаляет значимости его фигуры.

— А кто это «они»? Кто рассказывает? — поинтересовался второй.

— Команда захваченного корабля. Видите ли, я взял на себя труд заснять все беседы на микропленку, которая хранится в надежном месте. Позднее, если вам будет интересно, вы можете ознакомиться с фильмами. Впрочем, можете и сами с ними побеседовать. А главное я вам сказал.

— А каким образом вам удалось вытрясти из них все это? И уверены ли вы, что они говорят правду?

Форрел нахмурился.

— А я с ними не церемонился. Действовал жестко. И к тому же безжалостно использовал психотест. Они не могли не говорить. И говорили правду, будьте уверены.

— В прежние времена, — осуждающе пробурчал третий, — обошлось бы чистой психологией. Безболезненно, знаете ли, и очень надежно. И никаких шансов соврать.

— Мало ли чего хорошего было в старые времена, — сухо отозвался Форрел. — Теперь времена другие.

— И все-таки, — поинтересовался четвертый, — что нужно было здесь этому генералу, любимцу подчиненных?

Форрел сверкнул глазами.

— Вы что, думаете, он солдатам государственные тайны выдает? Они этого не знали. Ничего такого выудить у них не удалось, хотя я очень старался, видит бог.

— Значит, нам остается…

— Делать выводы самостоятельно, вне всякого сомнения.

Форрел снова забарабанил пальцами по столу.

— Этот молодой человек — видный военный деятель Империи, однако он упорно пытался выдать себя за второстепенного князька малюсенького звездного княжества где-то на дальних окраинах Периферии. Одно это говорит само за себя — он не желал, чтобы истинные мотивы его присутствия здесь стали нам известны. А теперь попробуйте поразмыслить: он военный, а Империя уже пыталась напасть на нас однажды — во времена моего отца. Все становится очевидным. Первая атака провалилась. Сомневаюсь, чтобы с тех пор Империя питала к нам большую любовь.

— И все-таки вашим выводам недостает конкретности. Вы ничего не скрываете? — осторожно поинтересовался четвертый.

Форрел спокойно ответил:

— Мне нечего скрывать. Теперь вопрос о торговом этикете просто-напросто снимается с повестки дня. Существует прямая угроза.

— Патриотизм? — усмехнулся третий.

— К дьяволу патриотизм, — отмахнулся Форрел. — Неужели вы думаете, что меня хоть в какой-то степени заботит судьба и будущее Второй Империи? Вы что, всерьез полагаете, что я пожертвую хоть одной торговой миссией, чтобы расчистить мифическую дорогу для Второй Империи? И с другой стороны — неужели вы думаете, что имперское вторжение сильно поможет моему — и вашему, господа, — бизнесу? Если Империя победит, соберутся огромные стаи ворон, чтобы поживиться трупами!

— И вы считаете, что трупами будем мы, — закончил четвертый.

В комнате повисла гнетущая пауза. Нарушил ее третий. Он резко повернулся в кресле, так что оно угрожающе заскрипело.

— Не понимаю, что толку об этом разглагольствовать. Ведь Империя не может победить. По определению — не может! Гэри Селдоном доказано, что Вторую Империю как-никак основывать нам. Это просто очередной кризис. Было уже три — и сплыло!

— Вот-вот! Очередной кризис! — рявкнул Форрел. — Только во времена первых двух нами руководил Сальвор Гардин, а третий разрешил Хобер Мэллоу, царство ему небесное. А теперь — кто?!

Он обвел присутствующих суровым взглядом.

— Законы психоистории, открытые Гэри Селдоном, на которые так удобно полагаться, по всей вероятности, учитывают в качестве одной из переменных некоторые нормальные проявления инициативы Академии. Законы Селдона помогают тем, кто сам себе помогает.

— Времена меняют людей, — сказал третий. — Вот вам еще одна поговорочка.

— Вот уж на что нельзя рассчитывать! — хмыкнул Форрел. — Мне сейчас все видится вот в каком свете: если это четвертый кризис, значит, Гэри Селдон его предвидел. Если это так, его можно преодолеть и должен быть какой-то выход.