Потом мне припомнился один из вычитанных в книге способов структурирования хаоса – создание так называемого «зеркала гармонии». Отражение хаоса должно либо упорядочить его, либо уничтожить. Если, конечно, зеркало окажется сильнее источника хаоса. Если же нет…

Думать о возможных последствиях мне не хотелось, и я, собрав все внутренние силы, принялся создавать вокруг фонтана упорядоченную отражающую структуру. Старательно и напряженно я отражал странные беспорядочные искривления, придавая им гармонический характер. При этом я постепенно заменял хаос равным ему по силе противоположным началом. Как ни удивительно, но это действо имело определенное сходство с обработкой дерева и приданием ему нужной формы.

Глаза мои туманились, хотя я и без того ничего не видел. Ноги подгибались, и мне пришлось опуститься прямо на гранит.

Руки бессильно упали.

Голова раскалывалась, но я упорно боролся не с головной болью, а с источником порчи. Боролся, отдавая себе отчет в том, что в случае неудачи, скорее всего, окажусь в белом узилище. Вроде того, что продемонстрировал мне Джастин.

Глаза судорожно дергались под закрытыми веками.

Дыхание было сбивчивым и тяжелым, словно мне пришлось пробежать несколько кай вверх по крутому склону.

Но мое зеркало отразило фонтан. И, отразив, придало ему внутреннюю структуру.

Туман перед моими невидящими глазами исчез, сменившись глубокой чернотой. Ноги оставались слабыми, но дрожь в коленях унялась. Голова болела, но оба магических построения исчезли. Зеркала больше не было, но и фонтан стал просто фонтаном. Просто источником воды.

– На помощь!

– Таллиан!

Я побрел к выходу из дворца, понимая, что содеянного мною не оставят без ответа. Скорого и беспощадного.

– Колдовство!

– Таллиан велел осмотреть все вокруг фонтана!

Двое стражей промчались мимо меня по направлению к фонтанному дворику. Один из них едва со мной не столкнулся – увернуться удалось лишь в последний миг.

В поднявшейся суматохе мне пришлось дождаться, пока откроют дворцовые ворота. Оказавшись снаружи и забравшись в укромный уголок, я сбросил невидимость и быстрым шагом поспешил к дому Дестрина. А ворвавшись в дверь, громко окликнул Бострика.

Стоило подмастерью бросить на меня взгляд, как он побледнел.

– Как быстро вы с Дейрдре можете добраться до Бреттеля?

Новоиспеченный фенардский ремесленник разинул рот.

– Пошевеливайся! Скажи Дейрдре, чтобы спускалась. Ад сорвался с цепи, и надо уносить ноги.

– Но…

– Сказано же, пошевеливайся!

Забрав посох, заплечный мешок, книгу и маленькую шкатулку с приданым Дейрдре, я поспешил седлать Гэрлока.

К моему возвращению Бострик и Дейрдре уже уложили себе по маленькой торбе.

– Папа… – промолвила девушка, умоляюще глядя на меня. – Он не хочет уходить.

Я устремился наверх.

Дестрин сидел в кресле, и взор его был ясен.

– Нам нужно убираться, Дестрин.

Мастер покачал головой:

– Нет. Чародей ты, Леррис, или еще кто, но послушай меня. Убираться надо, тут ты, конечно, прав, но мне за молодыми не поспеть. Я только стану для вас обузой, а толку от меня никакого. Позаботиться о Дейрдре ты сможешь лучше, а я, считай, что уже покойник. Если бы не ты, меня уже давно не было бы на свете.

– Мы возьмем тебя с собой.

– Разве что силой. Но я буду сопротивляться, юный чародей, – ухмыльнулся он, обнажив желтые зубы.

Поняв, что это не шутка, я кивнул.

– Тогда прощай, Дестрин. Я уже не вернусь.

– Знаю. Позаботься о моей девочке.

Говорить было нечего. Наклонившись и обняв капризного старика, я повернулся и стал тяжело спускаться по лестнице.

– Ты… не смог?

Мне с трудом удалось встретиться с девушкой взглядом.

– Он сказал, что будет сопротивляться. А попытка забрать его силой может стоить ему жизни.

Дейрдре кивнула, но в следующий миг глаза ее наполнились слезами, и она снова побежала наверх.

Я прикинул, как скоро доберутся до нас солдаты.

– Что мы собираемся делать, Леррис?

– Отправиться к Бреттелю.

Мне показалось, что до возвращения Дейрдре прошла целая вечность. Наконец она появилась на лестнице, но то и дело оглядывалась назад.

– Он… сказал, что будет кричать и вопить… если я не уйду…

Дестрин явно намеревался остаться самим собой до последнего вздоха.

И тут меня осенило. Со злости я даже треснул себя по макушке. Дело-то не стоило выеденного яйца! Мне потребовалось лишь тихонько подняться по лестнице, а усыпить слабого и больного Дестрина было куда легче, чем стражей. Да и весил он немного, даже для меня.

Когда я снес его вниз, глаза Дейрдре расширились.

– Он просто заснул.

Я усадил Дейрдре на Гэрлока так, чтобы она могла удерживать на спине пони спящего отца, и мы тронулись в путь. Я распространял свои чувства как можно дальше, стараясь загодя обнаружить любую возможную угрозу. А потом решил исчезнуть. Не то чтобы мне этого хотелось, но выбора особого не было.

– Бострик! Дейрдре!

Они посмотрели на меня.

– Я буду все время находиться рядом, но вы, возможно, не сможете меня видеть. Если я попадусь на глаза стражам, это… будет неловко.

Рисковать я права не имел.

– Как скажешь, чародей, – с обычным ехидством склонил голову Бострик.

– Как скажешь, – куда более серьезно повторила за ним Дейрдре.

Мы поспешили к северным воротам. Даже держа в руках посох, которым мне так долго не доводилось пользоваться, я смог уловить лишь некоторую суматоху возле дворца.

Стражи к моим друзьям особо не присматривались, но я все равно сплел световой щит вокруг их мешков.

Только у дома Бреттеля я снова сделался видимым. Недавно минул полдень, и в воздухе ощущалась пыльная сухость. Из-за совсем не осенней жары мне казалось, будто я на ногах уже два дня.

– Ты что, все время был рядом?

– Я же сказал, что никуда не денусь.

– Леррис!

Я обернулся к подбежавшему лесопильщику, и тут мои ноги подкосились. Чтобы не упасть, мне пришлось опереться о посох и сесть на землю

– Ты ранен? – испуганно воскликнула Дейрдре.

– Просто устал, – я поднял глаза на Бреттеля. Снизу, с земли, он показался мне чуть ли не великаном.

– Что ты натворил? – осведомился лесопильщик.

– Ничего. Разве что слегка навел кое-где порядок.

Бреттель хмыкнул.

– Дестрина надо уложить на кровать в гостевом крыле, в маленькой комнате, – сказал он.

К тому времени ноги мои окрепли, и я смог встать.

– Бострик будет ночевать при лесопилке, вместе с Артой, а для Дейрдре подыщем местечко в доме, – он повернулся ко мне. – Ну, а как насчет тебя?

– Мне надо чуть передохнуть, – отозвался я, – но задерживаться нельзя. Это может навлечь на тебя опасность. Даже если кто-то просто заметит, что я сюда заезжал…

– Никто из здешних болтать не станет.

– Никто из здешних меня и не видел, – сказал я, опершись на посох.

Бреттель выглядел и успокоенным, и встревоженным одновременно.

Подождав, когда Далта увела остальных, я со словами «приданое Дейрдре» вручил Бреттелю шкатулку с содержимым.

– Итак… – начал Бреттель.

– Ты и впрямь хочешь знать? – спросил я. Голос мой прозвучал хрипло и устало.

Он кивнул.

– Антонин устроил во дворце фонтан хаоса. Должно быть, они купали в нем солдат или что-то в этом роде… – я покачал головой, не представляя себе, почему фонтан превращал их в бездумные, слепые орудия, однако дело обстояло именно так. Видимо, поэтому офицеры держались от фонтана подальше: от них требовалось не только драться, но думать и принимать решения. Кроме того, офицеров, в большинстве, уже подвергли порче иным способом.

Бреттель нахмурился:

– Так ты полагаешь, Леррис, что Антонин несет зло?

Это было все равно что спросить, упрям ли осел.

– Да.

– Но следует ли из этого, что самодержец несет добро? Откуда ты знаешь, что она не хуже префекта?

Несмотря на жару, меня пробрало холодом. Принимая во внимание историю Кандара, включая наследие Фэрхэвена, не зря называвшегося Белым Городом, вопрос был задан по существу. Ответа на него я не знал. Мне оставалось лишь пожать плечами.